Дмитрий Старицкий - Фебус. Принц Вианы (СИ)

— Кто там так дерзко голос подает, — гневно рявкнул шевалье д’Айю.

— Франциск дю Валлон де Монкорбье, мессиры, — спокойно отозвалась темнота. — К вашим услугам.

А не слишком ли близко мы строим от берега, — моментом подумалось мне. — В самый раз для бандитского налета на лодочках.

А вслух сказал.

— Я с удовольствием возьму у вас пару уроков, мессир, но только утром. Приглашаю вас к завтраку. Ночь предназначена Богом исключительно для сна, а то разное может приключиться по дьявольскому наущению, пока Бог спит, в том числе можно будет проверить, узнает ли завтра шея, сколько весит зад.

— Вы меня озадачили, мон сьер, — донеслось из темноты. — Что ж, сомневаюсь в явном, верю чуду. А за приглашение: спасибо. Непременно постараюсь почтить ваш завтрак.

Ночь прошла спокойно. Наверное, потому, что выставили тройной караул. Один явный и два секрета. Но пронесло, в темноте нас никто так и не побеспокоил, хотя я очень опасался нападения, зная репутацию этого «мессира Франсуа» из книжек моего времени.

Но господин дю Валлон де Монкорбье нарисовался утром один, без подельников. Так сказать, без ансамбля…

Послали за ним лодочку с одним матросом. Эта долбленка все время за нами так на привязи и плыла. Вот и пригодилась.

Лицо пришельца было морщинистым и старым. Глаза светлые. Выцветшие. На вид ему было лет шестьдесят, а вот как на самом деле? Трудно сказать. Тем более под седой недельной щетиной. Бродячая жизнь быстро старит. Достаточно на сибирских бичей посмотреть.

Одет пришелец был по-господски, но потасканно и потерто, хотя и аккуратно. Все что надо было зашито и заштопано заботливой женской рукой. Судя по свежим ниткам — недавно. На боку у него висел фальшион* с медным эфесом в сильно потертых кожаных ножнах. На поясе — тощий кошелек и небольшой кинжал, похоже — мизерикорд*. Колет зеленого сукна на крючках выглядывал из-под бурого плаща с капюшоном, сработанного из материала, который я не мог определить даже отдаленно. Свободные штаны ниже колен, а не шоссы с пуфами. Стоптанные порыжелые сапоги до середины икр (видно было, что ботфорты с них обрезаны). Довершал облик длинный посох с привязанным к нему небольшим узлом.

И еще от него густо несло давно не мытым телом и гарью многочисленных костров — хоть нос затыкай. Но судя по ярмарке — это вполне нормальное явление в этих местах. Не дай Бог вшей натащит, убью!

Однако отказывать от приглашения дворянину даже пришедшему в таком затрапезном виде, тем самым нарушить слово принца — не комильфо. Просто, когда раздавали миски, я сел с подветренной стороны.

Дю Валлон не роняя драгоценных слов, не торопясь и со вкусом поел куриной лапши, которая у нас была на завтрак, с удовольствием облизал собственную серебряную ложку и изрек.

— Курятина — праздничная еда, а сегодня вторник. Вы вероятно видам*?

Ложку при этом он аккуратно завернул в относительно чистую льняную тряпку и засунул в сапог, откуда недавно и вынимал.

— А с чего вы решили, что я слуга церкви, а не ее князь*?

Мне стало даже обидно как-то. Дядя вот у меня — целый кардинал. А я чем хуже?

— Ну-у-у-у-у… — протянул поэт. — Хоть нынешний папа в Риме и возводит в кардиналы своих малолетних племянников, по сути — бастардов, но вас выдает прическа. К сказанному я готов заложить свой фальшион против щепки от полена, что если с вас снять берет, то там не будет тонзуры*

Все вокруг заржали. Окружающий меня народ вообще, я смотрю, на хи-хи конкретно пробивает последнее время, словно конопли накурились. Или это отходняк у них такой? Расслабились.

— Угадали — там только повязка на ране, — признал я его умозаключения справедливыми.

Дю Валлон улыбнулся и развел руками как фокусник, который требует у публики аплодисментов, чем вызвал еще больший смех окружающих. По нему было видно, что смешить людей он любит. Вообще-то полезное качество у того кто путешествует в одиночку.

— Вы в шутах, случайно, не служили, мессир, — полюбопытствовал сьер Вото.

— Было такое однажды при дворе дюка Орлеанского в Блуа. Сидел я как-то в жуткой тюрьме славного города Орлеана знаменитого тем, что его освободила сама Дева полвека назад. Сидел по прозаической причине — казни ждал. А тут дюк Шарль в честь первого въезда своей трёхлетней дочери Марии в её наследственное владение, по ее — малышки, просьбе: «сделать в этот день всех счастливыми», Его Светлость не нашел ничего лучшего, чем освободить всех нас из тюрем.

Я по этому поводу написал торжественную оду и прочитал ее на площади. Но почему-то эта ода сильно рассмешила саму дюшесс*, и тогда дюк предложил мне у него службу шута. Наверное, потому, что сам был не прочь побаловаться рифмой.

— И долго вы подвязались на придворной службе? — спросил мой паж Филипп.

— Где-то с год — полтора. Потом затосковал в чертогах принца, и снова подался на вольные хлеба, в славный город Мен…

— Где вас снова посадили в тюрьму? — спросил я ехидно.

— А вы откуда это знаете?

Откровенно удивленная физиономия мессира дю Валлона снова вызвала просто пароксизм смеха на барке.

— Догадался, — ответил я, вытирая слезы, вызванные смехом. — И уж вытащил вас из мэнской тюрьмы на это раз, наверное, не кто иной, как сам руа франков? Не меньше.

— Вы и это знаете? — мессир Франсуа был уже откровенно ошарашен.

А мои люди ржали как на концерте Задорнова. Разогрелись. Теперь только пальчик покажи…

— Думаю также, — продолжил я играть в гадалку-гитану, — что произошло это, не иначе, когда тот ехал мимо на коронацию в Реймс.

Мессир Франсуа только руками развел.

А вокруг раздавался уже не хохот, а всхлипы и стоны. Хотя я нисколько не погрешил против фактов биографии пожилого человека, который сидел передо мной с кружкой яблочного взвара в руках.

— Лучше скажите нам, куда вы направляетесь? — спросил, когда окружающие немного успокоились

— Держу путь в Нант, думаю там перезимовать. Хотелось бы на юг, к теплу поближе, но денег столько нет, а дорога дорога.

Мессир Франсуа зябко поежился, несмотря на окружающее тепло и сочную зелень конца лета.

— Какое совпадение, — снова засмеялся дон Саншо, — мы тоже двигаемся в Нант.

— У меня есть предложение, подкупающее своей новизной, — заявил я, — Желаете ли вы до Нанта прокатиться с нами на барке, а платой будут ваши уроки стихосложения мне.

— С кормежкой? — заинтересованно спросил дю Валлон.

— Конечно. С нашего стола, — обнадежил я его.

— Согласен.

И тут я нанес ему удар, просто «под дых». Крикнув шкиперу: «отплывай», садистски заявил своему новому клеврету.

— Только при одном условии — вам придется вымыться и постираться.

— А это обязательно?

Выражение лица мессира дю Валлона снова вызвало хохот окружающих. Марта даже взвар яблочный расплескала из половника.