Сергей Калашников - Вожак младшей стаи

— О как, значит уже друзья?

— Железно!

— И значит, мы о чем угодно поговорить можем, на любую-любую тему? Даже самую… ну это… И ты спокойно и честно ответишь?

— А как иначе? — кривоватая улыбка сделала его лицо лукавым и особенно симпатичным и загадочным в свете садящегося Гаучо. — Спрашивай конечно. Только и я тогда могу рассчитывать на ответную откровенность, правильно?

— Ух! Согласна. — Стебелёк вздохнула, словно решалась на что-то серьёзное, и протянула ему руку.

Парень растаял, не всякий день повстречаешь такую необыкновенную подругу. Рукопожатие вышло крепким и одновременно нежным.

— Ну давай, успею ответить на пару вопросов, пока идём, — кашлянул он, чтобы сбить такое неуместное умильно-шоколадное ощущение. Девушка явно увлечена кем-то другим, а значит, надо быть осторожным и терпеливым. Не спугнуть, не отвратить. Приручить.

— Хорошо, — обрадованно отозвалась Стебелек, широко шагая рядом с ним. — Вот скажи для начала, как показать мужчине, что ты к нему неравнодушна?

— Если не дурак, по-любому поймёт, — отозвался Сидор Трофимович, не слишком довольный вопросом. — По голосу, взгляду, словам, даже и совсем простым и не по теме. А если дурак, то может стоит плюнуть на него, да оглядеться. Может, счастье совсем рядом бродит…

— Ага, прыщавое и нескладное, — подхватила Стебель. — Просто толпы счастья.

— Эк ты загнула, подруга.

— А ты тоже — нет чтоб рецепт выдать стопроцентный, рассуждаешь общими словами. Так и я могу.

— Пришли почти, — не слишком радостно сказал Батон. — Потом еще поговорим. А то сейчас сразу к директору надо. Но если ты мне объект покажешь, я так и быть рецепт постараюсь дать. Люди-то все разные.

— Не покажу, не мечтай, — буркнула Стебелек.

— А говоришь — друзья!

— Эй, не передергивай. Я тебя еще не настолько узнала.

— И я тебя, — примирительно поднял руку Батон, — не кипятись.

Караульный, всё тот же, преданно вытянулся, глядя на Стебелька, и подозрительно косясь на её спутника.

— Всё тихо? — спросила она для порядка.

— Нет. Без вас, Фёкла Максимовна, чего только ни случилось! — начал было он…

— Засохни, малыш, — тут же прервала она рассказчика, — поняли уже, что всё в порядке.

— Круто ты, — высказался Батон, когда шли к подобию крыльца центрального корпуса огромного, похожего на термитник здания.

— Так ведь этот недоросль тоже глазами съесть меня готов, — попыталась оправдаться внезапно пристыженная девушка, — а мне что, улыбаться и радоваться — мол, съешь меня, дорогой?

— Ну зачем же так, — хмыкнул друг номер раз. — А дорогу-то найдем? — сказал он озадаченно оглядываясь во входной камере.

Разобраться, куда идти, попав в малый пещерный зал при входе в домину, было действительно непросто. Но не для Стебелька, изучившей все ходы и лазы опытным путем. А надо сказать, таких ходов отсюда вело сразу пять. И не только в стороны, а еще и наклонно вверх, и косо, и прямо. Уже с этого места, почти от порога угадывались и повороты, и развилки, и другие залы со множеством выходов в самых неожиданных местах.

— Боковые арки — это кольцевой коридор первого этажа. Из него двери в малые помещения периметра. Центральный подъём ведёт в транзитную камеру, откуда одни только коридоры во всех направлениях — там полным полно указателей. Наклонные же лазы вправо и влево — это к глухим помещениям, складам. Если заплутаешь — ищи транзитные камеры. Их пять, одна над другой вдоль вертикальной оси. И помни — тут господствуют не привычные нам четыре направления, а шесть. Причём все или с подъёмами или со спусками, — проинструктировала Стебелёк коллегу. — А главное — никаких тебе лестниц, карабкайся как знаешь. Но это на первый взгляд. Шершавость поверхностей позволяет даже за стены не цепляться. Приноровившись, не замечаешь неудобств.

Пока объясняла, как раз добрались до кабинета директора. Рюкзак парня стоял рядом с дверью у стеночки.

— Что-то мне не по себе, — честно призналась девушка спутнику. — Может, один пойдешь? А я уж потом?

Но парень и рта не успел открыть, как дверь распахнулась.

— А, добрались? — послышался насмешливый голос. Стебелек, рассматривающая десятку приятеля, словно видела это чудо-оружие впервые, на директора не смотрела. — Как раз вас ожидал. Прошу! Вовремя, молодцы. А то, я, признаться, тороплюсь в мастерские.

Фёкла воспрянула духом — мучить будут недолго, и скользнула в кабинет вслед за новоиспеченным другом.

Пристроившись на боковом кресле, Стебелек, лишенная внимания директора, просто слушала его разговор с новеньким преподавателем. Едва успевала следить за четкими вопросами и ответами, так как в голове вертелись слова нового знакомца, вызывая легкую панику. «Если не дурак, по-любому поймёт. По голосу, взгляду, словам, даже и совсем простым и не по теме».

Дураком Фёкла Максимовна директора не считала, но ясности это не прибавляло. Если всё понял, то почему даже и не смотрит в её сторону? Не по нраву пришлась? Тогда почему прямо не дал понять? Или всё дело в этих проклятых принципах? А может, всё-таки не понял?

Выяснилось, что директор уже получил на Сидора Трофимовича всяческие рекомендации. Но слушать об этом было скучно. Предаваться своим терзаниям как-то не получалось. Тем не менее, вздрогнула, когда Егор Олегович повысил голос:

— Мы вас усыпили, Фёкла Максимовна?

Взгляд, с которым от неожиданности встретилась, показался на миг каким-то тоскливым, но тут же приобрел знакомую добродушную отстраненность. Почудилось видать.

— Задумалась, — буркнула она. — Так мы можем идти?

— Об инциденте, — сказал Егор Олегович, не обратив внимания на её вопрос, — вы оба действовали очень мудро. Особенно должен это признать за вами, уважаемая Фёкла Максимовна, позвонили, сообщили, защитили и даже наказали. Хм! Хотя, за рукоприкладство на Земле… тем не менее, всё было сделано правильно.

От похвалы, когда ничего такого от него до сих пор не видела, внезапно стали гореть щёки. Лучше бы уж ругал!

— И мне теперь особенно ясно, как мало я знаю об этой планете, — продолжал директор. — Поэтому я искренне рад, что появился человек, способный ввести меня в курс дела, не общими словами, не полуофициальными данными, а конкретными рассказами, давая взгляд изнутри, так сказать.

— Я готов, — тут же сообщил Батон, — нет ничего проще.

— Да уж, — не удержалась Стебелек, — задача сложная вообще-то — пересказать, что накрепко вколочено с пеленок, что всосали с молоком матери, что чувствуем на уровне подсознания… Думаю, Батон-то справится, а куда мне, туповатой и ни разу не красноречивой.

Директор некоторое время переводил непонятный взгляд с одной на другого, а потом поднялся.