Сергей Калашников - Вожак младшей стаи

В какой-то момент возникло чувство, что пули не берут противника, но Фёкла прострелила ему обе коленки, когда расстояние позволило в них попасть. Собственно, попала ли она по второй — сказать было трудно, а может незнакомец сделал удачный выстрел, но туша, наконец, начала наискосок заваливаться и, в конце концов, рухнула, перекатилась, и осталась на месте, дергаясь и пытаясь встать.

Фёкла судорожно принялась перезаряжать оружие. Парень рядом тоже менял обоймы — их почему-то было сразу две. Мальчишки у них за спиной что-то кричали, но сейчас было не до них — из травы снова показался деодон — слоносвин по-местному.

Юноша и девушка изготовились к стрельбе и выжидали. Выжидал и зверь. Наконец, он спятился назад, пропав из виду.

— Дай-ка мне ремень от твоей винтовки, — попросил парень.

Она не стала спрашивать зачем, а молча отцепила и отдала. Сама же жестом подозвала к себе купальщиков. Ясно, что её узнали и не посмели ослушаться. Порку провели жёстко, никак не комментируя — были слишком взвинчены, чтобы говорить членораздельно. И тут послышался звук мотора, а вслед за ним появился подскакивающий на неровностях школьный грузовичок — Егор Олегович сам его вёл столь быстро, сколь мог, не жалея подвески.

Носорог продолжал агонизировать.

— Такой самец из-за вас погиб, — сказал незнакомец пацанам. — Совсем городские? — обратился он к учительнице.

— Совсем, — вздохнула она, чувствуя, как изнутри организма поднимается дрожь запоздавшего страха.

— Батон, — попытался улыбнуться парень, называя своё имя.

— Стебель, — в ответ представилась Фёкла.

— А у вас тут не соскучишься, — директор школы выбрался из кабины и осмотрел диспозицию. Выглядел он при этом бледным и взволнованным. — Вы, — это он уже ученикам, — марш в кабину. Будете наказаны.

— Уже выпороты, — устало вздохнула девушка. — Задницы ихние нужно фельдшеру показать.

— Никогда вам этого не забуду, Фёкла Максимовна! — вдруг зло взвизгнул один из недавних купальщиков, глотая слёзы. Белобрысый и растрёпанный, он буквально трясся от переполнявших его чувств.

— Вот и молодец, — согласился Батон. — Будешь помнить — будешь жить. А как позабудешь, тут тебя и скушают вот такие, — он махнул рукой на заросли травы, откуда снова показалось рыло слоносвина.

— Садитесь и вы, — предложил Егор Олегович Стебельку и Батону.

— Нет, я ещё пройдусь. С человеком вот поближе познакомлюсь, — кивнула она на парня.

— Воля ваша, — кивнул директор, оглядев незнакомца быстрым пристальным взглядом. То ли увиденное ему понравилось, то ли просто не до того стало, махнул добродушно рукой. — Рюкзак свой в кузов закиньте, молодой человек… Хорошей прогулки, Фёкла Максимовна. Только по возвращении зайдите в мой кабинет. Оба.

Через минуту грузовик снова зафыркал мотором и покатил обратно в сторону школы.

— Дожили, — проворчала Стебелек, глядя вслед пылящему грузовику, — за один день дважды на ковер к директору. Это даже чаще, чем Нах-Нах умудрялся.

— Нах-Нах тебе знаком? — неизвестный всё так же стоял рядом.

— А то как же… А ты кто таков? — наконец возбуждение улеглось настолько, что к Фёкле вернулось её основное свойство — любопытство. И она обратила свой взор в сторону паренька.

Долговязый, лет шестнадцати-семнадцати он был жилист, достаточно высок и симпатичен. Короткая стрижка, тонкие аристократичные черты лица, сосредоточенный, внимательный взгляд, обшаривающий окрестности. По поведению — чистый абориген. Серьёзное ружьё тоже об этом говорит. И рюкзак, что он зашвырнул в кузов директорского транспорта, был приличных размеров.

— В школу к вам иду, — подтвердил он её мысли, улыбаясь чуть кривовато. Возможно, привычка выработалась из-за небольшого шрама, пересекавшего щеку от носа к подбородку. Впрочем, шрам — тонкая беловатая линия — нисколько его не портил, а кривая улыбка и вовсе добавляла очарования. — Тут, говорят, не восьмилетка, а даже девятый класс есть. То есть будет и десятый, и одиннадцатый. Со временем.

— Наверно, то есть, желаешь учиться дальше?

— Меня Ярн послал вести занятия. Сказал, что это, прежде всего, нужно мне самому, чтобы знания в голове улеглись и систематизировались.

— Ух ты! Здорово! — С преподавателями у Стебелька отношения пока не слишком наладились — двое с Земли, трое местных, но городских. И возможность получить в коллеги своего, аборигенского парня, очень вдохновила. — Я тоже учительница. Фёкла Максимовна. Одинцовских мы.

— А я — Сидор Трофимович, — смеясь глазами, парень серьезно пожал ей руку. — Из Купаловских. Меня в пятом классе отправили в Ново-Плесецк, в городскую школу, чтобы потом мог поступить в университет на Земле с аттестатом о полном среднем, но портал гавкнулся и ничего из этого не вышло. В колониальной же школе мне делать было нечего, и я поступил в подмастерья к Ярну. А что за мужик, кстати, к нам подкатывал? Начальство?

— Директор, — кивнула Стебель. — Не понял, разве? С чего бы он велел нам к нему в кабинет зайти?

— Догадывался, но и уточнить не помешает. Далеко ли топать?

— Меньше часа идти — чай не развалимся.

Переглянувшись, тут же и зашагали в гору, по хорошо заметному следу, оставленному директорским транспортом.

— А правда у вас тут инопланетяне потрудились? Слухи ходят о каких-то жутких альдебаранских тараканах, а насколько правдивы, я так и не понял, — продолжил разговор Батон.

— О, это надо видеть, — усмехнулась Стебелёк, — для кого-то может и жуткие, а мне они понравились. Я однажды фильмец земной видела у Яги в доме. «Чужие» назывался, древний такой. Так наши тараканы как раз похожи на героев той картины. Не один в один, но сильно. Да и потом, они все разные. Есть побольше, есть поменьше. И еще, не поверишь, Нах-Наха слушаются, как командира.

— Так этот чувак и здесь отметился! Почему ж не поверю? Я про этого землянина премного наслышан, хотя любопытно увидеть, наконец, вживую. Говорят, министром теперь стал?

— Ага, по связям с инопланетянами. А Мелкая его зам. Так-то.

— Нинка? Его сговоренная?

— Ага, знаешь ее?

— Видались, отшила. Вот и хочу увидеть счастливого соперника.

Стебелек хохотнула, толкнула парня локтем в бок и покрутила головой.

— Ты извини, Сидор, парень ты очень симпатичный, только Нах-Наху все равно не соперник, и дело не в красоте.

— Знаю. Сговоренные.

— Ага. А давно с Нинкой виделись?

— Лет десять минуло, тогда она еще ни с кем сговоренной не была.

— Да ей всего пятнадцать. Будет скоро.

— А мне восемнадцать. Исполнилось на днях. Ты, Стебелёк, совсем шуток не понимаешь, или притворяешься.

Девушка возмущенно оглянулась, но увидев озорную мальчишескую улыбку, хмыкнула добродушно.