Александр Головчук - Почему и нет? Часть вторая

С моей стороны это была в какой-то мере бравада и самоутверждение порожденное страстью, а вот со стороны Анна - поступок, или вернее Поступок.

Боже! Каким же нежными и осторожными вдруг стали мои руки. Они подхватили испуганно вскрикнувшую и сжавшуюся в темноте фигурку.

Моя смелая и безрассудная, как же ты...? Сколько простояла здесь?

- Моя...

И как эхо...

- Никому не отдам. Мой. Навеки... Kocham cię.

И была ночь.

И было утро.

И был серьезный, хоть и короткий разговор с Зигмундом Мирским.

Я держал ответ за свой ночной поступок. Ни минуты не сомневался, что о нем тут же станет известно князю.

Всегда думал, что легенда о том, что мужчины ставили свою жизнь за ночь проведенную с царицей Клеопатрой в залог - всего лишь легенда. Теперь так не думаю. Я действительно мог отдать сейчас жизнь, потому, что оно того стоило. Мог...

Но не отдам. Фиг вам, индейская изба!

Зубами вырву, выдеру у судьбы еще не одну такую ночь и не одно такое утро, которое осветилось улыбкой любимой раньше, чем солнечным светом.

Я, Сергей Горский, заявляю свои единоличные права на эту женщину!

... И пока смерть не разлучит нас. Аминь.

А кто имеет что сказать против - скажи сейчас, и сразу ховайсь. Пришибу. Так, что лучше молчи.

Не в ваших силах это, князь, уже - не в ваших, нас разделить. Мы, наконец, стали целым существом, каждый обрел утерянную во вселенной половину.

Да. Я уеду.

Да. На мне ваш гнев.

Да. Я все понимаю.

Да. Нарушил...

Хм. А вот кабы не нарушил...?

Вы сами-то князь, меня после этого уважали бы? Так бы и остался вовеки, мальчишкой в ваших глазах, да и в своих тоже. Будь вы на моем месте, как бы поступили? Кто говорил - любить, значит гореть? Вот я и горю, и плевать, что не титулован, мой род не менее древний чем ваш, а то и более. Так что мне ваш запрет до... уж простите.

Хорошо. Не появлюсь.

Согласен. Время решит.

Ладно. Не взыщу.

Конечно. Давно готов.

Нет. Не боюсь.

Нет. Не отступлю.

Как скажете. Немедленно, значит - немедленно.

Не позволяют поговорить? Что ж... Досадно, но у нас вся жизнь еще впереди - наговоримся.

Прощайте князь.

Все равно она вас любит, а я всегда буду почитать вас как человека, который вступился за мою любимую в трудный для нее час.

- Гаврила! Запрягай!

И снова дождь и размокшая колея.

Мы не спешим. Кони в запряжке идут мерным шагом. Дорога раскисла, и мне совсем не хотелось умучивать без нужды пару. Все-таки коляска с перегрузом. Трофей вышагивает в поводу за экипажем, заседланный и готовый принять в седло всадника. Пистолеты в кобурах при седле наготове, ТТ - под рукой, Дель Рей - у бока. Пара взятых с бою на Дунае отделанных серебром турецких тромблонов, этаких два пистолета-переростка или ружья-недомерка, заряженные добрым картечным зарядом, уложены у бортов коляски. Укрыты от дождя и не на виду. В ближнем бою вещь практичная и страшная по своим поражающим свойствам, а потому держим их в секрете, как туза в рукаве.

Я не напрасно так подробно об имеющихся у нас стрелялках. Каждый лишний готовый к выстрелу ствол - дополнительный шанс выжить. Здесь нет АК со сменными магазинами, совершенно иная тактика войны и иное отношение к оружию. Бой чаще всего ведут практически лицом к лицу. Как мне не хватает сейчас моей старой пехотной винтовки. С нею за сто шагов, а то и вдвое дальше, был бы спокоен. А так, придется как всем в это время - двадцать, тридцать шагов. До клинковой сшибки успеть перезарядиться шансов нет.

Грач верхом на сто метров позади коляски, а фельдфебель на такой же дистанции впереди. Вооружены по максимуму, с 'карамультуками' наготове в руках, их мы тоже переделали под капсюль, так что сырости они не боятся. Я был не склонен легкомысленно относиться к сказанным свистящим шепотом угрозам, которые сегодня утром услышал из уст князя. Уж лучше бы орал.

Отпустить-то отпустил, а дальше...? Кто знает, что ему в голову шибанет, какая блажь? Правда, мелькнуло у него сожаление, что у меня де покровители есть, а иначе я бы из маетка не ушел на своих ногах. Дед, наверняка, знает обо мне больше, чем говорит.

В шум леса вплелся перестук копыт. Справа виднеется тропка, вроде оттуда звук. Галопом кто-то...

Подтягиваю тромблон поудобнее.

Ну вот, кажется, начинается.

Трофей повернул голову и призывно заржал. В ответ ему откликнулось звонкое ответное приветствие.

Хюррем... Ее голос.

А ведь по моему приказу она была оставлена в конюшне, как прощальный подарок для Анны.

Вот и кобылка. Вынырнула из-за мокрых еловых лап, сбив с них небольшой водопад капель. А наездником на ней оказалась..., амазонка.

Ядвига, бедная шляхтянка, которая нашла приют в доме моей любимой и стала не просто компаньонкай, но именно подругой. Я не видел ее за весь вчерашний день ни разу и даже не вспомнил, что такая есть. Видно хоронилась где-то в доме. А ведь в прошлую нашу встречу, какую мне отповедь устроила! Огонь-девка.

Улыбается и машет рукою успокаивающе. Значит, не с бедою. Слава Богу.

- Пан СергИй, проше пана...

Всадница одета на мужской манер, сидит в седле как влитая, по-казачьи. Волосы скрыты под куньей шапкой, лишь челка выбилась наружу. Лицо раскраснелось от скачки, в глазах - мальчишеский задор. Вот это ей к лицу. Не то, что скромное серенькое платьице. Явно, девица в лесу себя чувствует комфортней, чем в доме в роли приживалки. Польский вариант Артемиды, чесслово, вернее литвинский.

Уверенно держит повод. Правит лошадью мягко, на зависть опытным наездникам. Славная амазонка! И куда только мужики смотрят?

Ага, а вот и есть один. Смотрит прямо на нее. Во все глаза и приоткрыв рот.

Грач, але, ты на посту... Отставить!

Заметил мой строгий командирский взгляд. Смутился. Перехватил поудобнее ружье. Эй, парень, молодая она для тебя. Впрочем...

Интересно... Любовь - это заразно?

- Что, Ядвига? Что-то с пани Анной? - Я перехожу на польский язык. Девушка с трудом говорит на русском, хоть и старается.

- Нет. Хвала Богородице, все хорошо. Ее заперли в комнате вместе с Кангалом, но у нее все хорошо. Он ее утешает и охраняет... Смешной. Рычит как взрослый.

Думаю это наказание ей ненадолго. Пан Зигмунд отходчив...

Но пани просила сказать: - Збышек Заремба взял семь человек. Плохие люди, не гайдуки князя. Наемники... Он хочет напасть на пана. Очень зол. Пусть пан будет осторожен.

А еще я подслушала у конюшни, когда они седлались. Сильно спорили, где пана убить. Старший из наемников у Янчиного болота хотел напасть. Его никак не минуешь, там в сторону Горок идет только одна дорога. А пан Заремба хотел пана еще в пути настичь и порубить.

Еще, оба Тодеуша тоже уехали, но отдельно от пана Зарембы. В Петербург. У князя Мирского там много друзей...

- Спасибо, Ядвига. Что-то еще? Тебе опасно быть с нами, лучше вернуться в маеток.