Юрий Валин - Львы города Лемберга

Утерла глаза, воспитанно высморкалась в кружавчики носовичка:

- Сейчас я вас отведу. С дочерью пока Олена посидит...

- Непременно посижу, - прислуга вновь сунулась в залу. - Только вы послухайте, шо твориться...

Микола прыгнул к окну, осторожно приподнял тяжелую складчатую штору, со второго этажа видно плохо: на улице ругались, кто-то завопил по-польски... Десяток человек с повязками на рукавах... винтовка, вторая... Усач в фуражке размахивал револьвером...

- Поляки! Это к вам?!

- Внизу семья сотника квартирует. Мстить явились, свиньи ляшские, - с ненавистью прошипела пани Тимкевич.

- Уходить нужно!

Микола метнулся на кухню, схватил винтовку, подсумки. Есть две гранаты, пистолет... Сдурел? Бой принимать?! Да не дай бог...

Винтовку и ремни сунул за плиту - может, не найдут. Гранаты в карманы - вроде бы узковатые брюки разом вниз поползли, норовя стреножить. Кобуру к черту - "вальтер" за пояс, второй магазин в карман. Документы и часы хорунжего...

За столом в зале пани Тимкевич что-то торопливо писала.

- Уходить надо! - зашипел Микола, слушай, как орут в подъезде - на первом этаже хрустела выламываемая дверь, зашлась в визге женщина...

- Я вам адрес дам. Уведите Олену и нашу доню. Кныш их спрячет, вам поможет...

Микола схватил записку. Вот же дура, да пусть себе...

Олена волокла перепуганного ребенка, пыталась девчонку в пальтишко втряхнуть...

- До черного ходу...

Микола побежал следом. Застряли у двери, девчонка придушенно заплакала.

- Не возися! - шепотом гаркнул Микола.

- Та ключ... - руки у девки дрожали.

-Та отперла вже. Засов... - Грабчак отстранил неловкую прислугу, отодвинул задвижку. Тяжелая дверь распахнулась, с глубины темного подъезда тут же кто-то закричал. Микола живо захлопнул дверь, лязгнул засовом:

- Сторожат!

- Ох, боженька! По галереи, да на крышу?

Побежали по коридору обратно. Дите ныло и словно нарочно руки растопыривало.

- Та держи ее крепче! - зашипел Микола.

Мелькнула зала: пани Тимкевич так и сидела за столом. Меж игрушечных чашек стояла открытая шкатулка, в ней какие-то письма, ленточки, револьверчик крошечный...

Не, ну бывают же такие дуры-бабы...

В квартиру уже ломились - словно молотом в дверь кто-то бухал...

Микола прорвался на застекленный балкон - поддалась фрамуга, сволочь, наконец... Пробежали по проходу, густо уставленному фикусами и геранями. Малое отродье Тимкевичей скулило всё громче...

- Сюда! - Олена указала на приподнятую раму - за ней тянулись железные перила, за ними спуск на крышу пристройки...

Микола поднатужился, вырвал задвижки с подгнившим "мясом", мигом соскочил вниз.

- Прими, малю, - Олена совала малую девку.

- Да куда вам по крышам? Небось вас и так пожалеют, - Микола, стараясь не греметь сапогами по жести, побежал от балкона. Вслед ругалась придурюватая Олена, но Грабчак не оборачивался. Ну, шо тупой девке объяснять? Громыхать и визжать начнут, да и поскользнуться-свалиться, не дай бог, сподобятся...

Пожарная лестница во двор торчала рядом, но Гробчак-то был не так прост - во дворе ждать, ох, как могут. Полонезская кровь, она, ох, и коварна... Бывший шутце пробежал до брандмауэра соседнего дома - по краю глухой стены тянулись скобы - жутко, но жить захочешь, взберешься...

Взлетая по ржавым скобам, Грабчак слышал крики из окон, потом захлопали едва слышные револьверные выстрелы...

...Хранила счастливая звезда Миколу - крыша, еще крыша, меж труб протиснулся, никто не видел, дальше, еще дальше...

...Удача изменила, когда уже спускался - обломился прут, за который второпях ухватился дивизионник Грабчак. Видать, шляхта лестницу строила, а то и австрияки - они ж разве сделают на совесть?

...Рухнул Микола на пристройку подвальную, прогнул гузном жесть, скатился как по горке и крепко приложился боком. Сгоряча вскочил, к воротам кинулся - решетка заперта...

Как плененный тигр тряс Микола Грабчак кованые завитки решетки. Всё, конец! Опомнился, назад, во двор метнулся - спрятаться, отсидеться. Левой ноги не чуял - всю ляжку отбил - как граната в кармане кость не сломала, то уму недоступно. Запрыгал на одной ноге к дворовым сараям, ища укрытие. Нет, не взяли еще! Только суньтесь!...

***

Окраина Львова

6:25

...- Живописно, вот только соваться туда не хочется, - Катрин смотрела вниз - дорога здесь спускалась с холма, бронетранспортер катил осторожно, впереди виднелись по-настоящему городские дома, крыши железные и черепичные.

- А вы, товарищ Катя, и не высовывайтесь, - попросил пулеметчик. - Не ровен час, снайпер стрельнет, а вас велено в живости и целости доставить - переводчиков у нас мало.

Мезина не спорила, опустилась под защиту пусть легко, но все же бронированного борта.

- Спокойно пока идем, - заметил Женька.

- Тут город такой, специфический, - проворчала Катрин. - По-европейски тактичный и пакостный: в лицо гостям вежливо улыбается, в спину плюет и немножко стреляет.

- Преувеличиваешь. Город сложной судьбы, с комплексами и психами, но большинство горожан - обычные люди. Они же не виноваты, что через них все ходят.

Мезина промолчала. Держала старший сержант между колен самозарядку и о чем-то своем думала.

Колонна продвигалась медленно, но без сложностей. Впереди временами вспыхивала стрельба - танки и мотострелки вошедшей в город еще ночью бригады сбивали немецкие заслоны. Но среди лязга гусениц по булыжнику и урчания двигателей машин Спецотряда та стрельба едва угадывалась. Правда, теперь двигалась колонна еще медленнее: две головные "тридцатьчетверки" ползли по разным сторонам узковатой улице, чуть развернув башни - орудия смотрели на окна домов противоположной стороны, туда же вглядывались автоматчики десанта. Следующий танк присматривал, соответственно, за иной стороной. За танками катил верткий БА-64, воинственно вращал башенкой с единственным пулеметиком. Дальше грузовики, тягач, бронетранспортеры и "виллисы"... Замыкали колонну зенитная установка и танк с десантом.

Все шло спокойно, хотя и медлительно. Женька смотрел над бортом: проплывали стены старых домов, плотно закрытые пыльные окна, забавная вывеска аптеки... Переулок с горбатой мостовой...

- Сейчас, - выдохнула Катрин.

Земляков успел обернуться, увидеть ее побледневшее лицо. По броне хлестнула очередь...

-------------------------

Бой был скоротечен: по колонне открыли огонь из переулка - слегка досталось переводческому бэтеру, но основной огонь был сосредоточен по шедшему следом "виллису" - наверное, немцы посчитали его командирской машиной. 20-миллиметровые снаряды разворотили джипу капот, автоматные и пулеметные строчки исчеркали кузов - машина, чуть развернувшись к тротуару, замерла, водитель и сержант-автоматчик лежали на сидениях... Колонна ответила через секунду: ссыпались с "тридцатьчетверки" автоматчики, танк дернулся вперед, прикрывая броней подбитый "виллис", развернул башню ... Но первой врезала по переулку ЗСУ - счетверенный "браунинг" зашкворчал всеми стволами - немецкий бронетранспортер с 20-миллиметровым автоматом мгновенно спрятался. "Тридцатьчетверка" с некоторым опозданием всадила снаряд в угол дома, прикрывшего шустрый "Ганомаг"[1]. Громыхнуло, поднялось облако дыма. Из окна дома поближе еще тарахтел немецкий шмайсер - по нему застрочили наши автоматчики, начала задирать орудие "тридцатьчетверка", но прежде успела зенитка. Вихрь тяжелых пуль - дождь осколков стекол и кирпичной крошки... Мигом стало тихо, только красное облако затянуло исклеванную стену дома.