Андрей Дай - Без Поводыря

Так что, никому до меня дела не было. И никому в голову коварные вопросы задавать не пришло. Можно было спокойно расположиться, перевести дух и разузнать — не ждет ли в доме Кирюхи Кравцова беглого экс–губернатора какая‑нибудь засада. Жандармский майор — хоть и невелика шишка, но отблагодарить добровольных помощников непременно найдет чем. Сам первогильдейский купец может и мараться не станет — слухи‑то о его предательстве одним махом до Тихого океана долетят, но в усадьбе, где встреча назначена, поди, одной челяди человек двадцать. А еще приказчики, торговые партнеры и бабы у колодца. Да те же телеграфисты, что депешу от принимали. Им‑то сам Бог велел. Я, конечно же, телеграмму своим именем не подписывал, все намеками да иносказаниями. Но имена братьев Гилевых и каинского «якобинца» пришлось упомянуть, а о том, что я с ними дела веду, только слепоглухонемой в губернии не знает.

Скажете — паранойя. Пусть так. Герочка надо мной тоже хихикал, гад. Советовал сходить в «черную», осведомиться, как там Рашит щенков лайки обустроил, и, заодно — что он успел рассказать прочим тамошним обитателям. Будто бы я без этих подколок не знал, что долго мое инкогнито все равно не продержится.

А вот антоновским казакам шпионские игры понравились. Их вообще наше совместное путешествие здорово развлекало. Не был бы уверен, что ни один из моих спутников грамоте не обучен — заподозрил бы, что они летопись ведут. Однажды краем уха услышал, как мои бородачи обсуждают случившиеся за день события. Полное ощущение — будто проговаривают друг другу будущие байки в казармах.

В общем, отправил разведчиков, которые уже к вечеру вернулись с известием, что засада не обнаружена и оба брата Гилевы уже с неделю как дожидаются меня в усадьбе Кирилла Климовича Кривцова. А еще, восторженно поблескивая глазами, поведали, как их чуть схватили слуги Колыванского купца, когда тем любопытство моих «шпионов» показалось слишком подозрительным. Еле–еле отговорились…

Ну, это они так думали. На самом деле, как оказалось, о докучливых казаках доложили Кривцову, а тот, не будь дураком, отправил пару шустрых парнишек проследить — куда именно желающие много знать дядьки пойдут с отчетом. А сколько той Колывани‑то? Полчаса хватит, чтоб все, обе, улицы обойти, с кумушками у колодцев парой прибауток перебросившись, да еще и на чарку в подвальчике схватить минут с пяток останется. Так что, антоновцы мне о результатах разведки еще не до конца поведали, а Кирюхин приказчик уже на санях к станции подъехал.

На этом, в сущности, мой бег от потенциального ареста и закончился. Дальше был радушный прием у местного богатея, баня и праздничный — как же! — генерал благодетель прибыл — ужин. И долгие, задушевные разговоры под настойку. О Судьбе Отчизны, конечно же. Ну и о наших дальнейших планах — немножко. О том, что нужно учиться сотрудничать, и кооперироваться, а не конкуренцию на пустом месте затевать. О сукне, шерсти и чугуне. Об угле для паровых машин мануфактуры, пароходах и деньгах.

Вместе с началом Великого поста, в заштатный городок прибыл Каинский купец, скрытый якобинец и стяжатель, Дмитрий Федорович Мясников. И на лице этого удивительного, готового сражаться за то, во что верит, хоть со всем светом сразу, человека было выражение, с которым обычно приговор суда выслушивают, а не в гости ходят. Поспешил его успокоить. Да и Гилевы с Кравцовым были, после моих‑то внушений, предельно радушны. Так что разговор получился… деловой. Слава Господу, обошлось без ссор, обид и хватаний за бороды. Это Васька — мужчина у нас здоровенный, ему такой метод решения деловых вопросов только развлечение. Ну да переживет как‑нибудь.

А вот Мясникова удивили. И тем, что зазвали его, чтоб договориться о сотрудничестве и взаимопомощи, и обращением с ним. А больше всего тем, что я позволял себе говорить с купцами по–простому, без присущего вельможам высокомерия, и принципиально отказывался принимать чью‑либо сторону. Непредвзятым судьей все же не получалось быть — слишком много общих интересов связывало меня с Гилевыми, но ведь и за только–только начатое в Каинске ткацкое производство я был в ответе.

Дмитрий Федорович не поленился и образцы своих тканей с собой привезти. Много лучшего качества, кстати, чем с Бийского заводика. Такой выделки, которая могло и военных заинтересовать. Тем более что цены на его сукно с привозным, большей частью — заграничным, вообще вне конкуренции были. Тут же, не откладывая в долгий ящик, сел писать рекомендательные письма начальнику штаба округа, полковнику Акселю Самойловичу Кройерусу. Не уверен, что именно он в управлении войсками в Западной Сибири должен заниматься вопросами поставок для армии, но больше я никого в Омске не знал. Дюгамель уже уехал, а новый командующий — генерал Хрущев — заставлял себя ждать.

Обговорили цены, по которым товары станут продаваться на Ирбитской ярмарке. Васька, тоже не любитель тянуть кота за хвост, немедленно приобрел существенную партию для перепродажи в Монголии и на Чуе. Договорились о совместных усилиях по продвижению Томского сукна на восток. В Красноярск и Иркутск.

Иностранным благодетелем Мясниковского завода оказался все‑таки немец. Людвиг Кнопп. Учился выходец из Бремена в Англии, где и обзавелся нужными связями. В восемнадцать лет приехал в Империю, как представитель одной из островных фирм, но лет десять уже как занимается собственным делом. В первую очередь конечно — поставками самого современного оборудования для ткацкого производства. Но, по словам Кнопповских приказчиков, за долю в прибыли готов раздобыть даже артиллерийский завод.

Мефодий отнесся к объяснениям каинского купца с сарказмом, а вот я всерьез заинтересовался. Путь от Троицкого до Колывани был долгий, времени хватило и на фантазии, и на планирование дел, и на наведение порядка в скопившихся за два года блокнотах и записных книжках. Вот в одной из них и обнаружилась сделанная рукой великого химика Зинина запись — несколько формул и описание процесса получения синтетического красителя для ткани из каменноугольной смолы. А я‑то, дурень, голову ломал — что делать с отвратительного вида субстанцией из зловонных ям, куда сливали отходы коксового производства! У меня в руках было сырье для изготовления сверхдефицитного порошка, за который не только Гилевы с Мясниковым, а и половина Российских мануфактурщиков душу продадут. Я был абсолютно уверен, что и формулы эти и процессы были отлично известны в той же Пруссии или Англии. Так почему бы было не попробовать, через этого пронырливого немца, господина Кноппа, обзавестись нужным оборудованием? К лету у меня и специалисты нужные как раз образуются. Не зря же я можно сказать — из своего кармана стипендию некоторым молодым людям в столичной Медико–Хирургической Академии плачу?! Тогда еще, в бытность свою в Санкт–Петербурге, озаботился оформлением соответствующих договоров. Теперь эти господа молодые специалисты обязаны отработать по три года на моих предприятиях. Понятное дело — по профилю. Не рабочими же!