Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски

Временами тот бормотал что-то на непонятном языке. То ли сам с собой разговаривал, то ли заклинания какие-то читал. В конце концов вошёл в келью, где держали Васю. Здесь Песца что-то заинтересовало, он стал обнюхивать стены, потолок, каждый вершок пола. Особенно заинтересовала его печь, около неё он задержался дольше, чем в других местах. Обнюхивая её, он внезапно и быстро запустил руку в поддувало и вытащил оттуда какое-то маленькое отчаянно вырывающееся, дерущееся, царапающееся, кусающееся и плюющееся существо.

– Вот, начальник, – сказал шаман, – у него и надо бы спросить, как Докука узнал об этом месте.

Существо (а это был, конечно же, Авессаломыч) перестало трепыхаться. Песец держал его крепко, не вырвешься.

– Ты кто такой? – спросил Филипп. – Отвечай быстро и честно. А не то беда будет.

– Напугал, – презрительно фыркнул Авессаломыч, – ничего ты мне не сделаешь.

– Так кто же ты такой? – словно не слыша дерзости, повторил вопрос Филипп.

– Да домовой я твой, бывший, – ответил Авессаломыч, – вот, за вещами пришёл, а этот басурман меня и сцапал.

Под печкой послышалось слабое шуршание. Авессаломыч насторожился.

– Почему же бывший?

– Ухожу я отсюда, другое место мне предложили. Получше!

– Чем же тебе здесь не глянется?

– Нарушил ты второй принцип мирного сосуществования, вот чем.

– Что-что я нарушил?

– Ах да, ты же не в курсе. Пригласил ты сюда вот этого чумазика, что меня держит. Волхва басурманского, чужого. А это – запрет.

– Вот, значит, что. Так это, стало быть, ты Докуке сообщил, что человек его здесь находится?

– Нет, не я. Другие сообщили. Из наших. Ну ладно, бывший хозяин, пока, мне пора.

– Куда ты торопишься? – спросил Филипп, не понимая, почему пленник держится так смело и дерзко. – Тебе теперь торопиться некуда и незачем. Ты сделал мне очень большую гадость, а я такое не прощаю.

– Да плевать я на тебя хотел, – нагло сказал Авессаломыч, поглядывая на печку, под которой уже было заметно какое-то движение. Он очень сильно надеялся, что это кто-то из братьев-домовых пришёл его выручать.

– Вот как? – фальшиво изумился Филипп. – Сейчас ты пожалеешь о своих словах. Песец, сделай так, чтобы он пожалел.

Хитрый Песец кивнул, прикидывая, чем бы таким пострашнее огорчить наглого домового. Пока он раздумывал, из-под печки выбрался ещё один домовой. Вернее, не совсем домовой. Это был библиотечный, Библиофил. За собой он вытащил железный молоточек. Для человека он был невелик – вроде сапожного, но домовой тащил его с трудом. Быстро подскочив к Песцу, он с размаху ударил его молотком по коленке. Не ожидавший такого коварства шаман взвыл от боли, выпустил из рук Авессаломыча и повалился на пол, воя и корчась от боли.

Получивший свободу Авессаломыч юркнул под печь, куда за мгновение до него скрылся и Библиофил, таща за собой молоток (неча добру пропадать). Ещё через миг оба домовых мчались тайным ходом, недоступным для человека, в библиотеку, где обитал Библиофил. По пути Авессаломыч изливался в благодарностях:

– Ну ты молоток! Если б не ты, этот волхв басурманский меня бы… Ну ты молоток… Запомни, Библик! Если кто ещё будет тебя очкариком дразнить – ты мне говори. Я тому живо – по сопатке… Ну ты молоток!..

В ответ Библиофил бурно восхищался геройским поведением Авессаломыча в плену и заверял, что как только кто-то обзовёт его очкариком, то он сразу же ему пожалуется. А по сопатке обидчику можно и вдвоём надавать. Так даже сподручнее будет.

А в келье в то же время побитый Песец, тихо подвывая, тёр ушибленное место, сидя посреди кельи. Филипп же, плюнув с досады, вышел во двор – дать распоряжения насчёт ремонта ворот и дверей.

Ушкуйники готовились в поход. Идти собирались на волжских булгар и дальше – вниз по Волге, на казанцев. Судовые мастера конопатили знаменитые ушкуи – большие лодки, вмещавшие по двадцать-тридцать бойцов. Для морского похода на ушкуй готовили косой парус, а спереди и сзади судна делались трюмы для лучшей устойчивости: морская волна – не речная. Сейчас же паруса ставили прямые – для речного похода. Кормовое весло делалось из крепкого морёного дуба, за его изготовлением следили специальные мастера – кормчие. Дело было важным, ведь крепость и надёжность руля в бою на воде или при проходе речных порогов может стоить жизни всех бойцов.

Гриша Рваное Ухо был весь в делах. В слободу везли из Новограда оружие: стрелы для бесшумного боя, огненное зелье – порох и свинец для пуль, а отливать их ушкуйники и сами умели. Да в походе это и сподручнее. Привезли на подводах десять пушек, а лафеты для них сейчас делают слободские умельцы. Везут и съестное: крупы и вяленое мясо, бочки с вином (какой же бой без вина? нет, без вина никак нельзя). Но много припасов не надо: отяжелеют ушкуи, подвижность потеряют, а это – смерть. Нет, съестное нужно только на первое время, пока не будет разграблен первый встречный городок или купеческий караван, а дальше – война сама себя кормит! Вместо съестного лучше взять побольше боевых припасов, ведь голод хоть и не тётка, но перетерпеть его можно, а вот смерть от вражеской стрелы или пули не перетерпишь. Так что, мешок крупы – долой, на его место – порох и свинец!

Но и это ещё не всё. В походе ведь не только оружие и еда нужны. В бою можно добыть многое, но не всё. То малое, без чего может сорваться любой, даже очень хорошо подготовленный набег, это лекарская помощь. В захваченном городе можно награбить одежду, еду, золото, оружие. А вот врача вы там найдёте вряд ли. Какой знахарь, даже самый лучший, согласится лечить людей, которые ограбили его дом и убили его близких? Он, скорее, затаится на время. А если принуждён будет силой лечить своих пленителей, то особого рвения в работе не покажет, при малейшей возможности будет стараться навредить или сбежать. С таким больше хлопот, чем пользы. А без хорошего лекаря порой бывает, что даже легко раненный боец не доживает до утра. В то время как при правильном уходе, глядь – через денёк оклемается, а через пару дней в строй встанет. Пусть на вёсла его сразу не посадишь, но стрельнуть из лука или пищали он сможет… Вот и приходится поэтому брать своих лекарей. Пусть бойцы они слабые, зато спасут после боя бойцов сильных, от которых пользы потом будет немало.

И всё это – и боевые припасы, и крупа-мясо-вино, и лекаря подыскать, да желательно не одного – всё на плечах старшего среди ушкуйников Гриши Рваное Ухо. Без помощников, конечно, не обойтись, и помощники есть, но последний спрос с него будет. И спрос будет по самому большому счёту. А на счету – жизни его товарищей. Оплошает он, недосмотрит что-то по лени или доверчивости – в походе и бою может это обернуться гибелью бойцов. Гибелью, которой можно было избежать…