Анатолий Ткачук - Лекарство от Апокалипсиса

– А мне раньше казалось, что при любой глобальной катастрофе лучшим средством, – Алекс внимательно посмотрел на собеседника, – мог бы стать побег с Земли в космос. Теперь же даже ближайший космос, похоже, не безопасен. Неизвестно, сколько времени еще смогут протянуть люди на Международной космической станции.

– Тогда перелет на Луну или Марс и их колонизация? Технологии у нас были, – Макс помолчал, и, повторив слово «были», сделал особый акцент на нем, – не совсем подходящие.

– Я бы сказал, были они совсем неподходящие. Но между тем, я встречал информацию о том, что существует… существовало… немало государственных и частных проектов по созданию челноков, которые смогут долгое время находиться с определенным количеством людей в межпланетном пространстве.

– Ну, хорошо, – Макса явно увлекла эта беседа, – пусть будет челнок на околоземной орбите, но всех людей на планете на него не посадишь, и кого тогда сажать? По какому принципу отбирать тех, кто улетит?

– Это слишком глубокий, даже философский вопрос. В том обществе, которое погибло, уничтожив само себя, – Алекс заметил, что ему впервые достаточно спокойно, без эмоций далась эта фраза, – существовал дикий закон «каждый сам за себя».

– Мне кажется, такие челноки, если и были готовы к запуску в момент начала войны, должны были комплектоваться по принципу сохранения интеллектуальной элиты, ее членов, способных к репродукции, а не тех, кто оказался способен отдать за это свое состояние. Там должны быть физики, инженеры, химики, медики, если останется место, то по одному представителю творческих профессий. Ведь людям придется адаптироваться к новым реалиям жизни, начиная все с самого начала, и здесь приоритет будет оставаться не за гуманитарным знанием.

– В реальности ведь все было бы иначе. Первыми в очередь на челнок оказались бы руководители крупнейших стран и члены их семей. Если останется место, то к ним бы присоединились наиболее состоятельные люди, которые смогли бы оплатить свое спасение. И уж потом, что очень маловероятно, в космос могли бы полететь представители науки.

– Да, я думаю, в мире нашлось бы немного людей, способных отказаться от шанса на спасение. Точнее, пожертвовать этим шансом ради сохранения знания. Люди слишком циничны… были слишком циничны, – делая повторы, собеседники пытались приучить свой язык говорить о жителях планеты в прошедшем времени. – А что касается людей, способных оплатить свой полет… Богатство ведь в последнее время стало понятием весьма относительным. Состоятельным мы привыкли считать того, кто обладает внушительным материальным капиталом. А допустим, теперь? В условиях, когда люди, обладая этими спасательными шаттлами, были вынуждены покинуть землю, деньги сразу же перестали иметь какой-либо смысл. Намного важнее стали, ну, скажем, продукты питания, вода. Деньги – ведь это лишь условность, к которой мы привыкли, красочные бумажки, не стоящие ничего. Ты вспомнил хоть раз о своих сбережениях, пока находишься здесь?

– Нет, – Алекс уселся в позу мыслителя. – Меня вообще мало что беспокоит из прошлого, кроме, судьбы моей семьи.

– Здесь возникает и еще один вопрос, а полетел бы ты? Спасся бы ты, зная, что твоя семья погибнет?

– Теперь я точно знаю, что нет. Хотя и раньше подобных сомнений у меня не возникало, но теперь я в этом полностью уверен…

– Видишь, теперь мы с тобой носители каких-то более высоких ценностей, которые намного дороже, чем золото, деньги. Все это перестало существовать для нас, и мы не заботимся об их количестве. Если больше никто не выжил, мы стали безграничными правителями этого мира, можем разделить земной шар по экватору и править каждый своей половиной. Но нам это не нужно, – Макс немного поежился от своих собственных слов. – Ирония судьбы. И ведь никто из предсказателей и пророков этого предвидеть не мог.

Когда отголоски землетрясения затихли, Алекс приподнял одну из плит пола вахтового помещения, извлек из большого металлического ящика, спрятанного внизу, две банки килек в томате и, открыв ножом, протянул одну из них Максу.

– Предсказателей… Даня, мой сын, – Алекс грустно улыбнулся, осознавая, что впервые за все время нахождения под аркой, произнес его имя вслух, – он работал в брокерской компании, и им поступило предложение приобрести интеллектуальную систему, которая, анализируя мировые события по материалам глобальной сети, позволяла строить некоторые экономические прогнозы. Для их бизнеса это был очень важный элемент. Он много рассказывал об этой системе. За время своего существования эта система смогла предсказать несколько глобальных происшествий. Ей даже удалось спрогнозировать события 11 сентября 2001 года в США, но операторы слишком поздно поняли, что именно они обнаружили. Понимаешь, перед всеми масштабными явлениями происходит некоторое уплотнение информационных потоков. Это происходит подобно вулкану, когда магма, скопившись, начинает давить все сильнее, что приводит к колоссальному взрыву.

– То есть, ты хочешь сказать, что существует некое массовое бессознательное? И ощущая надвигающуюся катастрофу, оно прорывается наружу на просторах интернета? – удивленно переспросил Макс.

– Да, только вот непонятно, что первично. Само грядущее событие или же вот этот поток массового бессознательного.

– Получается, ты думаешь, что люди из разных уголков планеты, обсуждая те или иные события и явления, каким-то образом занимались неосознанным программированием будущего? По этой логике получается, что ядерная война случилась не потому, что она должна была случиться, а потому, что люди думали о том, что она должна была случиться.

– А почему бы и нет? – удивился Алекс. – Я склонен верить в то, что это так и есть. Не зря же уже сотни лет ведутся споры о существовании глобального информационного поля, из которого некоторые люди способны черпать информацию, но, возможно, не только черпать, но и передавать ее туда же, бессознательно создавая некоторую матрицу дальнейшего развития событий. Есть же даже такая теория, что если несколько тысяч человек одновременно подумают о дожде, то дождь пойдет.

– Интересная теория, – Макс многозначительно опустил глаза на очередную рыбешку, покрытую маслянистым томатом, растекающимся ровным слоем. Этот вкус был просто бесподобен и напомнил ему о теплом домике в Чернобыле, где базировалась рабочая группа Курчатовского института. Несколько специалистов-ядерщиков постоянно пребывали в зоне, занимаясь активными исследованиями останков разрушенного реактора. И часто их вечера заканчивались вот так же с баночкой кильки и бутылкой водки или местного деревенского самогона. От этих воспоминаний на душе становилось особенно хорошо. Вдруг, будто что-то вспомнив, Макс резким движением расстегнул защитный костюм и достал из внутреннего нагрудного кармана узкую металлическую фляжку и протянул ее своему собеседнику.