Валерий Ковалев - Левиафан

— И вы думаете, они смогут его изготовить? — засомневался Морев.

— А почему нет? — удивился Корунский. — Вполне. Русский Левша, как известно, блоху подковал. У нас к тому же имеется отличный справочник по истории развития артиллерийского оружия, с техническими выкладками и схемами.

— Ну что ж, — согласился Морев, — Михаил Иванович, запиши и это.

С дельными предложениями выступили и многие другие офицеры. В частности, помощник предложил свои услуги по созданию водолазного дела, начальник РТС — проводных средств связи, а врач — совершенствованию медицинской помощи больным.

Когда их список перевалил за десяток, Морев поблагодарил всех за активность и отпустил. После этого, посоветовавшись с Сокуровым и Кругловым, для начала решил остановиться на трех направлениях, только что изложенных генерал-губернатору и наместнику. «Хорошо, что я не перечислил всего, что мы можем. Их бы точно кондратий хватил», — подумал Морев, переводя взгляд с портрета на своих собеседников.

Первым пришел в себя Мельгунов. Он молча встал и крепко пожал Мореву руку. Секунду спустя, то же самое сделал и наместник…

На следующий день Морев вместе с Гальцевым в кабинете генерал-губернатора вручили ему отксерокопированные штурманами карты и лоции, а также аккуратно переплетенные пояснения к ним.

— Благодарю вас, господа, — с чувством произнес Мельгунов. — Сии бесценные карты, вне всякого сомнения, пойдут на великую пользу России.

— Но только в том случае, если не попадут в чужие руки, — улыбнулся Морев.

— О, я приложу все усилия, чтобы этого не случилось, — ответил генерал-губернатор. — Жаль, что я получил их после отъезда моего адъютанта в Санкт-Петербург. Матушка императрица была бы несказанно рада такому подарку.

А в это самое время капитан-лейтенант Морозов, меняя лошадей на почтовых станциях и при необходимости сворачивая челюсти нерасторопным смотрителям, неуклонно приближался к столице.

Посещение Императорского двора, да еще с такой необыкновенной новостью, волновало и одновременно тешило самолюбие адъютанта. Во время учебы в Морском корпусе и службы у Мельгунова ему не раз доводилось видеть императрицу на смотрах и парадах, теперь же предстояла аудиенция с ней во дворце. И это наполняло сердце Морозова гордостью и трепетом.

Поздним вечером пятого дня, предъявив караульному офицеру подорожную, Морозов въехал в окутанную туманом столицу, освещенную неверным светом уличных фонарей. Добравшись до Невского проспекта, он остановился на постоялом дворе, потребовал в номер ужин и, закусив, завалился спать. Проснувшись поутру, капитан-лейтенант по пояс вымылся холодной водой, побрился и облачился в парадный мундир. После этого он позавтракал и, пристегнув к поясу шпагу, накинул сверху дорожный плащ. Затем, расплатившись с хозяином, спустился вниз и уселся в поданный экипаж.

— Во дворец, — бросил он кучеру, и подковы лошадей весело зазвенели по гранитной мостовой.

Когда экипаж миновал набережную Невы и въехал на Дворцовую площадь, капитан-лейтенант приказал кучеру остановиться у парадного подъезда и ступил под его своды. Внутри адъютанта встретил дежурный офицер и поинтересовался целью визита.

— От его высокопревосходительства Вологодского генерал-губернатора Мельгунова, с особым поручением к ее императорскому величеству, — деревянно отрапортовал Морозов.

— Ожидайте, я доложу о вас, — сказал офицер и направился к противоположной двери погруженного в утреннюю полутьму зала, по обе стороны от которой застыли истуканами два рослых кавалергарда с ружьями.

Морозов уселся на один из стоящих у стены мягких стульев и стал ждать. В том, что императрица его примет, адъютант не сомневался, поскольку Мельгунов пользовался ее особым расположением.

Спустя непродолжительное время офицер вернулся и пригласил Морозова следовать за собой. Миновав несколько длинных переходов, они поднялись на второй этаж и оказались у высокой двустворчатой двери, которую охраняли еще двое кавалергардов.

— Присядьте, вас пригласят, — сказал офицер и оставил Морозова одного. Тот снял шляпу с плащом и, повесив их на стоящую рядом вешалку, присел на стул. В этот раз ожидание затянулось на целый час. Наконец одна из створок двери отворилась, и на пороге появился рослый человек в блестящем мундире.

— Это ты, штоль, от Мельгунова? — мягким баритоном спросил он, окинув взглядом вскочившего адъютанта.

— Так точно, ваше сиятельство! — узнал в человек всесильного фаворита Морозов.

— С чем прибыл?

— Со срочным донесением для государыни императрицы.

— Дай, — протянул блеснувшую перстнями руку Потемкин, и адъютант вручил ему засургученый бумажный пакет.

— Жди, — также мягко сказал князь и исчез за дверью.

Вскоре дверь снова отворилась и князь пригласил Морозова войти.

Затаив дыхание, тот шагнул через порог и почувствовал тонкий запах духов. В центре небольшой, изысканно обставленной комнаты, у резного, красного дерева столика, в высоком кресле сидела императрица, одетая в простое голубое платье и капор, и, держа в руке распечатанное письмо, испуганно смотрела на вошедшего.

— Друг мой, — обеспокоенным голосом спросила она, — здоров ли Алексей Петрович?

— Здоров, ваше высочество, — склонился в поклоне Морозов.

— Вы знакомы с содержанием письма?

— Да, я писал его под диктовку его высокопревосходительства, — подтвердил тот.

— И это все правда? — сделала большие глаза Императрица.

— Истинная правда, — осенил себя крестом адъютант.

— М-да, — хмыкнул рассматривавший в это время фотографию крейсера светлейший. — Чертовщина какая-то. Не корабль, а химера. И картинка сия не красками писана, — послюнявив палец, провел он по глянцевой поверхности фотографии. — А ну-ка, присядь, и расскажи нам обо всем подробно.

— Да-да, — поддержала светлейшего Императрица, — вот сюда, — указала она на банкетку рядом с собой.

И осторожно присев на краешек, Морозов начал свой необычный рассказ.

Сначала в глазах слушателей сквозило недоверие, затем оно сменилось неподдельным интересом.

— Да, брат, — сказал светлейший, когда капитан-лейтенант закончил. — Все сие столь необычно, что трудно поверить. А ты как считаешь, матушка? — взглянул он на императрицу.

— Вы люди военные, вам виднее, — дипломатично ответила та.

— Сие точно, — согласился князь и, взяв со столика золоченый колокольчик, позвонил в него. Из второй, одностворчатой двери комнаты тут же появился лакей и застыл в ожидании.

— Принеси-ка нам, любезный, графинчик перцовки и соленых огурчиков, — велел ему светлейший.

Когда желаемое было доставлено и слуга величаво удалился, князь набулькал золотистой перцовки в две серебряные чарки и одну поднес адъютанту.