Валерий Ковалев - Левиафан

Немного спустя он с интересом рассматривал показанные ему Мельгуновым лоции и листал пояснения к ним.

— Прикажи своим картографам, снять для тебя копии, — распорядился светлейший, довольно потирая руки, — а эти я заберу с собою, порадую матушку.

— А на днях у меня будут чертежи самодвижущегося судна, — согласно кивнув головой, заявил генерал-губернатор. — Я уже приказал готовить место на верфи для его закладки.

— Весьма, весьма похвально, Алексей Петрович, — сказал Потемкин. — Корабелы тут знатные, тебе и карты в руки. Только сии лоции и чертежи храни как зеницу ока, — остро взглянул он на Мельгунова. — Чтобы они не оказались у недругов наших. Чай, в Европе уже знают о твоих гостях?

— Думаю, пока нет, — улыбнулся Мельгунов. — Как только корабль господина Морева появился в гавани, я приказал объявить в порту карантин и до поры не выпускать иностранные суда.

— Умно, — одобрительно хмыкнул светлейший.

— А еще, — продолжал генерал-губернатор, — он передал мне спасенного в океане англичанина — морского офицера. Сей муж находится под надзором, и с оказией я намерен препроводить его в Санкт-Петербург, для отправки на родину.

— Англичанина я заберу с собой, — сказал Потемкин, — пусть погостит у нас немного. А теперь самое главное, Алексей Петрович. Сколь значим сей корабль для России, не тебе объяснять. А посему он незамедлительно должен быть на Балтике, в Кронштадте. Поутру я сообщу про то капитану и вместе с ним отправлюсь в путь. По прибытии же доложу государыне о твоих заслугах в этом деле.

Это известие искушенный в государственных делах Мельгунов воспринял как должное, ибо на месте светлейшего, поступил бы именно так.

— Что ж, Григорий Александрович, сказал генерал-губернатор, — жаль, мне конечно, отпускать столь желанных гостей, но для дела так будет лучше.

Утром, когда Морев прибыл на аудиенцию, светлейший принял его в парадном зале губернаторской резиденции. На князе был шитый золотом мундир генерал-поручика, с красной анненской лентой через плечо и орденами Святых Анны, Георгия и Александра Невского на груди. Здесь же находились, тоже облаченные в блестящие мундиры, генерал губернатор и наместник.

Тепло поприветствовав гостя, светлейший выразил Мореву глубокую признательность за переданные генерал-губернатору карты и сделанные им предложения, касающиеся судостроения и артиллерии.

— А теперь, господин капитан, — сказал он, — я хочу пригласить вас посетить Санкт-Петербург. Государыня-императрица будет весьма рада.

— Благодарю вас, ваша светлость, за столь лестное предложение, — ответил Морев, — но я не хотел бы оставлять корабль.

— А зачем оставлять? На нем и поплывете, — высоко вскинул левую бровь Потемкин. — Тем паче, что не за горами зима и Белое море скуют льды. В Кронштадте же у нас незамерзающий порт и все условия для удобной стоянки вашего крейсера.

Морев понимал, что предложение светлейшего равносильно приказу и от него глупо отказываться.

— Все это меняет дело, — слегка поклонился он. — Когда мне следует отплыть?

— По мере готовности, — ответил светлейший. — И я тоже отправлюсь с вами.

Это решение Потемкин принял накануне, и далось оно ему нелегко. С одной стороны возвращение в столицу на этом могучем, способном покорить весь мир корабле, еще больше возвысило бы его в глазах Екатерины и европейских дворов. С другой — неизвестно, как поведут себя эти самые «потомки» в море.

Любой другой, исключая Мельгунова, на месте светлейшего, ни при каких условиях не отправился бы в это плавание. Но на то он и Потемкин, чтобы повергать всех в изумление неповторимостью и размахом своих действий.

— Ну что ж, — с минуту подумав, ответил Морев. — В таком случае, я готов поднять якорь завтра.

— Вот и отлично, господин капитан, — не скрыл своей радости князь. — А ты, Алексей Петрович, обратился он к Мельгунову — позаботься о провианте на время плавания.

А еще через час, пришпоривая коней, из города унеслись гусары, спеша доставить императрице письмо от светлейшего.

Известие о предстоящем переходе в Кронштадт, да еще с самим Потемкиным, на борту крейсера восприняли с воодушевлением. Особо радовались старпом с Пыльниковым, которые были коренными ленинградцами.

— Глядишь, Сергей Ильич, своих предков встретим, — улыбнулся Круглов, дружески хлопнув минера по плечу.

— А чем черт не шутит? — ответил тот. — Со слов деда, один из моих пращуров служил на Петровском флоте.

В полдень, с приставшего к ракетоносцу лихтера на борт приняли дополнительный запас продовольствия и пресной воды, а сопровождавший судно Морозов вручил Мореву увесистый кошелек с золотыми империалами.

— Это для команды от его высокопревосходительства и наместника, — сказал он. — В Петербурге сгодятся.

Вечером, после ужина в своем «санатории» — так команда окрестила летнюю резиденцию губернатора — она была доставлена на борт и занялась проворотом оружия и корабельных механизмов. Реактор был выведен на полную мощность и все изготовлено к походу. Для светлейшего освободили каюту Сокурова, который на время перехода поселился к старпому.

Ранним утром, едва забрезжил рассвет, от причала отвалила губернаторская яхта с Потемкиным и провожающими и направилась к крейсеру.

Морев с Сокуровым тепло распрощались с радушными хозяевами, затем последовала команда «по местам стоять, с якоря сниматься» и, совершая циркуляцию, на малом ходу ракетоносец двинулся к выходу из залива.

В тот же момент с бастионов крепости грянули пушки, салютуя уходящему кораблю. В ответ взвыла корабельная сирена, и ее отзвуки долго витали над берегом.

Стоя рядом с Моревым на мостике, облаченный в теплый, подбитый соболями плащ и треуголку, светлейший с интересом наблюдал, как тупой нос корабля легко рассекает морскую волну, а в корме, по бортам, вверх, взлетают выброшенные выхлопами дизелей, искрящиеся гейзеры воды.

Когда спустя непродолжительное время залив скрылся в утренней дымке, Морев приказал старпому запустить турбины и увеличить ход. Гейзеры исчезли, послышался мощный ровный гул, и корабль ускорил движение.

— Немыслимо, — пробормотал светлейший, придерживая на голове треуголку и изумляясь скорости морского гиганта.

— Ваша светлость, здесь ветрено, может быть, вас сопроводить в каюту? — обратился к нему одетый в меховую канадку Морев.

— Нет! — вытирая рукой слезящиеся от ветра глаза, отрицательно покачал головой князь. — Сие зрелище, — обвел он рукой крейсер и бегущие по бортам волны, — многого стоит!