Валерий Ковалев - Левиафан

После этого, наметив места для закладки шурфов и будущих построек, все вернулись в хижину и стали собираться в обратный путь. Доставленные образцы произвели на Якоби самое благоприятное впечатление, и с этого дня началась подготовка к предстоящим работам.

По приказу генерал-губернатора, в Большерецком и Верхнем острогах была отобрана сотня знающих старательское дело каторжников, которых весной доставили в Охотск и до времени поместили в острог. А как только море очистилось ото льда, их погрузили в трюмы двух кораблей и в сопровождении «Левиафана» отправили на Кадьяк.

Вскоре на острове застучали топоры и на берегу дотоле неизвестной реки вырос прииск, названный именем светлейшего. Моряки «Левиафана» приняли самое активное участие в его строительстве, и вскоре прииск заработал.

По настоятельному требованию Морева, каторжники были освобождены от цепей, им усилили питание, что немедленно сказалось на выработке. В трудах и заботах пролетел год, а следующей весной зашедший в Охотск пакетбот доставил туда известие о кончине светлейшего. Помимо этого, находившимся на судне фельдъегерем Мореву было вручено письмо императрицы, которым «Левиафану» предписывалось оставаться на Камчатке до особого распоряжения.

Когда он ознакомил с его содержанием заместителя и старпома, те помрачнели.

— Да, мавр сделал свое дело, мавр может уходить, — горько сказал Сокуров. — Не думал я, что за все нами сделанное будет такая благодарность.

— И что будем делать, Александр Иванович? — сказал Круглов. — Может, все-таки вернемся?

— Исключено, — жестко ответил Морев. — Будем ждать.

Когда команде стало известно о повелении императрицы, многие, как и следовало ожидать, возмутились.

После блистательной столицы, служба в забытом богом краю никого не прельщала. Однако Морев настоял на своем, и постепенно страсти улеглись. Этому способствовали наступившее лето, чудная природа и искреннее радушие жителей Охотска. Узнав, что «Левиафан» задержится здесь на неопределенное время, Якоби приказал выстроить для его команды несколько домов и вскоре экипаж получил вполне комфортабельное жилье на берегу.

Не остались в долгу и моряки. Вместе с обывателями и солдатами гарнизона они возвели на ближайшей к городу реке плотину и, под руководством механика, занялись сооружением первой в этих местах электростанции. Кроме того, в мастерской флотилии была изготовлена и установлена на одном из пакетботов очередная паровая машина, работающая на дизтопливе, которое начали производить из отысканной неподалеку нефти. Вскоре судно стало выполнять регулярные рейсы между материком и островом Кадьяк, обеспечивая бесперебойную работу прииска.

А в перерывах между ними часть команды крейсера, под руководством Лобанова и нескольких охотников-промысловиков, занимались добычей моржей и каланов, посещая их многочисленные лежбища на побережье.

Минуло еще два года, а в начале третьего в Охотск пришло известие о кончине императрицы и восшествии на престол Павла.

По этому поводу в Охотске был отслужен молебен, после которого, посовещавшись с Якоби и старшими офицерами крейсера, Морев принял решение возвращаться в Санкт-Петербург. Командой крейсера оно было воспринято с воодушевлением, и все занялись подготовкой к походу. В первых числах мая, проверив все необходимые механизмы и введя в действие заглушенный реактор, «Левиафан» вышел в море. Помимо необходимого для плавания продовольствия, в его трюме покоились три тонны кадьякского золота, а также несколько сотен моржовых бивней и тысяча шкур каланов.

— Интересно, как нас встретит новый самодержец? — провожая взглядом исчезающий за кормой Охотск, произнес Сокуров. — Судя по тому, что мы знаем из истории, сейчас следует ждать перемен.

— Да, — кивнул головой стоящий рядом Морев. — И причем не в лучшую сторону.

— А может, нам упредить нового императора о том, что его ждет? — выдержав паузу, вопросительно взглянул на него заместитель.

— Я думаю, пока этого делать не стоит, — ответил Морев. — Пусть все идет своим чередом.

— Ну что же, пусть будет так, — вздохнув, согласился Сокуров.

Переход прошел удачно и спустя месяц, ранним утром, «Левиафан» на малом ходу входил на кронштадский рейд. Теперь помимо парусных кораблей, там стояли несколько десяток паровых фрегатов и две подводные лодки.

— Похвально, — одобрительно заметил Морев, рассматривая их в бинокль. — Налицо явный прогресс.

— Что-то нас не встречают, как раньше, — кивнул в сторону приземистых фортов Сокуров. — Хотя нет, кажется, встречают, — указал он рукой в перчатке в сторону порта. Там действительно появилось несколько карет, из которых выходили люди.

— Сергей Ильич, стопорите ход, встаем на якорь, — бросил Морев вахтенному офицеру.

Через минуту вскипавший за кормой бурун исчез, крейсер прошел по инерции еще сотню метров и неподвижно застыл на глади залива. А от портовой стенки отвалил паровой катер и, дымя высокой трубой, направился в его сторону. Вскоре, выйдя на надстройку, Морев и Сокуров радостно обнимались с Грейгом.

— Вот уж не думал снова встретиться с вами на Балтике, Самуил Карлович, — озадачено сказал Морев, обращаясь к адмиралу.

— Что поделаешь, такова наша служба, — пожал плечами Грейг. — А вы все такой же молодец. Значит, прибыли по повелению императора?

— Да нет, Самуил Карлович, самостоятельно. То, что нам поручалось, мы выполнили, — сказал Морев. — Пришли доложиться.

— Ну что же, может оно и к лучшему, — кивнул адмирал. — А я вот собираюсь в отставку.

— Что так? — удивились Морев с Сокуровым, — решили отправиться на покой?

— Вроде того, — кивнул тот. — И не я один. Но не будем о грустном, господа, прошу всех ко мне. Позавтракаем, чем бог послал, а заодно и поговорим.

За завтраком в своей резиденции Грейг с интересом выслушал рассказ Морева о плавании к берегам Аляски, освоении русскими поселенцами ее территории и том грузе, который находился на борту «Левиафана».

— Весьма, весьма похвально, — заявил он. — Думаю, это непременно заинтересует государя-императора. Он, кстати, с первых дней восшествия на престол, по примеру своего великого деда, решил заняться государственным переустройством.

— Вот как? — сделав вид, что удивлены, переглянулись Морев с Сокуровым. — И в чем же оно заключается?

— Для начала государь-император объявил указ о престолонаследии. Отныне, — наклонился адмирал к собеседникам, — на российский трон могут возводиться только его потомки по мужской линии.

— Что же, это вполне разумно, — сказал Морев. — Не будет дворцовых переворотов.