Рава Лориана - Тучи над страной Солнца

-- Я понимаю твою тревогу, Асеро. Я сам порой также беспокоюсь за сестру и племянниц, но пока они ещё малы, их сравнительно легко держать под присмотром и особых причин для беспокойства нет. Пока они учатся или играют среди других девочек, то никто не решится устраивать похищение. Вот когда они подрастут и вступят в возраст любви, то дело будет хуже. Однако мы тут с тобой слишком разговорились, а время уже за полночь, стоит повернуть к дому, ведь ты же хотел выспаться.

На обратном пути друзья предались воспоминаниям

-- А помнишь, Асеро, как тебя долго уговаривали жениться?

-- Помню, конечно. Самые знатные и красивые девицы предлагали мне себя, но я отказывался. Это ограничение, что невеста обязательно должна быть крови солнца... оно меня очень смущало. Не факт, что уговорили бы, если бы тогда на твою сестрицу не свалился ягуар.

-- До сих пор не понимаю, почему ты вёл себя так. Конечно, когда влюблён в одну, на других и смотреть не хочется, но ты не был влюблён. Будучи взрослым мужчиной, ты пугался и стеснялся женщин, точно подросток. А ведь все знали, что если ты не женишься, то Первым Инкой тебя не выберут, а всё это давало пищу для всевозможных домыслов.

-- Ну, теперь ты понимаешь, почему я себя так вёл. Когда я мокрый и пристыженный уходил из залы, меня точно шпаги пронзали насмешливые женские взгляды. Меня клеймили трусом, и я решил потом во что бы то ни стало доказать, в первую очередь себе, что не дрогну в бою. Решался порой ради этого даже на самые отчаянные вещи, не раз смотрел в глаза смерти и выходя из очередного испытания, с облегчением убеждался, что в штанах у меня сухо.

-- Говорят, что у тебя никогда ни один мускул на лице не дрогнул.

-- Ну, это всё-таки преувеличение.

-- А я ещё помню, как Первому Инке пришлось издать специальный указ, чтобы ты, уже став военачальником, сам лично в бой не ходил, так как твоя жизнь слишком важна для государства.

-- А что, Горный Поток уже тогда хотел меня преемником сделать? Но ведь тогда роковое покушение, искалечившее его и так сократившее его дни, ещё не произошло.

-- Но ведь детей у него и тогда не было, и потому вопрос с преемником всё же стоял очень остро. Да и здоровье у него и тогда не очень было, хотя об этом никто, кроме лекарей, не знал. Знаешь, потом я ведь тебя тогда не просто так на свою виллу пригласил, отец дал мне задание выяснить причины твоего странного поведения и постараться повлиять на тебя. Уже было ясно, что Горный Поток больше года не протянет, а Горного Льва и на выстрел нельзя подпускать к власти. Ты же был единственный, кто мог быть ему достойным соперником. Сторонники Горного Льва на этот счёт ещё и всякие сплетни распускали, так что судьба нашей страны на очень тонкой верёвочке висела.

-- Если честно, то я тогда не думал, что меня могут Первым Инкой сделать, ведь всё-таки я "сын сапожника". А когда девы, видевшие во мне великого воина, предлагали мне свою любовь, я вспоминал, как женщины в тот роковой для меня день смеряли меня презрительным взглядом и думал, как на меня будут смотреть, если Первым Инкой станет Горный Лев. Я понимал, что он -- мой враг, что он завидует мне. Пусть его слава тогда не уступала моей, но он всё равно не мог потерпеть соперника. Я знал, что в случае своей победы он не оставит меня в покое. Я не боялся, что он попытается убить меня, тогда мне казалось, что он бы вряд ли решился на это, а вот что он меня оклевещет, и в результате я буду с позором выслан из страны, этого я боялся. А ведь те, кто видел во мне прежде всего "великого воина", при таком повороте моей судьбы неизбежно отвернулись бы от меня. Кстати, я до сих пор не знаю, какие именно сплетни про меня Горный Лев распускал. Будто бы я предпочитаю мужчин женщинам?

-- Нет, до этих обвинений дело не дошло. Были слухи, что то ли ранили очень неудачно, и ты теперь не мужчина, то ли болезнь у тебя такая, что всё тело язвами покрыто, и скоро тебя это в могилу сведёт.

-- И ты верил этому?

-- Ну, не то чтобы верил, но считал возможным. Впрочем, когда ты без колебаний согласился принять со мной баню, и я увидел, что тело у тебя в полном порядке, я вздохнул с облегчением.

-- Может, ты и ягуара потом на охоте на сестру прыгнуть заставил? - спросил Асеро я ехидцей.

-- Ну ягуар не собака, приручению не поддаётся. Да и не стал я её так подставлять. А дальше у вас всё само собой пошло, и влиять на это мне уже не понадобилось.

-- Твоя сестра поклялась мне, что даже если меня оклевещут и приговорят к изгнанию, то она не отвернётся от меня и последует за мной. Только после этого я решился на ней жениться. Да, это против традиций, чтобы у Первого Инки была только одна жена, но больше мне женщин не надо.

-- Будь у меня возможность поступать в этом вопросе по своему усмотрению, я бы и сам ограничился одной женой. Но двух других я завёл именно из заботы о её безопасности. Ведь если у столь высокопоставленного человека только одна жена, то ясно, что пылает к ней страстной любовью, и враги могут этим воспользоваться. Ведь они вдоль и поперёк изучили книгу некоего Макиавелли, где, чтобы поставить своего врага на колени, рекомендуется сделать заложницей его любимую женщину. Опасался я и за её жизнь, ведь убить её -- это был лучший способ ударить меня побольнее.... Увы на все мои старания, сам знаешь, оказались бесполезны. Мне говорили, что ещё накануне ничто не предвещало беды, она была здорова и весела, ждала встречи со мной, но под утро я застал лишь её остывшее тело. Сердце вдруг устало биться во сне... Теперь всякий раз, когда я приезжаю в Тумбес, воспоминания об этом накидываются на меня как ягуары.

-- Да я и сам здесь нередко вспоминаю об этом. Я помню как ты тогда радостно предвкушал встречу с ней, а потом, когда обнаружил её бездыханное тело, всё твердил, что её убили. И не верил нашим лекарям, уверявшим, что никаких следов яда не видно. Я тогда всерьёз за твой рассудок опасался.

-- Ну, у меня работа такая -- везде подозревать, что дело нечисто. Я же помню, как убили моего отца, его зама, да и сам я чудом избежал камнепада и отравления за ужином. Но тут, похоже, и впрямь виной всему этому было слабое здоровье.

Обратно в город они въехали без проблем, и также без проблем достигли дома Инти. Перед входом во дом их уже ждал один из воинов Инти с докладом. Всё, мол, спокойно, ничего тревожного пока не случилось.

-- Внимание не ослабляйте, большая часть ночи ещё впереди, -- ответил Инти, и велел своему воину отвести лошадей в конюшню, и добавил, обращаясь к Асеро, -- У меня тут, конечно, не так комфортно, как во дворце наместника, но провести одну ночь вполне можно.

Асеро в ответ только кивнул.

От внутренних покоев дома дома веяло тишиной и заброшенностью. На мебели, за исключением стоявшего в середине комнаты стола и находящейся в нише кровати, лежал толстый слой пыли. Лестница наверх, заканчивающаяся чернеющим проёмом(дверь была несколько в глубине, и потому в темноте была не видна), как будто напоминала о чём-то зловещем. Однако на столе специально был приготовлен лёгкий ужин на двоих, и Инти жестом пригласил гостя к трапезе. Тот охотно принял предложение. Некоторое время ужин проходил в молчании, потом Асеро спросил: