Татьяна Сорокина - Мыколка

Они даже могли вполне свободно разговаривать, почти не отвлекаясь от еды. За столом прислуживал пока Энгельбрект, но, через некоторое время ожидался обоз из Энска, вместе с которым должна была прибыть и челядь для работы во дворце.

Андрей Григорьевич с удовлетворением узнал, что мажордом остался доволен успехами Николеньки, и даже утверждал, что тот вполне сможет предстать через несколько дней перед императором.

— Николенька, послезавтра мы должны посетить с визитом графа Бенкендорфа, я ему очень обязан и перед аудиенцией его императорского величества, этот визит просто необходим. Я надеюсь, что ты не ударишь лицом в грязь, и будешь вести себя, как надлежит благородному человеку, — сказал он.

Князь уже не первый раз задавался вопросом неожиданного поведения сына. Он никак не ожидал, что у него совсем не будет черточек, характерных для крепостных, которые очень долго не оставляют человека, даже если он меняет сословие. А вот Николка вел себя совершенно свободно, у него абсолютно не было боязни высоких чинов, притом, что общался он со всеми очень вежливо, при условии, что также относятся и к нему. На Андрея Григорьевича большое впечатление произвел случай на почтовой станции, когда Николенька, без тени сомнения заехал в ухо надворному советнику. Для недавнего крепостного крестьянина это было просто невозможно. Князь был далек от того, чтобы считать, что это берет свое благородная кровь. После размышлений он пришел к выводу, что, скорее всего, здесь сыграло роль то, что его сын практически не помнил своей жизни до выздоровления, и тяжелая крестьянская жизнь просто не успела изменить его изначальный характер.

— И очень, хорошо, — думал он, — не хватало еще, чтобы Шеховской кого-то боялся.

После обеда в скором времени явился портной, который снял все мерки, и узнав о аудиенции императора поспешил сообщить, что все будет сделано так, что государь останется доволен видом молодого князя.

Николка же тем временем у себя в комнате сидел и зачитывался учебником математики Фусса. С недавних пор математика его очаровала, магия цифр, — это было что-то. Он с удовольствием помогал управляющему Вершинина в его подсчетах. Тем более, что он не нуждался в бумаге и счетах, чтобы записывать свои вычисления. Все цифры аккуратными рядами становились в правильном порядке в его голове, и через мгновение выдавался правильный результат. Откуда у князя появился такой труд Фусса, как "начальные основания чистой математики" его не интересовало. Он сидел уставясь в учебник и только одной за одной шелестел страницами, укладывая их в своей памяти. Темп чтения лишь немного снизился, когда он добрался до третьей части руководства, где описывались основания дифференциального и интегрального исчисления.

Когда он закончил чтение, его слегка познабливало, и кружилась голова.

— Наверно перечитал, — успел он подумать и потерял сознание.

Когда он открыл глаза, вокруг вроде ничего не изменилось, вот только явно потемнело за окном, а на часах было около четырех пополудни,

— Вот оказывается, и мои способности имеют пределы, — заключил он, пытаясь подняться, — придется умерить свои аппетиты. Хорошо, что в комнату никто не заходил. Ну ладно, я пока больше читать не буду, просто просмотрю еще раз, что за книги мне принесли, — успокоил он сам себя, вышел в коридор, зажег свечу от печки и потом уже несколько свечей у себя на столе и вновь зарылся в тяжелые фолианты.

И тут среди них он обнаружил что-то вроде тетради, на которой было напечатано название " руководство, как следует производить криптограммы и тайнопись.

Сия метода, написана Бароном Шиллингом фон Капштадом в 1831 году.

Его опять же не интересовал вопрос, каким образом секретная инструкция попала в библиотеку князя, и, оценив ее размер, он решил, что с ним ничего не случиться, если он прочитает и эту тонкую книгу.

В красивом особняке на Большой Миллионной, как обычно собирались гости.

Хозяйка салона княгиня Евдокия Ивановна Голицына не могла прожить и нескольких дней, чтобы в своем салоне не принять именитых литераторов, военных, известных дипломатов. Вот и сегодня в ее гостеприимном доме собрался цвет столичного общества.

Как же, прием у княгини означал для побывавшего там подъем на другую, более высшую ступеньку. Ведь так приятно между делом сказать.

— Да вот, на днях в салоне княгини Голицыной имел беседу с его Сиятельством графом N, или с ее Сиятельством княгиней Х.

Однако сегодня настроение Евдокии Ивановны было слегка испорчено. Испортил его, сам того не подозревая, князь Шеховской. Узнав о прибытии князя в Петербург, Голицына решила, что он всенепременно должен побывать у нее в ближайшие дни. Ведь в свое время исчезновение блестящего офицера, генерала, произвело целый фурор. Он даже получил в определенных кругах прозвище сельского затворника.

И княгиня ясно понимала, что на князя будет много желающих и, о ее салоне в очередной раз будут говорить.

А сейчас она сидела в глубоком кресле у себя в будуаре, собираясь выйти к гостям и нервно мяла в руке ответную записку Андрея Григорьевича, в которой он заверял ее в свое преданности, уважении, и отклонял приглашение по причине болезни.

— Как он посмел, — думала княгиня, — когда это от моего приглашения отказывались?

От ущемленного женского самолюбия, она даже не обращала внимания, что Шеховской не отказывался, а только просил отсрочить визит по причине болезни и неотложных дел.

Это наверно происходило еще и оттого, что она не могла ему простить равнодушия к судьбе декабристов, которых когда-то она опекала, а главное, как ей когда-то донесли, он якобы глумился над проектом конституции Российской империи, который она сочиняла не один год. В гневе она думала, что повторного приглашения Шеховской от нее не дождется.

Но, когда она вышла к гостям, оказалось, что разговор там идет именно о князе.

Видимо не только она заинтересовалась внезапным приездом князя в Петербург.

— PrИsentez chИri il est venu avec son fils, — говорила одна из дам.

— ne peut-Йtre qu'il n'a jamais ИtИ le fils de! Восклицала другая.

— Lui disent a nommИ une audience de l'empereur, — понизив голос, говорили они между собой.

Слыша эти разговоры, княгиня еще больше злилась на незадачливого князя, который так некстати отказался от ее приглашения.

— Пушкин и Тургенев считали за честь посетить мой дом, а этот солдафон воображает невесть что! — раздраженно думала Евдокия Ивановна. Она прошла дальше и усевшись за стол с одним из своих друзей принялась обсуждать любимую тему о вреде картофеля на русского человека.

Уже много лет она вела безуспешную борьбу с этим овощем и не теряла надежду на свою победу. И тут один из собеседников сказал.