Андрей Смирнов - Рыцарь

– Вот тут-то мне и потребуется ваша помощь, – признался я. – У меня уже есть небольшое войско. Наёмники. Проблема в том, что если начать переправлять их сюда, граф забеспокоится и начнёт собирать собственных людей. Поэтому надо сделать так, чтобы все подумали, что удар направлен не на Альфаро.

– А на кого?

– А вот это вы, дон Фернандо, выберете сами.

– Я? – удивился барон.

– Вы. Если вы сделаете вид, что собираетесь начать войну с кем-нибудь из своих давних недругов – полагаю, у вас имеются и другие враги, кроме собственного синьора, – то появление в ваших землях большого количества наёмников любезного дона Альфаро встревожит не очень сильно. Вы сделаете вид, что это вы их наняли.

Фернандо по-прежнему колебался. Страх, который я заметил ещё в первое своё посещение его замка, отчаянно боролся с искушением.

– Решайтесь, Фернандо.

– Вы... – Он поднял на меня взгляд. – Вы правду сказали, что его колдовство бессильно против вас?

Как малые дети... Небось, этот Фернандо на своём веку лишил жизни не одного человека. Счёт мог идти на десятки. Но то – в бою. А скажешь такому «Бу!» и упомянешь про колдовство, и он безропотно, опустив руки, пойдёт навстречу собственной смерти.

– Правду.

Он резко кивнул. Решился.

– Я с вами.

Мы ещё о многом говорили с ним – описывать наш разговор во всех подробностях нет нужды. Когда мы с Жанной выехали из его замка и отправились обратно на север, я поблагодарил её за хорошую работу. Ведьмочка быстро взглянула на меня и снова опустила глаза. Мне её взгляд не слишком понравился.

– А говорила: ничего не получится... – решил поддразнить я Жанну.

– Я думала, – тихо сказала она, – что он будет закрыт, как и... как и те люди...

– А он не был?

– Фернандо не был заколдован, господин Андрэ. Совсем.

– Чёрт! А почему же тогда...

– Это были страх и отчаяние. Только отчаяние и страх...

– Ну и...

– Вы дали ему надежду, мой господин. И страх ушёл сам собой. Я здесь ни при чём.

...Когда я во второй раз приехал в Сарагосу, Иосиф бар Ицхак встретил меня вместе с молодым человеком, который вполне мог оказаться его дальним родственником. Молодой человек по имени Рувим присутствовал и при нашем дальнейшем разговоре, выполняя роль молчаливого свидетеля. После передачи денег Иосиф наконец обратил на него моё внимание.

– Я хочу, чтобы Рувим поехал с вами, – промолвил он.

Я пожал плечами. Если эти люди хотят удостовериться, что их капиталовложения будут использованы именно на те цели, о которых мы договаривались, а не на какие-нибудь другие, то они имеют на это право. Мне было всё равно, будет за мной кто-нибудь наблюдать или нет. Я не собирался никого обманывать.

Но всё оказалось не совсем так, как я полагал.

– Рувим – замечательный архитектор и инженер, – сказал бар Ицхак. – Кроме того, Рувим весьма преуспел в изучении языков, особенно латыни и греческого. Он учился в Риме и Константинополе. Он прочитал много книг, описывающих военные машины римлян. Он будет вам полезен.

Я по-новому посмотрел на соплеменника Иосифа бар Ицхака. Судя по его ответному взгляду, поручение, данное бар Ицхаком, юношу не радовало совершенно. Но ему, похоже, не оставили выбора.

...По моему приказу Хайме Толстяк и его ребята потихоньку начали перебазироваться в земли барона Фернандо де Грасиане. Барон также вовсю вооружался. У кого-то из его соседей прибавится седых волос...

По возможности всё это время я старался в землях графа Альфаро и близ них не светиться. На юг я отправился с последней партией наёмников, солдатами Санчо из Вильябы. Октябрь подходил к концу. Кроны деревьев горели, как золото, и золотом же были усеяны лесные дороги, по которым продвигался отряд. Говорят, нормальные люди в это время уже не воюют.

Ерунда.

Благородные люди воюют тогда, когда оскорблена их честь. А наёмники воюют тогда, когда им заплатят.

Диего Тольпенсьеро наконец осознал всю серьёзность моей затеи. Хотя он и не верил в её успешное осуществление, в стороне оставаться Диего уже не мог. Позволить, чтобы вызволением его родственницы занимался посторонний человек, а самому сидеть тихо и не высовываться, значило навеки запятнать свою репутацию клеймом труса. Скрипя зубами, Диего дал мне людей. Всего полторы дюжины. Но больше у него не было.

Возглавлял их, само собой, Эгвеньо. Уж с ним-то, несмотря на его дикий нрав, общий язык найти было куда проще, чем с его расчётливым папашей. Мы даже подружились. Это было нетрудно. Но в отмороженности Эгвеньо немногим уступал Ги де Эльбену.

Если я когда-нибудь вернусь в своё родное время, то спокойно смогу выступать дрессировщиком в цирке.

Глава девятая

...Человек по имени Мигель негромко стучит в дверь. Он долго ждёт ответа. Не дождавшись, стучит ещё раз. Он очень надеется на то, что сон его господина уже подошёл к концу.

Но нет. Кажется, нет.

Мигель осторожно открывает дверь и входит в комнату. Как в логово льва.

И всё же, несмотря на такое отношение, Мигель искренне любит своего господина и предан ему всем сердцем.

Внутри комнаты всё так же, как было, когда он заходил сюда последний раз. Мигель уже успел привыкнуть к отсутствию Раура, бешеной твари, готовой вцепиться в любого, кто смел чересчур приблизиться к хозяину замка. Теперь Раура нет. Но Альфаро это не беспокоит. Так, как не беспокоит и бегство франка. Ну... почти не беспокоит.

Мигель останавливается в двух шагах от кресла и склоняется в поклоне. Он знает, что сейчас это выражение покорности не имеет никакого смысла, но ничего не может с собой поделать. Сидящий в кресле человек его не видит. Его глаза полузакрыты, а разум и дух бродят где-то далеко... очень далеко.

– Дон... дон Альфаро! – сглотнув, зовёт Мигель.

Никакого ответа. Мигель снова открывает рот, но закрывает его, не произнеся ни звука. Управляющий не решается прикоснуться к господину или окликнуть его погромче. У управляющего есть все основания для страха.

Мигель занял эту должность три месяца назад. Он прекрасно помнит, как кончил свои дни предыдущий управляющий Энрике. Это был сухой старик, решительный и властный. И вот как-то Энрике, получив срочное сообщение, сразу же отправился в покои графа. Мигель в то время был его помощником.

Так же как и сейчас, граф спал. Если Мигелю не изменяет память, как раз в то время – то есть три месяца назад – граф стал проводить во сне целые дни. Он мог проспать несколько дней кряду. Его дыхание становилось замедленным, кожа – совсем бледной. Пребывая в этом состоянии, он не нуждался в пище и не мочился под себя. Никто не смел его беспокоить, а Раур охранял его сон.