Артур Прядильщик - Прозрачные воды южных морей

Но это потому, что рядом Йонг нет. Была бы Йонг, Шеньхуа б уже не только висела на мне, но и шарила руками под моей рубашкой, кусала б за уши и постреливала б глазками в сторону старающейся быть хладнокровной Йонг.

Хлопнула дверь. Кстати, даже из коридора не прорвалось ни лучика.

Я остался один, нашел угол с тюфяком и, как подрубленный, свалился. Все тело болело — во время боя… точнее, избиения, это не так ощущалось. Что там? Возбуждение, адреналин, эндорфины? Ну, не важно! Важно, что сейчас действие всей этой замечательной химии закончилось, и я стал ловить массу незабываемых ощущений — Шеньхуа старалась, дрянь улыбчивая!

Потом был сон, посещение туалета, бессмысленное разглядывание пустоты, снова сон и нарочито громкий скрежет отпираемого замка двери. А ведь в первый раз я ее даже не услышал — тихонечко открывала!

— Ну что, юнлинг! Типа раскрасим эту ночь красками!

— А мне вас бить можно, Дарт Шеньхуа?

— О-о-о… типа знаешь, что нравится девушкам моего типа! Не так ли, мой чупа-чупсик? Не «можно», а «нужно»! Если сможешь… типа того.

Шеньхуа приходила еще много раз. После шестого раза я перестал считать ее визиты. И ждать перестал. Иногда она начинала с разговора, заставляя отвечать на какие-то вопросы. Иногда поднимала меня с тюфяка пинком, не проронив ни слова. Всегда приносила бутылку с водой и — иногда — тюбик со сладковатой кашицей. Три или четыре раза от нее сильно разило спиртным, два раза — перегаром… На ее невидимость и неощущаемость это никак не влияло.

Момент, когда я начал «ловить» ее удары, я не отследил. Вначале — один из десяти. Потом — один из пяти. Потом — один из двух. Помню только, что перед первым «поймал!» была мысль: это не Шеньхуа наносит удар, а темнота, что меня окружает. Вот как только я вычеркнул из того, что меня окружает, саму Шеньхуа… точнее, сделал ее частью темноты — вот тогда и появился хоть какой-то прогресс, и моя ладонь впервые безошибочно шлепнула по запястью Шеньхуа.

Я ее по-прежнему не видел. Не открылся третий глаз, картинка перед глазами не стала подобием зеленоватого или красноватого экрана прибора ночного видения. Но иногда я стал предвидеть, куда и по какой траектории будет нанесен удар, где находится сама Шеньхуа, в какой точке комнаты нахожусь я сам.

Ловить КАЖДЫЙ удар или уклоняться — так и не получилось. Как только счет становился «один-один», Шеньхуа то ли увеличивала скорость, то ли наносила более изощренные удары. И я опять ловил в лучшем случае один удар из десяти.

И ни разу мне не удалось зацепить ее саму…

— Не считай себя типа крутым, Сеунг! — Шеньхуа покачивала перед моим носом своей роскошной ляжкой.

Сейчас я просто отжимался. На ладошках («чтобы на костяшках даже намека на мозоли не было, типа того! К тому же, отжиматься на кулаках — это типа сачковать. Типа, выиграть пять сантиметров по высоте!»). Йонг считала количество, но мне не говорила. Сам я в счете доходил максимум до тридцати, но Шеньхуа всегда сбивала меня со счета разговорами и вопросами. Количество отжиманий (приседаний с выпрыгиванием, подтягиванием и прочего), на котором можно остановиться, знала только Йонг. Она и командовала окончание упражнения.

Три месяца прошло с момента, когда под повязку, заботливо повязанную на глаза подвального сидельца (перед тем, как одеть мне ее на глаза, Шеньхуа не преминула меня еще раз избить), резко ударил свет ночного города. В подвале я просидел, как оказалось, всего три недели.

Все последующее время было отдано «физухе», как назвала ее Шеньхуа. Монотонное выполнение физических упражнений. Упереться в стол руками и — отжиматься от него в течение часа, двух, трех… До команды «Пошли типа пообедаем, мои сладенькие!» А после обеда — подтягивание себя на низкой перекладине, с упором ног о землю. Каждый день стол все ниже, а перекладина — все выше…

— Не считай себя типа крутым, Сеунг! — Объясняла Шеньхуа, развалившись на шезлонге под тентом на крыше «Дома Чоу». — То, что ты сейчас можешь выполнить это упражнение типа шестьсот раз («Сколько?!!!»), ни о чем не говорит. В голове типа блок. У каждого. В школе типа научили, что отжаться двадцать раз — типа хорошо, а тридцать — отлично. И любой нормальный человек дохнет на пятидесяти. Если б мы с детства ходили на руках, то встать на ноги — было бы для нас типа невыполнимое акробатическое упражнение! Ну, типа того.

Она тянула из высокого бокала какой-то коктейль, принесенный снизу одним из работников ресторана при гостинице. Для всех членов семьи Чоу она была… ну, еще одной дальней родственницей. Не самой главной — до мадам Чоу не дотягивала — но и не полотер какой-нибудь, а очень полезная для Семьи родственная единица, занимающаяся какими-то темными делишками, о которых никто, конечно, знать не должен. Никто и не спрашивал — мы, Чоу, очень дисциплинированные и деликатные!

Отношения в моей семье были запутанными. Как, наверно, в каждой большой семье — в зависимости от «контекста» одного и того же родственника можно было в одних случаях послать подальше, а в других — выполнять любые его пожелания раньше, чем он их озвучит…

— Шампанское с утра пьют только… — По-русски начала Йонг.

Все-таки женщины — удивительные существа! Вот как они умудряются вполне сносно выполнять целых четыре дела? Считать количество моих отжиманий, подкалывать Шеньхуа, следить за разговором и чистить ножичком яблоко?! Ну, вот как?!

— Не отвлекайся от счета, блоха. — Расслабленно отмахнулась Шеньхуа. — Я чувствую, что ты какую-то гадость хотела мне сказать. Наверно, что-то про алкоголь утром. Мне плевать на твое мнение — у тебя всего пара жмуров на счету… и ни одной исполненной Цели…

Йонг насупилась. Так-то по ней не видно — лицом нечто отсутствующее и флегматичное она изображает всегда (котятки и щеночки, напоминаю, исключение), но вот внутри она не такой пофигист, каким пытается казаться. Девочке только двенадцать… уже скоро тринадцать, а она уже научилась обманывать окружающих — ай-яй-яй, давайте напишем сочинение на тему «Тяжелая жизнь маленького наемного убийцы»!

— … но ты не расстраивайся, — Шеньхуа говорила с предвкушающей улыбкой. — Задание уже получено! Прямо, как для вас создано! Цель — пальчики оближешь! Если ты ее успешно исполнишь , у тебя будет право сказать мне эту типа гадость на нормальном языке великого китайского народа. Может быть, я даже прислушаюсь к твоим словам. Типа того. — Она помолчала и спросила. — Сколько там?

— Четыреста восемнадцать. — Откликнулась Йонг.

— До пятисот дойдет — и хватит на сегодня.

Как только они это сказали, и как только я осознал их слова, в руках у меня появилась резкая боль, в них будто разом поменяли мышцы на глину, руки перестали меня держать, и я рухнул на пол…