Василий Панфилов - Улан [СИ]

Приём в о дворце Разумовского протекал несколько странно — слишком много выпивки, слишком много доступных дам. Да и… Князь знал, что привлекает женщин, что называется — не новость. Но вот сегодня он прямо-таки нарасхват… Не без самодовольства он подумал, что наконец-то слухи о постельных подвигах разошлись достаточно широко…

За дверями послышался шум, ругань… Знакомый голос, успел озадачиться несколько нетрезвый Владимир. Думал он не долго — в залу ворвался Тимоня с пистолями в руках.

— Княже, беда! — Закричал он, — Гвардия поднялась, Екатерину на царство кличут!

Широкими шагами принц пошёл к выходу, когда дорогу ему преградил сам хозяин дома.

— Принц, это просто россказни слуги, гвардия по пьяной лавочке часто шалит, — выразительно сказал Кирилл Григорьевич [110] Кирилл Григорьевич Разумовский — младший брат фаворита/мужа Елизаветы, гетман (последний) Запорожского Войска, президент Академии Наук. И разумеется — незаслуженно, исключительно за постельные заслуги брата. То есть дураком его никак не назовёшь, но в четырнадцать он — неграмотный пастушок, в шестнадцать — уже граф, а в восемнадцать — президент Академии Наук. Согласитесь — немного слишком… Тем более, что на этих постах он проявил себя или плохо (гетман) или никак (президент Академии Наук). , глядя в глаза. Тот продолжил движение и гетман нервной скороговоркой продолжил:

— Не стоит в это лезть, принц.

Скрипнув зубами, Владимр отстранил Разумовского и Тимоня кинул ему саблю. Крутанув тальвар, из ножен его вытаскивать не стал и выразительно посмотрел на Кирилла.

— Пропустить, — велел гайдукам [111] Гайдук — вольнонаёмный (как правило) телохранитель. тот, пытаясь выглядеть достойно.

Выйдя из ворот Аничкова дворца, они уже бегом направились к лошадям.

— Говори, — коротко велел князь денщику.

— Шумят, — ответил тот, — знаю, что Измайловский точно за Екатерину. Орловы, Потёмкин, Пассек, Бредихин — во главе гвардейцев, других пока не знаю.

Зимний пока ещё был свободен — редкие кучки пьяных гвардейцев только начали подтягиваться.

— Куда! — попытался было остановить принца один из них, но узнав, моментально стушевался. Бегом он направился в сторону покоев императора. Растерянные придворные с бледными лицами разлетались с его пути.

— Ты за Павлом, — бросил князь по дороге Тимоне, — и наших там собери.

В покоях императора уже был Миних, уговаривающий растерянного государя бежать в Кронштадт.

— Грифич, ну хоть ты скажи, — обратился к нему уже охрипший фельдмаршал, — я уже устал твердить, что в Петербурге просто опасно — мы не знаем, кто из гвардейских полков остался верен.

Взглянув на Государя, попаданец понял, что тот в ступоре и просто не соображает нормально.

— Куда предлагаешь?

— В Кронштадт, — быстро ответил Миних. На секунду задумавшись, Грифич прикинул расположение, гарнизоны и кивнул согласно.

Затем быстро шагнул с Петру и коротким, еле уловимым движением ткнул того в сонную артерию. Государь закатил глаза и попаданец тут же подхватил падающего, говоря:

— Императору дурно, мы едем в Кронштад!

Повернулся к ошарашенному Бурхарду и произнёс:

— Воронцову сюда же, быстро. Никаких туалетов [112] Туалетов — В то время — одежда, обычно парадного типа. , левреток и прочей ерунды, через пятнадцать минут выезжаем верхом.

Фельдмаршал шутливо вытянулся во фрунт и взял операцию на себя.

Здешние… аборигены были ничуть не глупее попаданца, но вот некоторые вещи они впитывали с молоком матери. К примеру — даже решительный и бесцеремонный Миних тратил время на уговоры, вместо того, чтобы действовать решительным образом. Особа правителя священна — и точка.

Убить могли — и убивали, но “правильные” подданные не могли позволить себе ТАКОГО. Тут либо бунтовщик — и покатилась душа в рай, либо верный холоп, готовый ради заведомо глупой прихоти повелителя совать голову в петлю. Ну а у Владимира такого пиетета не было — изначальное воспитание совсем другое.

Фельдмаршал ещё раз доказал свои организаторские способности — всего через пятнадцать минут ближайшее окружение Государя уже сидело верхом. Сам Пётр с Наследником был окружён людьми Павла, зорко смотрящими по сторонам. Огнестрела у каждого было…

Князь взял с собой пять заряженных картечью мушкетов, да четыре пистоля [113] Пистоль — Не путать с пистолетом. То, что подразумевается под этим словом, напоминает скорее крупнокалиберный обрез. Изначально это лёгкое кавалерийское ружьё, которым можно было управляться одной рукой. Позже сюда включили и кавалерийские же пистолеты с длинными стволами и крупным калибром. , да две сабли — прорываться… Не хуже были вооружены и остальные придворные-мужчины. Впрочем — не все, некоторые сжимали в руках символические пистолетики и пугливо оглядывались по сторонам. Ясно было, что участвовать в… мероприятии они явно не горят, потому и стараются дистанцироваться от оружия.

Сходу пошли галопом, Пётр мотался в седле тяжёлой куклой, придерживаемый с двух сторон опытными наездниками. Ну и привязан был — после удара по сонной артерии князь не дрогнувшей рукой щедро накачал его снотворным. А что делать? Если в критической ситуации человек не соображает, придётся соображать за него…

— Виват Екатерина! — Заорала большая группа Измайловцев, преградившая путь авангарду. Орали не от молодчества — работала система опознания “свой-чужой”.

— Бах! бах! бах! — загремели выстрелы, сметая заслон. Картечью в упор, да из десятка мушкетов…

— Ништо, княже, — оскалил белые зубы Емельян, скакавший в авангаде, — коль проиграем, всё одно нам не жить, сколько бы не натворили.

Владимир только усмехнулся — дураку ясно. Впрочем… Не факт — многие в критической ситуации действуют как Пётр — впадают в ступор. Ну и неминуемая, в случае поражения, смерть — стимул хороший…

Улицу перегородила импровизированная баррикада из всякого мусора — ничего опасного, но верхом не пройдёшь. Объезжать? Это Петербург с его каналами и мостами, так что перекрыть улицы не так уж и сложно. Остаётся…

— Карабинеры! — Рявкнул он во всю глотку и из основного отряда выехало полдюжины метких стрелков во главе с Минихом. Сценарий был обговорен заранее — самые меткие стреляют, остальные перезаряжают и подают. Ну и он с Тимоней, Пугачёвым и Аюкой идут в прорыв с клинками — если понадобиться.

Нарезные ружья глухо забахали и из-за баррикады раздался мат и крики. Вот ещё одно отличие — современники Владимира, завидев наведённые ружья, просто легли бы или спрятались за ближайшее укрытие. Здесь это “невместно” — нужно стоять, выпятив грудь… Не совсем, конечно, да и такому поведению есть оправдание.