Иван Кузмичев - Поступь Империи. Бремя Власти

— Что ж вы делаете, идиоты?! Да отведите людей! — не выдержал Саша, но крик души пропал втуне — лорд Мар с ближними приспешниками с ужасом взирал на избиение собственной армии.

За жалкие минуты бездействия командующего ситуация изменилась настолько, что уже сейчас можно было ставить на восстании крест.

И не помогло даже то, что левое крыло шотландцев выбило англичан с позиций и уже готово было ударить в тыл центру, но появление кирасир в мгновение ока деморализовавших попавших под удар горцев спутало все карты и заставило молодого командира левого крыла Аргела МакБирна начать организованное отступление.

— Это конец. Конец независимой Шотландии, — горько усмехнулся Александр, видя как лорд Мар со свитой спешно покидают свою ставку, бросив доверившихся ему солдат на произвол судьбы.

Те островки горцев, где все еще сохранялось подобие строя быстро расстреливали или сметали очередной атакой кирасир. Смотреть на избиение гордого народа, пожелавшего вновь стать свободными от гнета англичан, Александру было больно и страшно. Ведь в какой-то момент он и сам хотел оказаться на поле брани!

— Пойдем, Алекс, нам пора возвращаться домой. Наказ государя мы не выполнили, здесь нам больше ничего не светит, — рядом с Баскаковым появился слегка подвыпивший Брюс. — Собираемся и следуем в Эдинбург, надеюсь оттуда нам удастся попасть на нейтральную территорию, иначе придется сдаваться англичанам.

Баскаков кивнул — он и сам думал о том как быстрее попасть на корабль до Риги, уже пятый год являющейся основным оплотом русского флота на Балтике.

— Торопись, похоже красные мундиры решили захватить штаб лорда Мара во чтобы то ни стало.

— У меня все при себе, остальное как ты и велел у МакАртура оставил.

— Тогда по коням.

Уже давая шенкелей пегой кобылке, взятой у одного из трактирщиков по дороге в Перт, Александр почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он обернулся и заметил в паре сотнях метрах выскочивший к подножию холма эскадрон кирасир и вел их молодой парнишка, только-только начавший брить усы! Но вот взгляд у него оказался как у матерого волка: оценивающий и злобный одновременно.

Вот только Алекс уже не тот, что был три года назад. Он усмехнулся, глядя прямо на кирасира и поддавшись порыву шутливо махнул ему рукой, мол, увидимся приятель…

15 декабря 1715 года от Р.Х.

Рязань.

Петровка.

Еще десять лет назад почти никто не знал что на Рязанщине есть деревня Петровка. В принципе таких петровок на Руси тьма тьмущая, тем более что названия деревень особо не отличались друг от друга и даже в одной губернии попадались по семь-восемь одноименных местечек. Разница лишь в местоположении.

Однако теперь почти не сыскать человека, не знавшего про Корпус и место его обитания. Да и не одними соколятами славна эта земля, ведь помимо них есть еще иные люди, трудящиеся на благо Отечества.

Взять того же Дмитрия Колпака — изобретателя от Бога, одинаково вдохновенно работающего что над очередной пушкой, что над слесарным инструментом. Для него нет разницы как и где творить — главное, чтоб была возможность. И ее то государь ему дал, обеспечил всем необходимым и наказал творить, благо и помощники — братья Боголюбовы: Демьян, Третьяк и Микула, подобрались ему под стать — смекалистые, рукастые, с огнем в сердце.

Или вон Иван Нестеров, старший по литому железу кузнец — золотые руки, мало того, что с его домен пошло столько металла, что удалось за семь лет едва ли не все хозяйства обеспечить инвентарем, заменив клятые неандертальские деревянные мотыги, да вилы. Никто не скажет, что это было просто, да и по сей день порой все идет со скрипом, аки негоже смазанная телега, но ведь производства расширяются, растут день ото дня и люди видят, что государь слов на ветер не бросает, где может помогает, а где следует то и нагоняй устраивает, благо фискалы не дурью маются, а трудятся.

Но как бы не хаяли Русь-Матушку всякие европы, как не исходили они ядом да серой, подобно бесам адским, жизнь здесь вольна, коли руки прямые и сытна, если законы государевы блюдешь.

Не верите?

А вон пример, на Царевой улице срубы стоят, двухэтажные, по белому отапливаемые, с дворами небольшими, порой даже без хозяйств — дикость конечно для русского человека скотинку какую не иметь, ан здесь и не славяне живут!

Глянь-ка на старичка, что каждый день и в снег и в дождь с утречка к воротам Корпуса идет. Живчик такой, что фору любому двадцатилетнему даст. Глянешь на него, а лицо то ненашенское, но доброе и участливое. Здесь на Рязанщине он известен своим мастерством, не единожды доказанным. Да-да это тот самый Рауль Гариэнтос, испанец, что людей лечит, да не травками как бабки-знахарки, а инструментом! Хотя кое-какие мази он дает, да настоечку порой выделит. Но то ведь для закрепления результата, не абы кто ведь.

У испанца то ведь и зазноба есть, молодая — ученица его, полюбившая старика до такой степени, что из дома от родителей сбежала. Пришлось отцу Варфоломею спешно свадебку играть, да родственников ее успокаивать, ибо сам Рауль все это время, пока сия оказия случилась сам на себя похож не был.

Да и кроме него на Царевой улице домов с иноземцами хватает. Есть и прусаки и голландцы и даже француз имеется, а уж о гонимых у себя на Родине шотландцах да арагонцев и говорить не стоит. Россия всех принимает, было бы желание трудиться во благо Ее. Ну а то что церквей кроме православных нигде нет, так то не беда — если желаешь ставь у себя во дворе да служи, но вот обращать в собственную веру не смей, потому как с этим строго. Вон и детишек в школы веди, они ведь бесплатны, за все государем уплачено, но хочешь того или нет, а объясняют там на русском, да Слову Божьему учат, иноки из Старорязанского скита.

Так что славна Петровка и делами своими и людьми ее населяющими. И вот теперь, под самый Новый Год в родные стены вернулись молодые, но уже опытные витязи. К огромному огорчению младших курсов — в родные пенаты прибыли только четвертый курс, проходившие практику в составе полноценного воинского соединения. Вернулись не все, потому как битву при Хатычке затребовала от витязей куда больших сил, чем планировалось. Остальной корпус, под командованием генерал-майора Митюха встал на жилое в Воронеже, где до конца весны будет постигать гарнизонную службу. А заодно и в случае надобности помочь Ермолаю Тимошкину, вернувшемуся с Ладожских верфей на свою малую Родину.

Так что триста семьдесят три витязя званием от рядового до сержанта в настоящий момент готовились к празднованию, делились впечатлениями, рассказывали небылицы, хвастались и старались не думать о том, что видели на поле брани, где свист пуль, взрывы 'кубышек', да стоны умирающих доносятся отовсюду и никуда от них не деться. Ибо если уйдешь — подставишь под удар соседа, а то и все отделение, а там и взвод ляжет и за взводом — рота, а где рота то и батальону недолго рассеяться. Каждый старался отрешиться, но не у всякого получалось…