Кирилл Тимченко - Без солнца

– Так вы что, бессмертны? – поразился Гай, отвлекшись от разглядывания трещин на стекле. Лифт начал скрипеть сильнее, но старик даже головы не повернул. Посчитав. Что такое бывает каждый раз, друзья тоже не стали реагировать, хотя немного напряглись, не зная, чего ждать.

– Не думаю, – покачал головой старик, – скорее, дело будет идти до предела прочности организма, но когда этот предел наступит, судить можно только экспериментальным путем. Кстати, здесь все и произошло.

Лифт проезжал мимо лабораторий в несколько этажей высотой, выглядевших так, словно там шел ожесточенный бой. Даже стены обгорели и пошли волнами. Местами тяжелые металлические плиты, служившие покрытием, раскололись от жара и лежали кучами на полу. Сами же приборы, аппараты и многочисленные мостики, подвешенные на разных уровнях, обгорели до невозможности. Часть просто спеклась в малопонятные куски металла, окончательно утратив форму.

– Что здесь произошло? – удивился Гай, – Как после ядерного взрыва.

– Ты видел ядерный взрыв? – удивился Саша, узнав новый факт из биографии своего попутчика, – Не рассказывал.

– Ничего особенно, – пожал Гай плечами, прикрыв глаза, – Так, короткосрочная рекламная акция фирмы «Ад Корпорейшн» с последующими предъявлениями прав на торговые площади. Быстро, мерзко и противно. Тогда взорвали водородную, мегатонн на пять. Погибло много хороших парней, а какая-то гнида с офицерскими личками получила медаль за успешную операцию.

– Здесь была лаборатория по изучению этого излучения, – включился старик, обидевшись, что не он в самом центре внимания, – Как видите, побочные реакции оказали истинно разрушительное воздействие.

– Кто еще уцелел? – спросил Саша, отметив, что лифт и не думает здесь задерживаться, а идет дальше вниз.

– В лабораториях кроме меня не выжил никто после того, как реакция пошла не по запланированной схеме, – сказал старик, – в жилых помещениях вроде кто-то еще уцелел, правда, не в том корпусе, который мы проходили, но я так и не смог до них добраться. Когда смог запустить резервный генератор, стуки уже прекратились.

– А где тела? Неужели сами сгнили?

– Конечно нет, – как-то жутко улыбнулся старик давая очередной повод убедится в том, что у него не все дома, – Я не мог их так просто оставить, слишком многих я знал лично, почти все были моими хорошими друзьями. Да и из санитарных нор этого делать не стоило. Я их похоронил… Хотите, покажу?

У Гая на лице ярко мелькнуло отвращение, но Саща, на которого старик внимательно и вполне серьезно смотрел, допустить такого проявления эмоций не мог себе позволить. Просто покачал в знак отказа головой.

– Не сейчас, слишком много других дел, – попытался как можно вежливее он отказаться, не представляя, как человек, проведший кучу времени в одиночестве, отреагирует на это. Может, согласится, а может случиться и так, что обидится и бросится в атаку. Как в невероятно древних записях с фильмами ужасов. Достанет из-за спины гигантскую бензопилу, нацепит маску и понесется резать все, что движется. Или не бензопилу, а кусок деревяшки со странным названием «бейсбольная бита». Так она называлась, наверное, потому что удар был «бейсбол» – с плеча прямо по голове, сильно и сокрушительно. Практически все так делали. Один мастер дома выстругал такую из куска пластики, для веса обмотав толстой проволокой. Ничего так оружие получилось, хотя сам Саша никогда не был любителем холодного оружия. Это к другим мастерам надо было обращаться, не перевелись еще такие.

Тем временем лифт пересек уже пятый уровень, пострадавший от чего-то другого – перекрытия почти полностью рухнули, стены осыпались и в широкие трещины капала вода. Лифтовая шахта здесь вообще почти развалилась, трос качался во все стороны, сама кабина тоже неприятно шаталась. Было, мягко сказать, неприятно на душе. Поэтому, когда лифт остановился на шестом уровне, Саша, как и Гай, вздохнули с заметным облегчением, что все это закончилось.

– Пройдемте, там я и устроился, – сказал старик, призывно махнув рукой, – Там совсем безопасно. Вроде лаборатории, но мне больше и не нужно. Если бы не работа, то уже давно бы с ума сошел.

На этом уровне архитектор убежища… Хотя нет, убежищем это уже никак не назовешь, Саша, скорее бы назвал бы такое подземным заводом или лабораторией, одни только размеры огромных помещений поражают воображение. Как представишь, сколько сил ушло на все это, на то, чтобы вырыть и обустроить этот огромный комплекс, невольно испытываешь уважение к его создателям. Так вот, на этом уровне располагались какие-то технические помещения, даже скорее вспомогательные, больно просто выглядели панели и пульты управлений. А может, такое ощущение от того, что все давным-давно обесточено и превратилось в самый обыкновенный хлам.

Старик провел их немного по коридору, а потом остановился у единственной железной двери на всем его протяжении. Рядом даже была стойка для часового, рядом с которой прямо на стене что-то написано. Буквы немного смахивали на латинские, но слова из них складывались совершенно нечитаемые.

Эдивар все той же ключ-картой отпер замок и пригласил всех зайти. Внутри, как не удивительно, был электрический свет, довольно тепло и почти чисто, если не считать раскиданных по полу скомканных и разорванных листов бумаги. Ученый обжил сразу несколько смежных комнат, обставив их единственным доступным ему способом – нагрузив во все углы самых различных приборов. В воздухе стоял довольно явственный запах ацетона, а так же раздавалось постоянное щелканье, тиканье и попискивание от различных счетчиков и указателей. В самом деле, работа была для этого человека единственной вещью, которая не позволяла ему забыть, что он все же разумное существо. Усаживаясь на краешек свободного от папок с записями стула, Саша вспомнил зомби, которые иногда встречались на пустошах. Зомби их кличут по привычке, хотя на самом деле природа происхождения этих существ совсем другая. Это самые обычные живые существа, а не восставшие трупы, только в результате постоянной и жуткой борьбы за выживание внутри человека иногда что-то ломается, вроде как душа исчезает. Или забивается в самый дальний уголок, откуда ее уже не достать. И разумное, доброе и умное существо превращается в жуткую тварь, ведомую только инстинктами. Изменения могут зайти так далеко, что проявятся даже физически – когти, длинные зубы, рост волос по всему телу, иногда даже изменения зрачков. Каждому свое, в общем. Только смысл тут во всем один – они забыли, что значит быть человеком.

А вот этот ученый, пусть немного и съехал по фазе, но все же помнит, что такое человек, и чем он выше тех созданий, что бродят по развалинам.