Андрей Саликов - Жандарм

– Вот, кстати, почитайте о нашем следующем «клиенте». Занимательно и поучительно. – С горькой усмешкой ротмистр придвинул мне личное дело Дейча.

А вот и он, легок на помине. Так же запел свою песню… Сначала – «как вы смеете»… Потом – «ой, это не я, так партия решила».

Пока Белый «беседовал» с ним, я прочитал его, так сказать, «биографию». Особенно меня поразило, что на пару с таким же отморозком попытались убить раскаявшегося Гориновича. [58]Ладно, мне понятно, что его показания многим навредили, но выливать на человека серную кислоту, чтобы труп не опознали. Брезгливо смотрю на эту тварь. Борец за счастье народа, мать его. И снова смотрю на фото. [59]Женщина, как положено, стоит по правую руку, мужчина сидит. Вот только выглядит он как человек-невидимка из романа Уэллса. Лицо закрывает маска, на голове шляпа. Все. Обыденно и страшно.

– Вы не имеете права, я буду жаловаться, – причитал он.

– Ах, ты…

– Отставить, Синицын, значит, права не имеем? Это ты, Лейба, точно подметил, а у тебя, значит, есть право? Смотри сюда, сука! – сунул под нос ему фото. – Узнаешь? Язык проглотил? Павел Данилович, а ведь он простой уголовник. При чем тут прокуроры и возмущенная общественность? Это просто уголовник, и колоть мы его будем соответственно.

Дальше ребята, услышав такое, мгновенно его «выпотрошили».

– Сергей Петрович, вы не в поле… Поаккуратнее в следующий раз, – пожурил меня Белый.

За окном валил снег, совсем как в России. Это напоминание здорово его разозлило. Вместо того чтобы блистать в столице, он вынужден прозябать здесь. К тому же эти варвары умудрились перейти Балканы, хотя все цивилизованные люди заявляли, что это невозможно. Проклятье! Как он устал от всего. Особенно от этих довольных рож солдат. Хамы, быдло. Упрямые скоты, готовые хоть сейчас пройтись по Европе «паровым катком». Себе он мог признаться честно – он ненавидел и боялся этот народ. Теперь особенно. То, что сотворил этот народ, повторить невозможно.

Пройдя к столу, он на мгновение зябко пожал плечами. Было от чего. Свою миссию он провалил. И если с Горчаковым еще можно было побороться, то с Ротшильдами – нет. Эти еврейские выскочки без колебания уничтожат его. Черт, черт, ну почему именно сейчас? Спокойно, спокойно, нужно взять в себя в руки, джентльмен не имеет нервов. Хотя ему доставило истинное наслаждение видеть лицо английского военного агента Уеллеслейя, [60]когда тот узнал о начале движения колонны Радецкого. Вдобавок неприятность с караваном, везшим груз. Он словно растворился. Хорошо, хоть это касалось только его кошелька. И жандармы… Да, недооценили мы этой угрозы, кто бы мог подумать, теперь приходится пожинать плоды своего легкомыслия.

На глаза некстати попалось письмо от Когана. Чертов жид. И не пошлешь. Придется лезть на глаза, пытаясь вытащить из тюрьмы Горвица. Ох, как не хочется впутываться в это дело.

Последнего, Ивана Бохановского, [61]допрашивали без меня. Мне пришлось сыграть роль цербера, в роли Аида выступал Лукьяновский замок, а барон Гейкинг – в роли самаритянина. В течение четырех часов пришлось мотаться по камерам, вытаскивая очередное непутевое дитятко. Присутствие родителей заметно взбодрило сопляков, но хамить они все же не решались, да и сами родители, едва завидя меня с парой штурмовиков за спиной, старались стать как можно меньше.

– Кажется все, Густав Эдуардович, – обратился я к усталому ротмистру. – Закончили.

– Знаете, а действительно все, – удивился тот. – Сколько мы с вами работали?

– Часа четыре, не меньше, пора и перекусить. Война войной, а обед по расписанию.

– Сергей Петрович, вы ведь начинали рядовым?

– Да, – удивился я.

– Почему тогда вы так ненавидите революционеров? – Гейкинг словно хотел уяснить для себя нечто важное.

– Я действительно самая настоящая «черная кость». Выслужился в офицеры благодаря удачливости и знаниям. Но то, что болтают эти бунтари… Они не борются за свободу, большинство из них играет на публику. Я вижу, вы меня пока не понимаете. Они должны получить образование, а затем на заводах, с помощью инспекторов, добиваться нормальных условий рабочим, вместо этого забросили учебу, создали себе врагов в нашем лице, чтобы бороться за счастье народа.

– Я понял вас. Благодарю, – задумчиво протянул он. – Получается, Сергей Петрович, что мы с вами ветряные мельницы?

– Боюсь, что сейчас будет ситуация, когда храбрый, но глупый рыцарь освободит каторжников.

– Не дай бог. Спасибо вам.

– Я вам больше не нужен?

– Нет, ступайте.

Открыв дверь, мне сразу бросился в глаза довольный вид Белого. Я бы даже сказал наполеоновский.

– Господин ротмистр, ничего, что я так к вам, – я изобразил корсиканца, – без доклада?

– Господин поручик, ваши намеки недалеки от правды. – Вытянув вперед руку, указал пальцем в стену. – Я надеюсь, вы отделили агнцев от козлищ?

– А как же, козликов – родителям, козлов – по камерам. Чего изволите?

– Изволю, чтобы вы арестовали Михаила Фроленко. – С видом триумфатора он поглядел на меня.

– Не может быть. – Мой голос был сиплым от волнения. – Так не бывает.

– Сергей Петрович, бывает. – Белого буквально распирала жажда деятельности. – Действовать нужно немедленно.

– Есть.

Отсиживался фигурант в доходных домах, на квартире, снимаемой студентом Пляттом. И брать его нужно немедля, на маскарад и переодевание времени уже не хватает, придется идти в штурмовом, а поверх накинем шинели. В глубине пролетки не особо видно, да и на дворе не месяц май.

– Синицын, вместе с Лавровым и Саенко в оружейку. Мухой!

– Павел Данилович, со мной трое пойдут.

– Я и Закель… Придется на двух пролетках ехать. И наша, как на грех, уехала. – Нервно отстучав какой-то марш, Белый достал часы. – У вас десять минут. Жду вас у входа в замок.

Как говорится, время пошло. В оружейке меня уже ждали.

– Так, мы идем за языком. В квартире кроме него есть посторонний. Потому приказываю – стрелять только по конечностям. Стрелять на поражение категорически запрещаю. Все понятно?

– Так точно.

Особых эмоций такой приказ у них не вызвал. Ребята были битыми и стреляными. Немного напряжены, но это вполне объяснимо – все-таки первый раз идем за языком в городе. И кстати, давно пора нам иметь нормальную базу. Практически мы раздроблены и не можем связаться между собой. Что же, оставим зарубку на память.

– Работаем парами. Первая пара – я и Лавров, вторая – Синицын и Саенко. Группа захвата – мы. Группа прикрытия – вы. Вопросы?

– План дома.

– Нет ничего.

– Вопросов нет.

– Вооружаемся и на выход.