Олег Таругин - Товарищи офицеры. Смерть Гудериану!

– Спасибо… товарищ Феклистов. – Прекрасно знающий, кто такой наш бомбардир, поручик все же на миг запнулся. Ну, это-то понятно: родственная душа, можно сказать. – Ну что, Виталий Степаныч (смотри-ка, запомнил-таки мое «новое» отчество), составите компанию? Прогуляемся немного, ночной прохладой подышим?

– Отчего б и не прогуляться? – усмехнулся я. – Прогуляться мы завсегда готовы, как пионеры. – Дернув руку к голове, я отдал шутливый пионерский салют.

Судя по тому, как блеснули в лунном свете глаза поручика, бросившего на меня быстрый взгляд, про пионеров он понятия не имел – видимо, не успел узнать за недолгое пребывание в моем времени. Или просто внимания не обратил. Н-да, а ведь так и проколоться недолго: хорош же краском Лукин, если про пионерское движение и слыхом не слыхивал!.. Кстати, ну и на фига он меня с собой потащил? Разведчик из меня никакой, я ж даже по лесу тихо ходить не умею, тем более ночью. Шумну, когда не следует, и спалимся оба. Лучше бы Феклистова взял. Или у поручика на сей счет свое мнение имеется? Имелось, как выяснилось.

– Ты, Виталий, не переживай, – первым заговорил Гурский, когда мы удалились от лагеря метров на сто. – К батарее я сам пойду, а ты посидишь, за местностью понаблюдаешь. Да и прикроешь, если вдруг что. Кроме того, Феклистов может не понять – мы ж, по твоей версии, вроде как спецотряд, а вместе в разведку не ушли. Он мужик ушлый, сам видел, сомневаться начнет.

Я пожал плечами – пусть так, версия как версия.

– И, к слову, Виталь, а что это за пионеры такие? Насколько помню, так назывались американские первопроходцы, заселявшие в прошлом и позапрошлом веках дикие территории, но ты ведь определенно имел в виду нечто местное, большевистское?

Едва не заржав – уж больно неожиданным оказался вопрос, – я, не вдаваясь в особые подробности, вкратце утолил его интерес. Выслушав объяснение, Гурский покачал головой:

– Между прочим, недурно придумано. Ты мое отношение… ну, ты понял, о чем я, знаешь, но подобное воспитание молодежи – очень верный ход с точки зрения идеологии.

Хмыкнув, я потопал следом за поручиком, стараясь не наступать на смутно различимые в лунном свете сухие ветки и не провалиться в затянутые темной водой ямы – местность становилась все более болотистой. Нет, все-таки Николай Павлович порой не перестает меня удивлять абсолютно непредсказуемыми вывертами сознания…

Брошенную 5-ю батарею мы обнаружили около полуночи. Как и описывал старшина Феклистов, на заросшей сочной травой здоровенной поляне, размерами куда больше той, где мы разгромили немецких артиллеристов, стояли, задрав в темное небо длинные хоботы стволов, четыре стапятидесятидвухмиллиметровые «МЛ-20» ранней модификации, еще с ажурными колесами облегченного типа. Чуть поодаль грудами горелого, рыже-черного металла темнели четыре сожженных «Сталинца» с открытыми кабинами и впервые увиденный мной в реале арттягач «Ворошиловец». Между прочим, один из самых удачных тягачей для перевозки тяжелых артиллерийских орудий в мире, которым и немцы не брезговали. Правда, этот уже никуда и ничего не повезет: над сгоревшим деревянным кузовом торчат погнутые дуги для натяжения брезента, кабина с лопнувшими от жара стеклами также выгорела дотла. Еще дальше, под деревьями – поваленная армейская палатка и какие-то ящики возле нее. На вытоптанной траве возле орудий валяются целые и разбитые снарядные ящики, сумки с противогазами, каски, распотрошенные патронные цинки, отдельными кучками солидной высоты – стреляные гаубичные гильзы. Старшина не соврал, батарея вела огонь до последнего снаряда, даже под обстрелом или бомбежками – вон сколько воронок по всей позиции, судя по размерам, определенно от авиабомб или крупнокалиберных фугасов.

– Останешься здесь, – шепнул поручик. – Вон тот пригорочек с кустами поверху видишь? Там и затаись, позиция отличная, незамеченным никто не подберется. Я, как вернусь, свистну коротко, чтобы ты не стрельнул с перепугу.

– Лады, – согласился я. – Только свистеть-то зачем? У тебя ж фонарик фрицевский есть, мигни трижды зеленым цветом вон с того направления, я и пойму, что это ты.

– Фонарик? – не сразу понял Гурский, озадаченно нахмурившись. – А, ты про светофильтры? Прости, должен был сам догадаться, я ведь подобные еще на прошлой войне видал. К слову, тоже германские.

– Вот и ладненько. Ты это, Коля, давай не тормози, светает сейчас рано. Обратно когда ждать?

Поручик на мгновение задумался:

– Если унтер не ошибся, до 6-й батареи примерно верста-полторы. Пока подберусь да осмотрюсь на месте… раньше чем через час точно не вернусь. Ты, главное, не засни.

– Не учи ученого. Ладно, иди уж. И это… – Я взглянул ему в глаза. – Даже не вздумай не вернуться. Обижусь.

Поручик кисло ухмыльнулся и неожиданно полез в нагрудный карман:

– Вот держи. Пусть пока у тебя побудет. – Я ощутил в ладони нечто небольшое, но достаточно тяжелое. – Смотри, не потеряй, Виталик!

– Э, ты это чего вдруг удумал, ваше благородие? Кому маменька велела при себе девайс… ну, то есть брошку держать?

– Не спорь. Так лучше. К противнику она попасть не должна. – Гурский торопливо – пожалуй, даже излишне торопливо – убрал руку. Похоже, он для себя все решил. С другой стороны, кто его знает, может, так и правильно.

Потому, сунув высокотехнологичное «украшение» в карман, я молча хлопнул Николай Палыча по плечу – «ступай, мол». Дождавшись, пока Гурский скроется из виду, я нашел подходящее место, откуда неплохо просматривалась и позиция брошенной батареи, и подъездная дорога, и лег на землю. Приготовил к бою, сняв с предохранителя, автомат, уложил рядом пару запасных магазинов. Проверил трофейный «вальтер», который так и таскал в кармане: ну не за ремень же его, в духе бандитских девяностых, засовывать, в самом-то деле? Поколебавшись, разложил на траве три «М-24», предварительно наполовину открутив крышечки-заглушки. Все это не заняло и трех минут. А вот дальше? Дальше делать стало абсолютно нечего. Ну, вот такой уж я человек – абсолютно не умею ждать. Вообще не умею: если маршрутка не приезжает в течение минут трех, тупо иду пешком. Как говорилось в том старом фильме про ковбоя Мальборо и любителя мотоциклов системы «Харлей-Дэвидсон»: «ненавижу ждать и догонять». Короче говоря, разведчик-диверсант из меня никакой…

Помаявшись минут с десять и успев пожалеть о том, что давно и навсегда бросил курить, я наконец устроился более-менее удобно. Одуряюще пахло отцветающей июльской травой, цикады орали, словно проплаченные демонстранты, сверху равнодушно взирали вечные звезды… романтика, короче. Вот только комары… Сказывалась близость болот – откуда-то с северо-востока легкий ночной ветерок нагонял весьма ощутимую сырость, и лежать на земле становилось все более некомфортно. А уж эти звенящие крылышками кровососущие твари вообще отдельная песня! Такое ощущение, что в воздухе безраздельно властвуют вовсе не птенцы Геринга, а мелкие недовампиры, каждый из которых еще и оснащен тепловизором и ночным прицелом, уж больно целенаправленно заходят на цель и кусают, кусают… И ведь не станешь бесконечно хлестать себя по щекам и прочим открытым частям тела – демаскирует, блин!