Владимир Романовский - Добронега

– Хоромы что надо, – заметил Дир, озираясь по сторонам. – Прямо княжеские. Хорошо живет твой шапар. Все греки богатые.

– Не все, – заметил Илларион.

– Цыц, – сказал Дир. – Ты, эта, парень… не спорь со стар… старшими. Ухи над… надеру. Да.

Илларион струхнул, но все же решил доказать свою правоту и начал было рассказывать про Миху, но тут в соседнем помещении кто-то вскрикнул хриплым мужским голосом. Хелье и Дир обернулись, нахмурились (Дир нахмуривался медленнее), и одновременно пошли к проему.

– Ты никому не веришь! – кричал рассерженный Александр, раненый в бедро и поддерживаемый с одной стороны беременной Матильдой, а с другой озабоченным Владимиром. – Тебе все говорили о Неустрашимых! Все, кроме меня, потому что мне сказали, что как только о Неустрашимых заходит разговор, ты впадаешь в ярость. Все говорили, хорла! А теперь я, стало быть, обязан красть Предславу из Вышгорода! Против ее воли, потому что тебе, самодуру, не хочется, чтобы она жила вдали от тебя с поляком!

– Ты же сам говорил, что это часть заговора! – возразил Владимир.

– Да, но ты-то об этом не знал! И с Ярославом – говорил я тебе, повремени с данью, мы обо всем договоримся миром, дай только срок! Но для тебя на этих сраных двух тысячах гривен свет клином сошелся! Ну и что, получил ты их?

– Алешка, перестань орать! – велел Владимир.

– Да больно же, хорла! Матильда, не напрягай мышцы, тебе нельзя. Где Швела? Вот, князь, назло тебе сейчас заболею и сдохну, пусть тебя дурак Добрыня выручает.

– Не ворчи, – сказал Владимир. – Что делать теперь, Алешка?

– Предславу надо выкрасть, это ты правильно придумал. Если туда теперь с ратью двинуть, Неустрашимые начнут действовать всерьез. А это очень не ко времени, очень! Мы не готовы.

– Кто это – мы?

– Не важно. Неустрашимые тоже не готовы. Но они готовее нас. А, хорла, еть!

Он припал на одно колено, держась рукой за поврежденное бедро.

– Да где же Швела, чтоб его черти взяли! – возмутился он. – Матильда, милая, будь другом…

– Что ж, я поеду один, – сказал Владимир.

Хелье бесшумно остановился в тени возле проема, а Диру жестом велел остановиться еще дальше.

– Куда поедешь? – спросил Александр.

– В Вышгород.

– Не дури, князь. Придумаем что-нибудь.

– Завтра утром свадьба. Времени нет. Рассчитывать мне больше не на кого. Не Добрыню же посылать, в самом деле. Его горлохваты только и умеют, что девок в толпе для него выискивать.

Что ж, подумал Хелье мстительно. Она ведь хотела, чтобы я служил Владимиру. Вот и буду служить. Хорла, жалко, что Матильда здесь. Хвой с ним, с амулетом. Видеть ее мне совершенно не хочется, как оказалось.

– Ты не прав, князь, – сказал он, выступая вперед из проема и направляясь к группе. – Тебе есть на кого положиться.

За Хелье следовал Дир.

Владимир схватился за сверд. Александр поднял голову. Матильда побледнела.

– Кто такие? – спросил Владимир.

– Верные слуги твои, – ответил Хелье твердо. – Ты хочешь вернуть Предславу в Каенугард. В терем. Мы беремся это сделать. Ради тебя. Прямо сейчас.

Стоя за спиной Хелье, Дир улыбнулся. Происходящее ему нравилось и отвлекало от тоскливых мыслей о непостоянстве женщин.

Владимир оглядел двух друзей, приподняв левой рукой факел. Подвох? Провокация? Неустрашимые?

– Назовите свои имена, – велел он.

– Меня зовут Хелье.

Пауза.

– А меня Дир. Ик! Прошу прощения.

– Твой друг пьян, – заметил Владимир.

– А твой трезв, но толку от него мало, – парировал Хелье. – Не будем терять времени. Решай, князь. Мы готовы.

– Каким образом ты собираешься сделать то, что собираешься сделать?

– Это уж моя забота, – уверил его Хелье.

– Нет.

Хелье наклонил голову и поднял одну бровь.

– Отвечай, – велел Владимир.

– Я беру это на себя. Какая разница, как я это произведу.

– Ошибаешься, разница есть. Я тебя никуда не посылаю, никаких приказов не отдаю, на предложение не соглашаюсь. Мне просто интересно, каким именно способом ты собрался выкрасть мою дочь из Вышгорода.

– Я редко ошибаюсь, князь. Возможно потому, что не берусь за дела, в которых могу ошибиться, – сказал Хелье, перефразируя в очередной раз Старую Рощу. – Предупреди стражу в детинце, чтобы нас впустили, когда вернемся. Предслава будет у тебя в тереме до рассвета.

Владимир заколебался. Уверенный тон Хелье внушал доверие. Но ведь совсем мальчишка еще!

– Повзрослел ты, малыш, – вдруг удивился вслух Александр, все еще коленопреклоненный. – Я знал, что из тебя выйдет толк. Я тоже редко ошибаюсь.

– А тебя не спрашивали, – резко сказал Хелье.

– Хелье! – подала наконец голос бледная Матильда.

– Решайся, князь, – повторил Хелье.

– Да, – поддержал друга Дир. – Решайся. Быстро тут! А то время теряем. Ик!

– Ты знаешь этих молодцов? – спросил Владимир у Александра.

– Одного знаю.

– Князь! – напомнил Хелье.

– Я еду с вами, – сказал Владимир.

– Э, – предостерег его Александр.

– А мы не против, – ответил Хелье.

– Совсем не против, – подтвердил Дир. – Ик!

– Владимир…

– Я еду, Алешка.

– Он едет, Алешка, – весело подтхватил Дир. – А ты не едешь. Лечи ногу.

Хелье кивнул князю и направился к выходу. Дир не очень ровно повернулся и не очень твердо последовал за ним. Владимир, еще мгновение поколебавшись, пошел за Диром.

– Илларион! – крикнул Александр.

В проеме появились стоявшие недалеко и, очевидно, подслушивавшие, Илларион и Маринка.

– Кто это с тобой?

– Это Маринка.

– Подойди. Нет, Маринка, ты пока там постой. Илларион, слушай внимательно. Спустишься в подвал. Сразу как войдешь, справа, агромаднейший сундук. Откроешь. В правом ближнем углу сундука шкатулка и глиняная бутыль. В шкатулке иголки и нитки. В бутыли оливковое масло. Живо волоки все это наверх, в спальню. Матильда, дай человеку факел.

Матильда послушно протянула Иллариону факел. Илларион чуть не столкнулся со спускающимся по лестнице заспанным Швелой со свечой в руке.

– Швела, – позвал Александр. – Иди сюда. Быстрее. Подставь плечо. Так. Напрягись. Идем наверх. Матильда, останься и развлеки гостью. Маринку. Дай ей пряник.

Выйдя из дома, Владимир начал было отвязывать лошадь.

– Не надо, – остановил его Хелье. – Пойдем.

– А у вас нет лошадей?

– Будут, – сказал Хелье.

Через два квартала Дир прислонился к стене и нагнулся. Его вырвало.

– Как-то оно… – заметил Владимир, задумчиво глядя на Дира.

– Протрезвеет, – уверил его Хелье. – Два часа пути. Протрезвеет.

– Два?

– Доверься мне, князь.

– Подожди-ка, – попросил Владимир, останавливаясь.

– Да, князь?

– Поклянись, что не состоишь в заговоре. Ни в каком.

– Церкви у нас разные, но вера одна, – сказал Хелье. – Клясться – грех. Ни в каких заговорах я не состою.