Джосс Вуд - Запретный плод

– Угадай, кто?

Ной ничего не ответил. Он просто взял ее за руки и потянул вперед так, чтобы она легла на него, прижавшись виском к его виску, а грудями к его спине.

– Ты в порядке, солдат? – спросила она. – Что творится в твоей голове?

Одна его часть – большая часть – хотела открыться ей, выпустить на свободу клубившиеся внутри эмоции. Он мог бы поведать ей, что сам не знает, жалеет он о том, что спал с ней, или нет… что общение с ней воплощает все, о чем он мечтал всю свою жизнь, но, с другой стороны, большего кошмара просто невозможно представить. Он потерялся в ее теле, боготворил каждую проведенную с ней минуту, но оплакивал утраченный самоконтроль. Он хотел сказать, что, когда она задремала нынче утром, он просто лежал рядом и смотрел, как она дышит.

Она опустошила его своими мягкими губами, приглушенными стонами, нежными руками на его не-таком-уж-нежном теле. Она коснулась его сердца восторженным шепотом, благодарными словами за то, что он заставил ее пережить, и сердце его переворачивается в груди всякий раз, когда он слышит свое имя, срывающееся с ее губ во время оргазма.

Но обратной стороной медали было то, что он даже не начал думать, какое влияние секс с ней окажет на его работу, на способность защитить ее. Они поймали еще четверых бандитов, но тем, кто стоит за всем этим, ничего не стоит нанять завтра других. Пока ситуация в Колумбии не разрешится, она не будет в полной безопасности, а он останется ее телохранителем. Не отвлекут ли его мысли о том, что они проделывали друг с другом, в случае очередной опасности? Не станет ли он менее внимательным, менее бдительным, сможет ли отказать ей, если она захочет сделать что-то или пойти куда-то, а он сочтет это опасным?

Морган высвободилась из его рук, села рядом с ним на траву и уставилась на воду. Тут и там форель в поисках пропитания пускала круги по гладкой поверхности воды. В другой жизни он мог бы представить, как они с Морган отдыхают здесь, он запускает камушки по воде, она валяется на берегу со стаканом вина.

Ной откинулся назад, на локти; посмотрел на стройные ряды виноградников по ту сторону дамбы и на бледно-сиреневые горы, возвышающиеся над фермой.

– Изумительное место, Моргз! Не понимаю, почему вы живете в Нью-Йорке, когда могли бы жить здесь.

– По большей части из-за клиентов. Но вообще-то следует почаще приезжать сюда. – Морган откинула волосы назад, положила ладонь на ногу Ноя, нежно пожала ее и убрала. – Пожалуйста, не надо жалеть о том, что произошло между нами, Ной. Это было слишком хорошо, о таком не жалеют.

– Все очень сложно, Морган, – мрачно заметил он.

– Мне кажется, все не так сложно, как ты думаешь, – ответила Морган. – Мы с тобой друзья, которые поделились друг с другом телами. Мы отлично провели время, и если сделаем это снова, то снова повеселимся.

Ной нахмурился:

– Значит, ты не смотришь вперед? Не ждешь от меня чего-нибудь?

Морган скрестила ноги, сорвала травинку и пропустила ее между пальцами.

– Мы уже говорили об этом с Райли, и проведенное с тобой время только укрепило мое мнение, что я не создана для длительных отношений.

– Почему нет? – пришел в замешательство Ной.

– Я защищала тебя от моей дислексии – от того, через что мне приходится проходить каждый божий день. Я никогда не читаю новости; я смотрю их. Я стараюсь ничего не записывать, потому что почерк у меня как будто курица лапой писала, а правописание вообще темный лес. Очень темный, прямо дремучий. За руль я сажусь, если только точно знаю маршрут, а в Нью-Йорке и других городах вообще никогда не вожу машину.

– Ну и ладно.

– Если мне все-таки приходится печатать что-то на компьютере, я звоню Райли и прошу ее проверить ошибки.

– Хм… а как же встроенная проверка орфографии? – удивился Ной.

– Не помогает, если компьютер не может распознать слово, Ной.

О, черт! Он не подумал об этом.

– Послушай, я провела сотни исследований дислексии, но пару вещей так и не смогла понять. Обе они касаются постоянных отношений. Одна из них такова: если я решу связать с кем-то свою судьбу, то не смогу сделать это наполовину. Мне нужен полный набор. Свадьба, дети… все. Иметь детей – это большой риск, потому что дислексия передается по наследству, а я не переживу, если муж начнет упрекать меня в том, что дети не успевают в школе. Другая – в один прекрасный день, как бы я ни старалась этого избежать, я начну раздражать своего партнера, и он разочаруется во мне. А вслед за этим что-то умрет. У меня в душе.

Ной долгое время смотрел на ее профиль, потом тяжело вздохнул. Он пытался найти правильные слова, но на ум приходило только два.

– Дерьмо собачье, Морган.

– Прости? – в шоке уставилась она на него.

– Это самая большая куча потакающего твоим желаниям дерьма, которую я когда-либо встречал… – Ной выругался, когда звонок мобильного разорвал деревенскую тишину. Он достал аппарат, взглянул на дисплей и нахмурился. – Извини, это сиделка моего отца. Придется ответить.

Женский голос шотландским напевом лился через многие мили, передавая неприятные новости, и мир закачался под ногами Ноя. Но бросил телефон на траву и склонил голову, переваривая услышанное.

Выпал из кресла-каталки. Ударился головой. Кровоизлияние в мозг. Умер…

– Ной? – Холодная ладошка Морган коснулась его щеки. – Что случилось, милый?

– Он мертв. Он наконец-то умер. – Ной слышал свои слова, но связь между мозгом и языком никак не налаживалась. – Я думал, что буду чувствовать себя более счастливым.

– Кто умер, Ной?

– Мой отец. – Он провел ладонью по лицу. – Мне нужно ехать в Шотландию. Я должен сказать братьям. Господи, неужели мы не можем просто вернуться к нашему разговору? Я хочу сказать, почему считаю твои измышления чушью. Так не должно быть…

Деревья пустились в пляс, вода за дамбой поднималась и опускалась. Что с ним такое?

Морган взяла его за руки:

– Дыши, Ной. Вдох-выдох.

– Я столько раз желал ему смерти, и вот он мертв, а я не знаю, что должен почувствовать. – Ной уставился в небо. – Мне нужно идти, Морган. Нужно сообщить братьям.

Он понял, что бессвязно лопочет, и смутился. Он никогда не лопотал… тем более бессвязно.

– Ты сообщишь им, Ной. А пока просто подыши, осознай новости, прекрати думать и выпусти чувства на свободу.

Ной покачал головой и вскочил. Черт, нет, только не это! Чувства – последнее, что ему нужно.

Морган последовала его примеру, положила руки ему на грудь и заглянула в лицо.

– Ной, остановись! Послушай меня: нет, не отталкивай меня! Ты белый, как полотно. Послушай меня!

Ной попытался сконцентрироваться на ее словах.

– Я сейчас уйду, а ты посидишь здесь и подумаешь. Сделай глубокий вдох и посмотри вокруг. Тебе только что сообщили, что твой отец умер. Дай себе минутку. Поплачь. Сделай то, что тебе нужно. Бывают времена, когда действительно надо быть сильным, но следующие пятнадцать минут, полчаса – быть может, остаток дня – совсем другая история. – Морган дотронулась пальчиками до его щеки. – Дай себе время, Ной. Пожалуйста.