Владислав Стрелков - «Огненное зелье». Град Китеж против Батыя

– Почто ужимничаешь? – строго на меня посмотрела старушка. – Видела я мужиков глезных поболе вашей рати. Я тебя сейчас отваром целебным оботру, а в баню пойдешь, как сил прибавится. Лежи смирно.

И стала снимать повязки. Я косил глазами, следя за процессом. Умело и быстро старушка сняла бинт, обнажая розовый рубец.

Ё-мое! Это сколько я тут лежу? Неделю? Две? Месяц?

Баба Мяга сняла все бинты. Рубцы покрывали тело затейливым узором, вполне гармонично вплетаясь в старые шрамы. И все они выглядели уже зажившими.

– Баба Мяга, а сколько я тут лежу?

Старушка намочила тряпку в ушате, чуть ее отжала и стала обтирать меня.

– Три дня, касатик.

– Не может быть!

Она вновь намочила тряпку и продолжила процедуру.

– Может. Тебе бы девку ладну ба. Зараз бы силы вернулись.

Я не сразу понял, о чем она говорит. Потрясение от быстрого заживления ран еще стояло. Она обтерла меня всего. И, бросив тряпку, взяла плошку со стола.

– Пей вот.

Автоматом выпил варево и тут же повалился в сон.

Теплый ветер ласкал лицо и колыхал траву. Я отмахнул в сторону колосок, почесал щеку и открыл глаза. Рядом увидел девушку с большим венком на голове, она улыбалась и смотрела на меня. Я открыл рот, и… девушка быстро присела и закрыла его ладонью.

– Тсс, – шепнула она, – молчи.

И сняла с себя все. Богиня! Я думал – у меня сил нет. Угу, еще как есть! Кажется, у него силы всегда есть. Сказалось долгое воздержание, и рубаха встопорщилась в районе паха. Девушка улыбнулась и стала снимать ее с меня. Я хотел спросить ее имя, но тут мой рот накрыла ладонь.

– Молчи…

И головокружительно пахнет цветами. От наших движений этот аромат усилился, и к нему прибавился запах полыни…

Проснулся и долго лежал. Потягиваясь, задел что-то. Посмотрел – венок. Значит, это был не сон? Мысль, промелькнувшая в сознании, заставила меня подскочить.

Е-мое! Ведь женщин, кроме старушки Мяги, я больше не видел. Вот… бабуся! А ведь во сне выглядела на двадцать лет. То-то молчала и говорить не давала. Это чтобы по голосу не узнал? Точно, Яга!

А что это я такой бодрый? Неужели эта, блин, терапия подействовала? Сижу и прекрасно себя чувствую. Руки слушаются нормально. Голова? Голова не болит, только чуть кружится и немного подташнивает. Ну, это понятно от чего – лежал долго, и пожрать бы надо. Спрыгнул с лежанки и расправил рубаху. Ну и покрой, в ней я как привидение. Где же мои вещи? Заглянул под лежанку. Пусто. Ладно, посмотрим снаружи. Переждал легкое головокружение и двинулся к двери.

Снаружи меня ждал чудный вид. Напротив входа в дом простирался залив реки. По берегам, над рекой, нависали мощные и древние дубы. Высокие кроны почти не касаются друг друга, и подлеска практически нет. Ни дать ни взять парк, а не лес. От дома почти к самой реке выстелена дорожка из ошкуренных осиновых бревнышек. На помосте девушка из сна полощет белье. Или старушка еще не перекинулась в свой настоящий вид? Я сделал несколько шагов и обернулся. Нет, у избушки куриных ног не было. Только это ни о чем не говорит. Я присел на ступень и стал смотреть на девушку.

– Здравствуй, молодец.

Из-за дома вышла Мяга, несущая в руках глиняный кувшин.

– Проснулся? И как себя чувствуешь?

Я покосился на девушку, облегченно вздохнул и ответил:

– Спасибо, хорошо.

Старушка протянула мне кувшин и сказала:

– Вот, испей.

Я взял и подозрительно посмотрел внутрь:

– А я не усну после того, как выпью?

– Нет, боярин, – засмеялась Мяга. – Это просто квас. А до этого ты пил отвар целебный. И спал после него.

Квас шипел и бодрил, как кофе, а еще жутко захотелось есть.

– Спасибо. А как я сюда попал?

Старушка забрала кувшин и пошла за дом. На ходу обернулась:

– Матвей свет Власович привез.

Я вскочил и бросился за ней.

– А он-то где?

Мяга поставила кувшин на стол под навесом и подошла к небольшой печи, что стояла рядом. На ней в нескольких медных котелках варилось что-то вкусное.

– Он к отрокам своим отъехал. Обещался сегодня вернуться. Кстати, вот и он.

Всадник появился из-за постройки, соскочил с коня и, повернувшись, замер.

– Не может быть! – Дед Матвей подбежал и стиснул меня в объятиях. Думал, мои ребра затрещат, но обошлось – никакой боли не почувствовал.

– Как же так? – Кубин пристально меня рассматривал. – День назад ты еще полумертвым лежал, а теперь… это чудо!

Я помотал головой.

– Сам в очудении, честно говоря. Думал, минимум пару недель уже валяюсь. Спасибо Бабе Мяге, чуть ли не с того света меня вытащила.

– Не меня надо благодарить, – послышался голос старушки, – а Ладу, мою названую внучку, это она тебя лечила, а я так, помогала мал-мала. И тело у тебя, боярин, здоровое и крепкое.

Потом выглянула из-за угла избы и улыбнулась Кубину:

– Здрав будь, Матвей свет Власович.

– И тебе долгие лета, ведунья.

Я посмотрел в глаза Кубину и тихо спросил:

– Власыч, кто еще выжил?

– Мало ратников осталось из наших трех сотен, – вздохнул дед Матвей. – Десятка не наберется, и то все раненые. Только братья Варнавины без единой царапины. Да отроки все уцелели.

– А Демьян?

Кубин чуть улыбнулся:

– Этот молодец жив и здоров. Все рвался сюда. Только я его урезонил: стал над отроками – командуй ими. Пойдем, я подробней тебе расскажу.

Я наклонился ближе к Кубину и прошептал:

– Как получилось, что ты, крещеный, меня, тоже крещеного, к язычнице привез? А Власыч?

Кубин открыл рот, чтоб ответить, но у Мяги, наверное, был чуткий слух, и она, что-то мешая в бурлящем котелке, сказала громко:

– А его ко мне тоже язвленым привозили. Много раз на ноги его поднимала. Вот и привез тебя ко мне. Вы подождите, бояре, скоро снедать будем.

Мяга окрикнула проходящую мимо девушку, несущую белье:

– Ладушка, как с бельем управишься, подходи, поможешь.

Потом повернулась к нам, посмотрела на меня и сказала:

– Послушай, боярин, что я тебе скажу. Все мы от одного Создателя. Только сам люд разный. И вера у каждого разная. Но не в этом главное. Главное, какая она, эта вера. Чистая ли? И сколько ее? Что есть человек? Сосуд. Что в него влито, то и будет. – Мяга помешала варево, подчерпнула немного и, подув, попробовала. – Только по-разному в нем все варится. Но одной веры мало. Вера без любви слаба. Мой совет тебе, боярин: делай все с любовью. Даже с врагом сражайся с любовью. Не давай заменить в себе любовь на ненависть. Ненависть разрушает. Любовь созидает. Пусть будет ярость, но никак не ненависть. Помни об этом.

И, улыбнувшись, добавила:

– А переоделся бы ты, боярин. В исподнем не след трапезничать.

Эк, как она меня. А и правда, одежа неподходящая.

– А где мои вещи?

– У меня… – Кубин вскочил и побежал к коню. Вернулся, неся сумы.