Александр Чернов - Порт-Артур — Токио

— К черту все это! Лучше скажите, он удачлив или нет?!

«Токиву» и в прошлом бою с русскими крейсерами у Кадзимы богиня удачи своим крылом не осенила. Скорее наоборот — шальное, почти случайное попадание в каземат среднего калибра с запредельной дистанции от уже отползавшего, израненного «Рюрика», отправило ее на полуторамесячный ремонт. В ходе которого, заодно, усилили и крыши казематов, после столь неудачно пробития восьмидюймовым снарядом. Этот же бой начался для корабля попаданием в нос, еще до того как сам «Токива» открыл огонь.

Неожиданный подводный взрыв, и последующие затопления носовых отсеков, укрепили сомнения ее командира, каперанга Иосимацу. Теперь тот был уверен, что его крейсер напрасно был поставлен Камимурой в весьма неудачное место в боевой линии флота — перед флагманским «Фусо». Да, по скорости его корабль вполне соответствовал паре быстрых броненосцев, совместно с которыми он должен был наносить удары по русским, отходя и разрывая дистанцию в случае сильного ответного огня. Но, как Иосимацу и подозревал, одного удачного попадания могло оказаться достаточно, чтобы его значительно слабее забронированный корабль стал для броненосцев не дополнением, а медленной обузой. Увы, так оно и вышло. Теперь «Токива» вел бой, находясь в конце японской колонны, он шел третьим с конца линии. Причем — ирония судьбы — так же перед двумя «Трайэмфами». Сразу за ним — «Конго», на которого только что перенес флаг Камимура, а позади, постепенно отставая, плелся безжалостно изувеченный русскими броненосцами доходяга «Фусо».

Непонятно было одно — почему русские столь упорно выбирали в качестве цели именно его корабль? Ведь он ясно видел — по идущим впереди броненосцам стреляли гораздо меньше! Но ведь они гораздо опаснее для русских, почему же их игнорируют «в пользу» его корабля? Вскоре стало не до отвлеченных размышлений — попадания русских снарядов пошли одно за другим. Сначала пара фугасных снарядов с русских броненосных крейсеров, которые, несмотря на оптимистичные доклады о прошлых боях, оба разорвались и устроили пожар на баке. Потом, не прошло и пяти минут после начала пожара, прибежал посыльный с кормы, с докладом, что снарядом повреждено левое орудие кормовой башни. Ему вторил и командир носовой башни, абсолютно целой, но находящейся в эпицентре пожара, из-за которого он не мог наблюдать цели, и тоже был вынужден прекратить стрельбу.

Огневая мощь главного калибра крейсера временно сократилась на три четверти. Но в целом — корабль держался под огнем неплохо, и казалось, что скорая гибель ему не грозит. Русские фугасы один за другим взрывались на бороне главного пояса, но пробить шесть дюймов закаленной броневой стали они, видимо, были не в силах. И тут спереди, со стороны носовой башни пришел удар, сбивший с ног почти всех в боевой рубке…

Он появился на свет под вечно хмурым небом Санкт-Петербурга. Почти всю свою безсознательную жизнь, а среди ему подобных, он мог похвастаться изрядным долголетием, он не видел солнца. Собственно, оно и освещало то его блестящие бока всего несколько раз в жизни… Только в моменты погрузки в вагон поезда или погреб корабля, или, вот, недавно, когда при ослепительном свете дня его извлекли из погреба и заменили не только донный взрыватель, но и всю начинку. Впрочем, подобные ему в годы мира жили раз в сто дольше, чем во времена войны, когда они сгорали в ее огне тысячами.

На этот раз от столь присущей ему и его собратьям полудремы вечного ожидания, его пробудили не только частые звуки выстрелов орудий наверху, как бывало и раньше, во время учений, но и звуки ударов по его дому. И вот свершилось — венец и цель его существования, пришел и его черед — его грузят на элеватор! Короткий подъем, лоток, на соседнем столе подачи лежит его близнец. Досылание, в затылок упирается мягкий и теплый пороховой картуз, постоянный сосед по погребу. И вот, наконец-то, и за ними раздается слышимое в первый и последний раз в жизни влажное и сытое чавканье закрывающегося затвора. Прямо перед ним, в обрамлении спиралей нарезов кружок серого, облачного неба, калибром ровно в двенадцать дюймов. СТРАШНЫЙ ПИНОК ПОД ЗАД!!! Кто бы мог подумать, что этот жирный поросенок, картуз, несет в себе такой заряд злобы!

Грохот, он весь, кажется, спрессовался от напора мгновенно разгоняющих его пороховых газов, и теперь, вот они — краткие мгновенья его настоящей жизни. Триумф полета, напор ветра, опьяняющее вращение и блаженство свободного падения. Рядом, в нескольких метрах, по почти такой же траектории, вертясь и вереща от восторга сорванными медными поясками, летит его товарищ и брат, еще один двенадцатидюймовый снаряд, выпущенный носовой башней «Полтавы». Уже пройдена верхняя точка траектории, и началось снижение, скорость не слишком потеряна, ведь дистанция довольно мала, и он чувствует в себе силы продраться через любую вставшую на его пути броню. Вот уже из туманной дымки неуклонно надвигается серый борт его последнего пункта назначения, ближе, ближе..

В отличие от тысяч своих коллег, выпущенных обеими сторонами в тот день, этот снаряд попал… Причем, в отличие от сотен других, тоже достигших цели, он попал не только в корабль противника. Он попал в историю, и на его примере потом долго учились как артиллеристы, так и враги ему подобных — кораблестроители. Ведь «золотые» попадания, когда корабль противника уничтожается одним снарядом, выпадают в лотерее морских сражений одно на миллион.

На мостике «Токивы» каперанг Иосимацу был вынужден схватиться за торчащие перед ним амбушюры, чтобы не упасть от толчка. Оба снаряда залпа «Полтавы» нашли свою цель. Выпущенный из правого орудия, пробил верхний броневой пояс, прошел сквозь заднюю стенку каземата и разорвался у основания дымовой трубы. Очень удачное попадание, способное выбить корабль из строя из-за потери скорости, но… совершенно ненужное. Ведь второй снаряд, яростно проломившись сквозь шесть дюймов закаленной по методу Гарвея стали, взорвался, пробив стенку барбета носовой восьмидюймовой башни.

Первыми сдетонировали хранящиеся в башне снаряды. Иосимацу во все глаза смотрел, как медленно, подобно изгоняемому из ада демону, вся в клубах черного дыма взлетает вверх, многотонная крыша башни. Он еще успел мысленно помолиться Аматерасу, чтобы та не допустила взрыва погребов. Ведь без башни корабль еще мог плыть, и даже вести огонь. И в течение целых двух секунд казалось, что его молитвы будут услышаны. Но увы, наверное, богиня сегодня была занята спасением других кораблей сынов Страны Восходящего Солнца. Взрыв в башне впрессовал пару горящих пороховых картузов вместе с элеваторами подачи прямо в пороховой погреб. Там они, выбрасывая во все стороны снопы пламени подобно исполинским паяльным лампам, воспламенили оставшийся не расстрелянным боезапас…