Адриана Трижиани - Жена башмачника

Чиро встал, держась за поясницу.

– Как ваша спина? – спросил доктор.

– С прошлого раза лучше не стало, – ответил Чиро. – Я делал все, что вы мне велели. Принимал аспирин, лежал на полу, подняв ноги в воздух, принимал ванны с эпсомской солью. Никаких улучшений. Иногда терпимо, но боль всегда со мной.

– Дайте взгляну.

– Grazie, Dottore , – поблагодарил Чиро по-итальянски, как он часто поступал, если к нему проявляли участие.

Доктор велел Чиро снять рубашку. Простучал спину. Когда он коснулся места справа, прямо над почками, Чиро вскрикнул.

– Чиро, сколько вам лет?

– Тридцать пять.

– Вы воевали?

– Да.

– Где?

– В основном в Камбре.

– Пострадали от иприта?

– Незначительно. – Чиро, как мог, выпрямился, расправил плечи. Он столько времени избегал разговоров о войне, и последним местом, где он собирался обсуждать эту тему, был кабинет доктора. – Я видел у людей страшные ожоги от газа. В моем взводе такого не было. Мы умирали более привычным способом. Шальная пуля, колючая проволока.

Доктор Грэм изучил кожу на спине Чиро, посветил на нее синим фонариком. Затем попросил Чиро подышать.

– Чиро, я хочу послать вас в больницу Святой Марии в Рочестере. Там есть специалисты, занимающиеся ветеранами войны. Я позвоню своему другу, который работает в клинике. Он примет вас.

Доктор Грэм вырвал листок из блокнота и написал:

Д-р Ренфро, онколог

Больница Святой Марии, клиника Майо.

В ночь накануне отъезда Чиро в Рочестер Энца не могла заснуть.

Для беспокойства хватало причин. Чиро никогда не жаловался – разве что на недомогание после тяжелой однообразной работы. Но в последнее время ему становилось все хуже. Однажды вечером, с месяц назад, ей пришлось помогать ему выбраться из ванны. В другой раз он проснулся посреди ночи от острой боли в ноге. Энца не считала, что это рано нагрянувшая старость. Чиро нет и сорока. Энца не знала, куда деваться от тревоги, но не хотела будить мужа, поэтому написала письмо доктору.

6 сентября 1930 года

Дорогой доктор Ренфро,

Благодарю Вас за то, что согласились принять моего мужа, Чиро Ладзари. Он вряд ли сообщит Вам много информации, поэтому надеюсь, что мое письмо сможет ответить на Ваши вопросы. У нас маленький сын и обувная мастерская, иначе я бы тоже поехала к Вам, вместе с мужем. Он жалуется на боли в спине с тех пор, как мы поженились, то есть с 1918 года. За последний год эти боли усилились. Старые средства, такие как компресс с камфорой и ванны с эпсомской солью, больше не дают облегчения. Он обувщик, поэтому часто работает стоя по десять часов в день, и это тоже могло усугубить проблему. Мой муж хороший человек. Возможно, он не задаст Вам какие-то важные вопросы, не спросит обо всех деталях Ваших назначений. Поэтому, пожалуйста, если Вам не трудно, пошлите его домой вместе с подробным списком рекомендаций, и я могу Вас заверить, что они будут должным образом выполнены.

Город Рочестер, штат Миннесота, был построен на берегу реки буйного и опасного нрава, францисканские монахини отыскали средства и основали здесь современную больницу. К тому дню, когда Чиро вошел в стерильно белый холл, больница Святой Марии превратилась в лучший медицинский центр на всем Среднем Западе. Величественный комплекс кирпичных зданий, постоянно расширявшийся за счет новых построек, включал современные лаборатории и кабинеты едва ли не лучших в стране врачей. Больница была похожа на настоящий улей.

Увидев монахинь в черно-белых одеяниях, так напоминавших сестер из Сан-Никола, Чиро успокоился. Он даже шутил с монахинями, пока те проводили анализы и прочие болезненные процедуры.

Чиро вручили медицинскую карту, и целый день он перемещался из одного кабинета в другой. Ему сделали рентген, для чего пришлось выпить какую-то краску. Его щупали, его кололи, клали на каталку, выкачивали кровь, просвечивали кости. В теле у него не осталось ни одного уголка, который доктора не осмотрели бы и не обсудили, – по крайней мере, так казалось Чиро.

В завершение его наконец проводили к доктору Ренфро. Когда в комнату вошел молодой человек лет тридцати, Чиро удивился. Он ожидал увидеть кого-то много старше, вроде доктора Грэма.

– Вы молоды, – сказал Чиро.

– Не для этой работы. Чувствуешь каждый год прожитой жизни.

– Почему доктор Грэм прислал меня сюда?

– Участок у вас на спине встревожил его. Вы сами никогда бы не увидели, но ниже лопаток текстура кожи отличается от остальных мест. Только доктор, который знает, что искать, может это определить.

– Что именно, дотторе?

Доктор разложил на столе результаты обследования, включил подсветку экрана и положил на него рентгеновский снимок. Чиро с удивлением разглядывал переплетение серых теней – свои внутренности, не имея ни малейшего представления, что здесь видит доктор.

– Это я? – спросил Чиро.

– Это ваш позвоночник.

На рентгеновском снимке череда позвонков напоминала нить черного жемчуга.

Доктор указал на затемненные области:

– Ваша проблема здесь. – Он обвел черноту на снимке ластиком карандаша. – Это темное пятно – опухоль. Она небольшая, но это рак.

Доктор Ренфро убрал снимок позвоночника и положил следующий. Легкие Чиро на нем были словно черные кожаные мехи, какими он раздувал огонь на монастырской кухне.

– Мистер Ладзари, во время войны вы подверглись действию иприта.

– Но у меня не было ожогов, как у других солдат! – У Чиро перехватило горло.

– Совершенно верно, но этот вид рака очень коварен. У горчичного газа, который вы вдохнули, очень длительный инкубационный период, обычно от десяти до двенадцати лет. Яд постепенно вызывает ожоги на клеточном уровне, меняющие саму природу клеток. Я могу показать вам…

– Нет-нет, спасибо, дотторе, я увидел достаточно.

– У нас есть несколько перспективных методов лечения, – с энтузиазмом начал молодой доктор.

– И сколько времени они мне подарят?

– Трудно сказать, – признался доктор Ренфро.

– Десять лет?

– Нет, нет, не десять.

– Значит, мне осталось очень мало.

– Я этого не сказал. Но прогноз неблагоприятный, мистер Ладзари. Думаю, вам стоит пройти курс лечения.

– Опираясь на все, что вы знаете, после того как сегодня изучили мое тело вдоль и поперек, у меня есть хотя бы несколько месяцев?

– Примерно год, – тихо ответил доктор.

Чиро встал, надел пальто, затем шляпу. Протянул руку доктору:

– Спасибо, дотторе.

– Я пошлю свой отчет доктору Грэму.

Чиро занял свое место в поезде, идущем на север, в Дулут. Глядя в окно, он наблюдал, как равнины Южной Миннесоты в сумерках становятся чернильно-синими. Почему-то – хоть сам Чиро считал это глупым, – если при свете дня он как-то справлялся с плохими новостями, то в надвигавшейся тьме мысли о печальной правде вызывали панику. Поезд шел слишком медленно. Чиро хотелось поскорее попасть домой, к упорядоченной, осмысленной жизни. Он не знал, как сообщить обо всем Энце, и совершенно не представлял, как сказать Антонио.