Адриана Трижиани - Жена башмачника

– Я хочу, чтобы ты тоже была счастлива, мама.

– У меня уже была своя доля счастья, – улыбнулась Энца.

– Я обещал папе, что когда-нибудь отвезу тебя в ваши горы. Мы с Анжелой собираемся в путешествие по Италии. Она хочет повидать свою семью, а потом мы поедем на север, я наконец встречусь со своими родными. У меня столько двоюродных братьев и сестер!

– Ты поедешь вместо меня.

– Мама, теперь есть лекарства. Во время войны страдающие от морской болезни пили таблетки. Все изменилось, мама.

Энца представила, как встретится с отцом, братьями и сестрами, как увидит Пассо Персолана, Эндинское озеро, каменный мост через реку Во там, где со скал низвергается водопад. Но в первый миг она подумала вовсе не об этом, она вспомнила запах. Бодрящий альпийский ветер, напоенный ароматами фрезии и можжевельника весной, пахнущий снегом поздней осенью. Вот чего ей не хватало больше всего – воздуха Альп. И воспоминания о нем скрасят ее последние дни.

– Пожалуйста, мама! Ты поедешь с нами?

– Да, милый. Я поеду с вами.

Антонио поцеловал мать, пожелал спокойной ночи и ушел.

Энца сидела в кресле с открытой книгой, но мысли не давали вчитаться в чужие слова. Она вспоминала прошлое, пытаясь отыскать смысл в ключевых поворотах своей судьбы. Вспоминала, как всегда подспудно чувствовала, что надо ценить каждую минуту с Чиро, что она почему-то никогда не думала, что у них впереди вечность, как случается с большинством влюбленных. Даже в тот первый их вечер, когда везла его в монастырь. А в последующие годы, когда их разнесло в разные стороны, если она видела что-то, напоминавшее о Чиро, то непременно делала мысленную зарубку – рассказать ему об увиденном, хотя ничто не указывало на то, что их пути снова пересекутся. Когда же они поженились и родился Антонио, время понеслось совсем стремительно, ну точно минуты овертайма в баскетбольных матчах сына. Чиро умер совсем еще молодым человеком, и она была так молода. Но после не встретила ни одного мужчины, вслед которому захотелось бы оглянуться. И пусть ей нравилось мечтать, что однажды она вернется в родные края, в глубине сердца она всегда сомневалась, сумеет ли подняться в горы без человека, который был, да так и остался ее единственной любовью. И вот она отправится в путь с сыном и его юной женой, и впереди ждет так много всего, о чем она непременно захочет рассказать Чиро, – ведь и эта разлука когда-нибудь закончится.

За полночь, когда Антонио и Анжела крепко спали, Энца заварила себе чаю, отнесла чашку в спальню. Открыв окно, чтобы впустить ночую свежесть, она встала посреди комнаты и внимательно огляделась. Здесь она плакала, когда решила, что Чиро увлекся той хорошенькой девчонкой с танцев. Забавно, но время тогда словно остановилось, а когда они были счастливы, то вечно летело стремглав.

Энца сделала то, чего не решалась сделать уже долгие годы. Выдвинула ящик комода, принадлежавший Чиро, тот самый, который у нее не хватило духу освободить даже через годы после смерти мужа. Но теперь она ощущала покой. Антонио дома, в безопасности, женился на чудесной девушке. Энца знала, что Чиро гордился бы ею. Она вдохнула аромат лимона и кедра, пропитавший обложку молитвенника Чиро и его кожаный ремень. Развязала кисет. Сладкий аромат табачных листьев еще не выветрился. Перед глазами всплыло лицо Чиро, как он улыбался ей, щурясь сквозь дым.

Энца подержала в руках туго свернутый кожаный ремень. Потом достала маленький футляр из телячьей кожи, в котором хранилось его свидетельство о почетной отставке. Наконец, взяла в руки молитвенник, который Эдуардо дал Чиро при расставании. Энца несла его в день свадьбы, ей запомнилась его неожиданная тяжесть. Перебрала фотокарточки. Вот Латини и Ладзари на озере Лонгийр, дети совсем еще маленькие. Какая же здесь молодая Паппина и как счастливо улыбается Луиджи, держа на руках крошечную Анжелу!

Энца отложила в сторону фотографию с ее собственной свадьбы, чтобы подарить детям. Она взглянула на свое строгое лицо на снимке и удивилась – отчего бы это? Это же счастливейший момент ее жизни. Будто она чувствовала грядущую беду. Потом перевела взгляд на Чиро. И как это она ухитрилась выйти замуж за столь красивого мужчину? Даже на черно-белом фото, пожелтевшем от времени, видно было, как он хорош. Густые волнистые волосы, прямой нос, полные губы, так замечательно подходившие к ее губам.

До чего же ей недостает его поцелуев.

Энца собралась закрыть ящик, как вдруг заметила, как что-то сверкнуло в углу, в маленькой коробке, где Чиро держал запасные железячки для своих инструментов. Энца достала коробку и высыпала содержимое на покрывало. Костяная подпорка для воротничка, какие-то непонятные штуковины и… золотая монета. Энца поднесла ее к ночнику. Та самая монета, что подарил ей Энрико Карузо. Когда Антонио был маленьким, она давала сыну ее подержать, а в трудные времена подумывала, не продать ли. Но Энце нужна была память о том, откуда она пришла, о людях, которых знала, и она сохранила монету, как Катерина – голубую камею. Энца положила монету на тумбочку рядом с фотографией. Антонио понравится такой свадебный подарок.

Она повернула на пальце кольцо Чиро, которое никогда не снимала. Вспомнила слова Чиро.

В этом мире остерегайся того, что означает все или ничего.

Любовь.

Золото.

Так или иначе, Чиро подарил Энце и то и другое, но любовь всегда была для нее всем.

Эта история началась со стопки виниловых пластинок высотой в три фута, старых черных дисков, на которых Энрико Карузо поет величайшие оперные арии. Моя бабушка Лючия собрала все записи Карузо и проигрывала их снова и снова. Преданность Великому голосу она пронесла через всю свою жизнь. Я знала: чтобы написать этот роман, я тоже должна влюбиться в Карузо, потому что с его пения и началась история любви моих бабушки и дедушки.

Их никогда не оставляло ощущение чуда. Путешествие на поезде через всю страну, билет на стоячее место в опере, чтобы послушать Карузо, пощелкивание шпульки первой электрической машинки «Зингер» – все было новым для них. И я хотела, чтобы вы ощутили восторг, который они испытывали каждый раз, когда Америка дарила им что-то ранее невиданное.

Все было новым – автомобили, телефоны, самолеты, электричество, даже спортивная одежда, – и во всех этих изобретениях был заложен разрушительный потенциал. Никто не смог бы предсказать, к чему приведут эти новшества, ясно было только, что изменения неизбежны.

Мои дедушка и бабушка верили, что все возможно, если они будут усердно трудиться, – нужна только капелька удачи. Мы до сих пор ощущаем эхо этих дерзаний, этой энергии, которая помогала людям показывать все, на что они способны, невзирая на жертвы. Этот драйв все еще живет в нас. Смелость моих предков вдохновляет меня и сегодня. И они были не одиноки. Вокруг были миллионы таких, как они.