Валерий Большаков - Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин

Пилоты обступили истребитель.

– Управляется как?

– Легко! Не полет, а прогулка!

– А это чего? Пулеметы?

– Деревня! Пушки это.

– Две?!

– Три!

– Ну, вообще…

– Командир, а почему нам эти? А «Ла-5»?

– Володь, – улыбнулся Быков, – ты пересядешь на «Ла-5»?

– Ни за что!

– Пойдемте, разговор есть…

Всей эскадрильей пилоты ввалились в избушку, срубленную для них, и с шумом расселись по лавкам.

Быков зашел последним, оглядев летное поле «Малино-1». Повсюду ревели моторы, «Ла-5» взлетали или садились, или вертелись в небесах – летчики полка осваивали новую технику.

«Ничего, – подумал Григорий, – у нас поновее будет!»

Закрыв дверь, он садиться не стал.

– Намечена секретная операция, – сказал он.

– Какая? – тут же спросил Орехов.

– Спасти офицера.

– Откуда?

– Из концлагеря «Заксенхаузен».

Наступила тишина.

– Так это же в Германии, кажется, – растерянно проговорил Микоян.

– Под Берлином.

Летчики переглянулись.

– Я хочу вытащить из застенков брата.

Сжато прояснив вопросы, заданные и не озвученные, Быков сказал:

– Судоплатов нас прикроет от своих…

– Можете не продолжать, товарищ полковник, – сказал Баклан. – С немцами будем справляться сами. Не впервой, справимся.

Григорий покачал головой.

– Это не приказ, это просьба.

– Товарищ команди-ир! – протянул Орехов. – А вы что думали? Что мы сразу под лавку спрячемся? Страшно, конечно, на рожон-то переть, так я, может, всю службу мечтал в Германии побывать!

– Спору нет, – рассудил Зайцев, – миссия опаснейшая, как ни крути, так ведь война идет! И мы, что тут ни говори, призваны в ряды.

– А товарищ командир решил, что мы тут сразу побледнеем, – насмешливо проговорил Котов, – заплачем, галифе перепачкаем, и придется ему новых пилотов искать!

– Щас получишь, – улыбнулся Быков.

– А давайте, проголосуем! – предложил Гарам, бывший отсекром, то бишь ответственным секретарем – так тогда звали комсоргов [10]. – Кто за?

Все дружно вскинули руки.

– Кто против? Воздержался? Единогласно!

– Спасибо, ребята, – серьезно сказал Григорий.

– Не за что! – зашумели ребята.

И потянулись дни ожидания – Судоплатов искал выходы на подполье в «Заксенхаузене», а заодно и к аэродрому Ферботенвальд.

Впустую время не пропадало, каждый день Быков гонял эскадрилью, да и сам умножал часы налета на «По-7».

Реально, классная машина!

И отказываться от такой в угоду Яковлеву или даже Лавочкину было бы преступлением, настоящим вредительством, мелкой корыстью.

Сколько новых побед можно одержать, пилотируя «По-7»!

А сколько жизней летчиков спасти?

Да что говорить…

И все же ожидание выматывало.

Кончился март, повел счет апрель.

Комиссар позвонил, но радость и облегчение, всколыхнувшиеся в Быкове, тут же сменились разочарованием – Судоплатов сообщил лишь, что удалось выйти на блокфюрера из Заксенхаузена, некоего Йоргена Шульца, сочувствующего коммунистам и готового помочь им – за кругленькую сумму.

Четвертое апреля. Пятое. Шестое. Седьмое.

Оставалась ровно неделя.

Григорий вовсе извелся, когда на восьмой день его вызвали в штаб. Звонил Судоплатов.

– Все, товарищ полковник! – сказал комиссар с усталым довольством. – С Шульцем мы обо всем договорились, за две тысячи рейхсмарок он сам выведет… кого надо. По… «Запретному лесу» [11]все тоже срослось. Все необходимые документы доставит мой человек. Вылет послезавтра, в пять утра. Шульц отработает «получку» ровно в восемь тридцать. Успеваете?

– Вполне.

– Действуйте, полковник. И… удачи!

Апрельская ночь была темна и промозгла.

Техники проверяли машины при свете фонарей, приглушенно матерясь, будто сон отгоняя.

Клацали и лязгали инструменты. Опустошались бочки с бензином – по четыре подвесных бака вешалось под крылья, на сто литров каждый.

Закутанный в плащ-палатку, появился Бабков, мрачный и насупленный.

– Если что, я скажу, что эскадрилья отрабатывает ночные полеты, – пробурчал он.

– Не обижайся, Петрович, – сказал Быков. – Так надо.

– Да понимаю я. «Болтун – находка для шпиона!» Ну, не задерживайтесь…

– Мы только туда и обратно.

Повернувшись, комполка потопал на КП, а Григорий вздохнул и посмотрел на часы.

– Пора.

Всю эскадрилью переодели в кожаные легкие куртки немецкого образца.

Шлемофоны тоже были трофейными – из текстиля.

Такие особенно летом хороши – не взмокнешь.

Похлопав себя по карманам, Быков в очередной раз проверил, все ли бумаги на месте, и дал отмашку:

– По машинам!

«По-7» подняли рев и вой, как будто не хотели покидать родную землю, да еще в такую рань.

А надо.

Один за другим истребители поднимались в воздух.

Вскоре они выстроились привычной «этажеркой» и потянули на юго-запад.

Эскадрилье предстояло миновать линию фронта и затеряться в глубоком вражеском тылу.

Интересно, но именно сейчас, когда наступала самая опасная стадия всей его затеи, Григорий успокоился. Повеселел даже.

Теперь-то все лишь от него зависит, от товарищей, от их умения и слетанности.

Ничего, прорвемся… Все будет «аллес гут»!

Быков летел и наслаждался.

Самолет Поликарпова можно было доверить даже летчику с квалификацией ниже средней.

Надежная машина, отличная машина.

Господи, да что там говорить!

«По-7» было попросту приятно пилотировать.

Больше всего тревоги у Григория вызывали моторы – мощные 18-цилиндровые «звезды», ревущие под капотами истребителей, были «сыроваты», а главное, собраны весьма небрежно.

Увы, с культурой производства даже на авиазаводах имела место напряженка.

Существовали еще разные мелочи, вроде каплевидного передка фонаря, малость искажавшего обзор, или длинноватой ручки управления, но все это были именно что пустяки, легкое неудобство.

Вернемся – исправим. Если вернемся…

«Да куда мы денемся…» – усмехнулся «Колорад».

Линию фронта пересекли, забравшись на высоту больше семи тысяч метров и пользуясь кислородными масками.

Несколько минут летели в густой, как в парилке, измороси.

Пробили облака. Далеко-далеко виднелась розовая полоска восхода.

Неожиданно внизу, в разрыве туч, завиднелись редкие, желтые и белые, слегка размытые огоньки.

– Володя! Где мы?

– Сафоново! Слева под нами.

– Как время? Укладываемся?

– Вполне!

Неожиданно над землей рассекли черноту красные ракеты, замигал прожектор.

– Командир! Нас что, обнаружили?

– Здесь аэродром, Володя.

– Немецкий?

– Нет, турецкий! – фыркнул в эфире «Кот».

– Фрицы сигналят: вам дозволяется посадка.

– За своих приняли!

Миновали Сафоново, и все покрыл густой сумрак.

Но небо на востоке уже разгоралось зарей, светлело, и вот развиднелось.