Роман Злотников - Разговор с Вождем

– Много их?

– Не особенно, я шестерых насчитал вместе с водителем и офицером. Ну, может, еще кто по нужде отошел или внутри сидит, тут уж всяко может быть.

– Если офицер – это командир бронемашины, значит, пехотинцев всего четверо… – задумчиво пробормотал Гаврилов. – Интересно, что они тут делают, как думаешь? Поодиночке немцы не ездят, тем более на второй день войны.

Мехвод лишь пожал плечами в ответ:

– Откуда ж мне знать, командир? Наверное, от своей колонны отстали, вот оттого офицер и ругается, что теперь нагонять придется.

– Предлагаю атаковать противника и захватить транспортное средство! – решительно заявил Гаврилов. – Ну, ежели они его починить успеют, разумеется.

Николай смерил его хмурым взглядом:

– С одним автоматом и тремя десятками патронов?

– Так ведь еще гранаты есть и мой «Наган»!

Несколько секунд мехвод размышлял, смешно морща лоб, затем привычным жестом сдвинул на затылок шлемофон:

– Ну, места тут глухие, заросли к самой грунтовке вплотную подходят, если тихонько подобраться, до них всего метров двадцать останется, может, и меньше. Стоят они кучно, перекуривают, треплются о чем-то, нападения, похоже, не ожидают. Если я с автомата полосну, а ты гранатами забросаешь, может, и положим гадов на месте. А может, и нет, если успеют укрыться за броней да до пулемета добраться, то нам и головы поднять не дадут… я ж тебе про пулемет, что на броневике стоит, говорил?

– Не говорил, – погрустнел Гаврилов. – Пулемет – это хреново…

– Вот и я о чем. Правда, сейчас возле него вроде никто не дежурит, все наружу вылезли.

– А с управлением-то ты справишься, Коля? – неожиданно засомневался сержант. – Это ж не танк все-таки.

Механик-водитель хмыкнул:

– Да что тут сложного? Обижаешь, командир. Я ж до армии полуторку водил, так что должен разобраться, броневик этот – та же машина, только бронированная да с гусеницами. Не переживай, Степа, справлюсь. Только сначала его еще захватить нужно…

Баранов оказался прав: нападения гитлеровцы и вправду не ожидали. К тому моменту, когда танкисты подползли вплотную к дороге, оказавшейся узкой грунтовкой, с обеих сторон зажатой стеной растительности, немецкие солдаты никаких признаков беспокойства не проявляли, видимо считая, что здесь, в тылу, им ничего не угрожает. Водитель все еще ковырялся в моторе, а раздраженно хмурящийся офицер в приплюснутой фуражке с защитными очками на тулье стоял возле откинутой в сторону кормовой двери, поставив ногу в пыльном сапоге на ступеньку и разложив на колене полевую сумку.

«Видать, карту изучает, – подумал Гаврилов. – Не позабыть бы планшетку с собой прихватить, будет нашим ценный трофей».

Четверо пехотинцев, как и рассказывал мехвод, курили возле левого борта бронетранспортера, о чем-то оживленно разговаривая. Карабины имелись только у двоих, да и те были заброшены на плечо. Оружие остальных, видимо, осталось в бронемашине. Над угловатым корпусом торчал, задрав в небо ажурный кожух ствола, укрепленный на поворотном вертлюге пулемет. «Совсем, суки, обнаглели, – мелькнула в голове танкиста злая мысль. – Вообще не боятся, как хозяева себя ведут! Ну да ниче, сейчас мы с Колей вас немного поучим бояться».

Баранов вопросительно взглянул на командира, коротко дернув подбородком в сторону противника, но сержант отрицательно качнул головой: мол, рано. Пусть немец сначала мотор починит. Долго задерживаться здесь, конечно, нельзя, не ровен час еще кто-то по дороге поедет, но и подождать пару минут можно. Тем более что водила, похоже, как раз заканчивает с ремонтом. Так и оказалось: с лязгом захлопнув поднятую вверх половинку капота, немец спрыгнул на землю и принялся старательно оттирать ветошью перемазанные маслом руки. Заслышав знакомый звук, офицер захлопнул планшет, убирая ногу с порожка люка. Вот теперь пора…

Сержант выдернул чеку и приподнялся, как и было оговорено, дожидаясь первого выстрела механика-водителя. Несмотря на готовность и недавнюю контузию, грохот автоматной очереди показался оглушительным, и Степан против воли вздрогнул. Впрочем, уже в следующий миг обращать внимание на подобные пустяки стало некогда. Коротко замахнувшись, он бросил «лимонку», тут же схватив следующую гранату, усики на чеке которой были заранее сведены. Получилось на удивление неплохо – когда за кустами гулко треснул первый взрыв, Гаврилов уже замахивался для повторного броска, теперь целясь в сторону кормы бронемашины. Главное не перестараться и не забросить гранату внутрь – так можно и без транспорта остаться.

Занявший позицию несколькими метрами правее мехвод, упершись для устойчивости локтями в землю и плотно прижав к плечу приклад, бил короткими прицельными очередями. К трофейному автомату он приноровился достаточно быстро и сейчас стрелял, экономя боеприпасы и надеясь, что цели закончатся раньше, чем патроны. Первая очередь у него вышла не очень, отдача слишком сильно задрала ствол вверх и в сторону, но двоих пехотинцев он все же достал, впечатав в выкрашенный серой краской борт. Остальные пули лишь высекли из брони искры, уходя в рикошет. Мгновенно сориентировавшийся в ситуации офицер попытался забраться внутрь бронемашины, прикрываясь откинутой дверцей, но ему не хватило буквально доли секунды. Баранов видел, как гитлеровец несколько раз судорожно дернулся под ударами девятимиллиметровых пуль, нелепо взмахнул руками и завалился на спину, скребя сапогами по пыльной земле.

Танкист повел стволом в сторону уцелевших пехотинцев, торопливо сдергивавших с плеча карабины, но в этот момент неподалеку от них разорвалась брошенная сержантом граната. Один погиб сразу, второго прикрыло от основного снопа осколков тело товарища. Но несколько кусочков чугуна все же нашли свои цели, пробитые осколками ноги подломились, и немец рухнул на дорогу, подвывая от боли. Баранов поморщился и перечеркнул катающееся в рыжей пыли тело короткой очередью. Где-то в районе кормы бронетранспортера гулко ахнула вторая «лимонка», добив раненого офицера.

Единственным уцелевшим оказался водитель, успевший укрыться за капотом. Оружия у него не было, главное, чтобы до пулемета не добрался, тогда обоим кранты: посечет пулями вместе с кустами – и дело с концом. Интересно, сколько патронов в магазине осталось? Если вообще остались… Мысль о пулемете пришла и в голову Гаврилова, тоже заметившего спрятавшегося шофера. Вот только бросать гранату перед бронемашиной нельзя, наверняка продырявит скаты, а то и двигатель осколками повредит. Подхватив револьвер, сержант рванулся сквозь заросли:

– Коля за мной! Обходи справа, я слева! Вперед!

Мехвод понял замысел сержанта и торопливо побежал следом, обходя бронемашину со стороны кормы. Танкисты обогнули бронетранспортер в тот момент, когда немец, оттолкнувшись ногой от гусеницы, рывком бросил тело через борт. Понимая, что не успевает, Баранов вскинул оружие и, не целясь, выстрелил. Автомат дважды коротко дернулся и замолчал, лишь щелкнул вхолостую боек. Патроны, как водится, не вовремя, закончились. Первая пуля с визгом ушла в рикошет, вторая задела по касательной бедро гитлеровца. Немец разъяренно зарычал и попытался перевалиться внутрь боевого отделения, но подскочивший к бронемашине сержант ухватил его за поясной ремень, стаскивая вниз. И едва успел увернуться от удара штыком, невесть откуда взявшимся в его руке. Водитель сделал новый выпад, целя танкисту в живот, кончик лезвия даже чиркнул по ткани комбеза, но немец вдруг сдавленно охнул, падая лицом вниз. Штык едва слышно звякнул об утрамбованную колесами глину. Стоящий позади Николай опустил автомат с заляпанной кровью рукояткой: