Роман Злотников - Разговор с Вождем

К тому времени, как коллеги пришли на работу, я успел полностью набить чемодан бумагами, пару часов покемарить на диване в холле, умыться, позавтракать в кафешке того же торгового центра, поэтому встретил товарищей, как мне казалось, свежим и бодрым. Однако последствия бессонной ночи не ускользнули от бдительного ока Владимира Петровича.

– Виталий, ты что, мать твою, делаешь? – тихо спросил Батоныч, отозвав меня в лифтовой холл, чтобы никто не слышал нашего разговора. – Ты видел, на кого стал похож? Завязывай бухать, сердечно тебя прошу!

– Да ты чего, Батоныч? – оторопел я. – Да я уже пару недель даже в руки не брал!

Владимир Петрович взял меня за грудки, подтянул к себе и принюхался. Причем проверил не только «выхлоп», но и одежду.

– Да, алкоголем от тебя даже не пахнет! – согласился Батоныч и вдруг грустно добавил: – Тем хуже – пьянка дело обычное, с ней я знаю, как бороться. А вот что с тобой происходит, если ты не бухаешь, ума не приложу! Просветишь?

– Сложно сказать, Володя… – замялся я. – Тут так много всего сразу навалилось…

– На тебя наехал кто-то? Бандиты, менты? Моя помощь требуется? – быстро спросил Батоныч.

Я отрицательно мотнул головой.

– Заболел кто? Сам-то здоров? – продолжал выпытывать Владимир Петрович. – А то у Шевлякова из финансового отдела вот так тоже… Два месяца ходил смурной, а потом выяснилось, что у него рак.

Этот случай я помнил – мы всей фирмой сбрасывались Борьке Шевлякову, бывшему капитану-десантнику на операцию по замене костного мозга.

– Нет, Володя, я здоров! Тут другое… – проговорил я. – Понимаешь, сейчас я тебе ничего сказать не могу, ты просто не поверишь. Скажешь, что у меня бред. Но у меня появилась возможность исправить…

– Что исправить? Накосячил где? – уточнил Батоныч.

– Ну… можно сказать и так.

– Короче, не хочешь говорить – твое дело! Но работать, раз уж приполз в офис, нужно с полной отдачей! – отрезал Батоныч. – А не как вчера, когда ты в служебное время по сайтам шарился. Еще и игры какие-то ролевые затеял… Короче, ты уже с нами или все еще в своих эмпиреях витаешь?

– Володя, боюсь, что нормально выполнять свои служебные обязанности мне сегодня не удастся! – признался я.

– А когда? Когда наконец ты придешь в норму? Сколько еще мне тебя прикрывать от начальства?

– Несколько дней, Володя, всего несколько дней! Всё решится в ближайшие три-четыре дня.

– Эх, Виталя… Сегодня среда… – задумался Батоныч. – Сделаем так: пиши заявление на отгул по семейным обстоятельствам. Генеральному я в красках распишу всю степень твоей потребности в отгуле. Если спросит, конечно. Иди домой, приводи свои странные дела в порядок. Но чтобы в понедельник был на работе как штык! Полностью готовый пахать на благо родной компании, а не витающий в облаках!

– Спасибо, Володя! – Я крепко пожал Батонычу руку. – С меня причитается!

– И одним пузырем тебе не отделаться, сам понимаешь! – усмехнулся Батоныч.

– Само собой! – согласился я.

Остаток дня прошел в «приятных» хлопотах. Первым делом я отправился в автосалон, где взял в кредит машинку. Но не «Субару» чуть более свежей модели, чем тот, который сгинул под Брестом, который выбрал ночью, копаясь в Интернете, пока принтер печатал, а совершенно другую. Произошло это так: внеся через раздвижные двери салона свой тяжеленный чемодан, я практически сразу наткнулся на стоящий у входа на небольшом подиуме «УАЗ». Причем не «Патриот», а самый что ни на есть «УАЗ-469» в самом обычном армейском исполнении – с брезентовым верхом, неопускаемыми стеклами, простейшей приборной панелью. Из тюнинговых «наворотов» присутствовали только литые колесные диски и широкие покрышки с развитыми грунтозацепами. Цена на это чудо советского автомобилестроения оказалась сопоставимой с ценой, которую я готов был заплатить за новый «Субарик». Тем более, как выяснилось чуть позже, из бывших в наличии корейских машинок все оказались ярких, прямо-таки кричащих цветов. Плохо подпадающих под понятие «маскировка на местности». Поэтому я особо не раздумывал и, оформив кредит, всего через три часа уехал из салона на почти новеньком (после капитального ремонта и реставрации) «уазике». Бонусом стал баллончик с краской, идентичный той, в которую был покрашен кузов. Краску я немедленно пустил в дело, едва вернувшись домой – покрасил в защитный цвет чемоданчик.

После недолгих раздумий я все-таки решил не ждать провала в прошлое в Москве, а самому искать его, рассудив, что два случая переноса на линии фронта – тенденция. В дорогу отправился не мешкая, не перенося отправление на утро, едва успев собрать необходимые вещи по составленному ночью списку – на месте не сиделось. Но перед отъездом все-таки сообразил скопировать на карту обстановку на фронте. Причем именно «скопировать» – вручную перенести на чистый лист все тактические значки, а не распечатывать готовую карту.

24 июня 1941 года,

Западный фронт

– Спасибо, старшина. – Капитан Захаров подвигал туго перебинтованным плечом. Корявая с виду повязка сидела плотно, не сползет и не размотается. – Помоги комбинезон натянуть, самому тяжело.

– Не за что, – хмыкнул в пышные соломенные усы старшина, натягивая на раненую руку комэска рукав пилотского комбеза и помогая Александру застегнуться. – Тарщ капитан, тут это, нельзя нам долго на одном месте рассиживаться. Идти нужно, фронт нагонять. А то что-то уж больно быстро он движется, неужто нету сил германца остановить? Немец-то не дурак, скоро начнет тылы от таких, как мы, чистить, а у нас раненый на руках. Ежели станут лес прочесывать, не оторвемся.

Комэск поморщился: вопрос старшины волновал его самого уже вторые сутки. Судя по всему, наши и на самом деле отступали, по крайней мере на этом участке фронта. И отступали спешно, позволяя гитлеровцам почти что беспрепятственно продвигаться вперед. Сегодня на рассвете, когда их небольшой отряд продолжил движение после ночевки, они наткнулись на лесной дороге на брошенную технику. Похоже, у нескольких танков и бронетранспортеров просто закончилось топливо, и экипажи ушли, даже не подорвав боевые машины. Это было странно и пугающе. Неужели все столь плохо, что командиры позволяют себе оставлять целехонькие танки, которыми вскоре наверняка воспользуются немецкие трофейщики? И ведь всего-то второй день войны…

– Вы правы, товарищ старшина, – сухо буркнул пилот. – Сейчас выходим. Только вы больше паникерских разговоров не ведите, хорошо? Не нужно, чтобы бойцы такое слышали.

– Паникерские, говорите? – с досадой протянул немолодой артиллерист. – Я ж ведь еще с Гражданской воюю, простым ездовым на артбатарее начинал, в Финскую уже наводчиком был. Опыт имеется. Нешто сами не видите, что происходит, вы ж кадровый, полноценный командир? Бьют нас, похоже, и хорошо бьют. Эх, да что говорить… – Он обреченно махнул могучей ручищей.