Бен Элтон - Время и снова время

Надо это выяснить.

Надо отыскать человека с крыши универмага.

Стэнтон решил забронировать билет на завтрашний берлинский поезд, отходивший утром.

Ехать было опасно. Полиция наверняка его ищет, имеются фотографии с документов и тот снимок перед штаб-квартирой СДПГ. И еще, разумеется, подробное описание от Бернадетт.

С другой стороны, горят ли немецкие власти желанием поймать преступника? Красавицы-ирландки и английские убийцы-одиночки газетами не поминались. Ясно, что полиция не разгласила этот нюанс расследования. А вот безудержные гонения на немецких либералов, социалистов и профсоюзы не стихали. Под предлогом расследования полиция и армия сводили старые счеты, и выход на сцену истинного злодея, который вдобавок одиночка-иностранец, испортил бы все представление. Даже если его обнаружат, прикинул Стэнтон, полиция будет помалкивать.

Но обнаружат вряд ли. Документы надежные, а обстановка для путешествия инкогнито бывала и круче. По крайней мере, в Берлине не придется изображать аборигена, как в горах между Пакистаном и Афганистаном.

Стэнтон так и ходил в одежде, украденной в берлинском отеле, и потому последний день в Константинополе посвятил приобретению гардероба, достойного облика Людвига Дрехслера. Наряд цивильный, но в военном духе: пиджак с блестящими пуговицами и брюки в обтяжку кавалерийского покроя. Плюс монокль с простым стеклом – необъяснимый писк моды у германских офицеров. Случись встреча с англичанами, с которыми он повздорил в свое первое утро в 1914 году, за прусским фасадом не распознать старого знакомца. И потом, говорил он только по-немецки.

Вечером Стэнтон сидел в «Восточном баре» отеля «Пера Палас», пил шнапс и не отказывался от сигарет, предложенных барменом. Если тот и заметил какое-то сходство между немецким юнкером, курившим одну за другой, и отставным британским офицером, два месяца назад сидевшим на этом самом месте, то виду не подал.

Утром Стэнтон опять поехал на вокзал Сиркеджи и сел в берлинский поезд.

Когда состав тронулся, вспомнилась Маккласки. Скучал ли он по ней? В тот раз она безумно радовалась. Накупила уйму сластей и курева, предвкушала величайшее приключение, какое только может выпасть человеку. Нет. Он не скучал по ней. Но жалел, что она лишила его счастья сгинуть из времени вместе с Кэсси, Тессой и Биллом. Окажись Маккласки рядом, он бы снова сбросил ее с поезда.

Поездка казалась бесконечной.

Стэнтон весь извелся. Паровозный запах, шум и тряска, фарсовые костюмы, поначалу заставлявшие себя чувствовать статистом в шикарном историческом фильме, больше не удивляли. Все стало обыденным и привычным. Стэнтон наконец-то отучился беспрестанно хвататься за мобильник, смирившись, что тот уже никогда не зазвонит. И не забывал на остановках покупать книги и газеты, ибо других развлечений в поезде не найти.

Разве что разговоришься с очаровательной незнакомкой, которая в конечном счете разобьет тебе сердце.

Мысли о Бернадетт бередили душевную рану, особенно когда поезд проезжал через Вену. Но, как ни странно, боль утешала. Она говорила, что сердце еще может быть разбито. Душа еще была живой. Способной любить. А он и сейчас любил Бернадетт.

В Берлине Стэнтон решил пренебречь съемной квартирой и остановился в гостинице. Верный тактике прятаться на людях, он вошел в роль богатого спесивого отставника, вернувшегося в родные пенаты, и поселился в «Кемпински», лучшем и весьма популярном берлинском отеле.

Промаршировав к конторке портье, Стэнтон отчеканил:

– Я командир Людвиг Дрехслер, полковник императорских колониальных войск в Африке. – Вся его манера выражала непробиваемую самоуверенность белого человека, привыкшего повелевать туземцами. Портье залепетал подобострастное приветствие, но Стэнтон его перебил, шваркнув документы и кожаные перчатки на стойку: – Я желаю двухкомнатный номер с ванной и туалетом. Самый лучший. Если вы не располагаете номерами категории люкс, прошу указать адрес, где таковые имеются.

В неотесанном отставнике, пытавшемся впечатлить столичную гостиничную обслугу, никто бы не заподозрил англичанина-самозванца, скрывавшегося после убийства германского императора.

Оставив багаж в номере, Стэнтон спустился в холл и тотчас приступил к делу. С перестрелки на крыше минул почти месяц, след его коллеги по путешествию во времени сильно остыл.

На извозчике Стэнтон отправился в центральную городскую библиотеку, намереваясь в месячной газетной подшивке отыскать сведения о раненом стрелке. Дедовский способ. Еще недавно Стэнтон клял бы отсутствие интернета, но сейчас даже не вспомнил о его существовании. Он стал человеком начала двадцатого века. Надо привыкать. Тем более на втором заходе в столетие.

В библиотечном архиве, хорошо организованном и систематизированном, нужный след нашелся быстро: в заметках часто упоминалась обнаруженная на крыше универмага загадочная личность, которая пыталась спасти кайзера, но была тяжело ранена. Газеты не обогатили информацией, Стэнтон уже догадался, что человек тот – не охранник. Правда, всплыл один неожиданный факт. В первом репортаже говорилось о раненом мужчине, но позже выяснилось, что на крыше нашли женщину. Новое поколение Хроносов отправило в прошлое даму. Впрочем, ничего удивительного. В двадцать первом веке было немало отменных офицеров женского пола. Однако, разглядывая следы в подвале, Стэнтон думал о мужчине с маленьким размером ноги. Видимо, уже настолько проникся постэдвардианским мышлением, что даже не возникло мысли об агенте-женщине.

Бернадетт, конечно, пришла бы в восторг.

Частая незваная гостья памяти.

Стэнтон по ней ужасно скучал. Он не винил ее в предательстве. У нее просто не было выбора. Разве могла она поверить в его историю? А он-то хорош, зачем рассказал? Конечно, выпивка и любовь затуманят чей хочешь рассудок, но все равно, нельзя быть таким дураком. Никто бы на свете ему не поверил.

Правда, теперь такой человек появился. Еще одна женщина.

Полиция считает ее не вполне адекватной, она, возможно, член какой-то странной секты, писали газеты, не объясняя причин этих выводов. По крохам информации стало ясно, что женщина выжила, но состояние ее крайне тяжелое.

Очень скоро эта история и вовсе исчезла с газетных страниц.

Последний раз она поминалась в «Берлинер тагеблатт». Стэнтон выписал фамилию репортера и спросил у библиотекарши адрес редакции.

– Я могу назвать адрес, но там никого нет, – пробурчала та. – Полиция закрыла газету.

Говорила она отрывисто и нехотя. Что ж, понятно. По словам Бернадетт, газета была единственным крупным изданием либерального толка, у которого имелись хоть какие-то принципы. И теперь пала жертвой военной чистки. Библиотекарша выглядела классической «новой женщиной»: волосы стянуты в пучок, очки в черепаховой оправе, опрятная блузка и галстук. Ясное дело, суфражистка и наверняка поклонница «Тагеблатт». А Стэнтон в его нынешнем облике выглядел реакционным милитаристом.