Андрей Валентинов - Дезертир

— Его надо заверить.

Чернявый взглянул на бумагу, кивнул и быстро поставил свою подпись. Я взял перо и, чуть подумав, вписал в пустую графу: «гражданин Франсуа…» Запоминать еще одну фамилию не хотелось, и я, не мудрствуя, добавил: «Ксавье». Итак, гражданин Франсуа Ксавье. Сойдет!

— Мы выйдем сейчас вместе, и вы проводите меня до ворот. А гражданин Люсон должен вернуться в камеру. Надеюсь, вы понимаете, что его должны содержать строго и в полной изоляции?

Амару изумленно раскрыл глаза, но тут же понял и усмехнулся:

— И в железной маске! Будет сделано, гражданин… Он выжидательно поглядел на меня, но я отмолчался. Называть свою новую фамилию не хотелось.

— И учтите, ничего не могу обещать. Ничего! Вы понимаете? Мне придется все начать сначала.

— Да, да, конечно! — в голосе чернявого звучало облегчение. — Но мы верим вам, гражданин Шалье! Только вы…

Дальше можно было не слушать. Теперь, что бы ни случилось, торопить меня не станут. Выходит, и от тюрьмы бывает польза!

Мы расстались за воротами, договорившись, что я сам навещу чернявого по одному из двух названных им адресов. В крайнем случае я могу пойти прямо к гражданину Вадье. В этом тоже был резон — искать меня не станут — по крайней мере несколько дней. А это меня тоже вполне устраивало. Напоследок Амару пообещал, как следует разобраться со всеми «ублюдками», приложившими руку к моему аресту. Это не обещало ничего доброго ни гражданке Грилье, ни гражданину старшему коридорному, ни толстяку с трехцветной повязкой через брюхо. Наверно, следовало бы за них заступиться, но почему-то я этого не сделал. Возможно, не нашел нужных слов.

Я уже принялся оглядываться по сторонам в поисках фиакра, когда внезапно почувствовал на своем плече чью-то руку.

— Т-только не говорите, что это не вы. Иначе моя в-вера в человечество будет окончательно подорвана!

Я не спеша обернулся. Камилл Демулен улыбался, но вид имел крайне растерянный.

— Н-надеюсь вы не п-перестреляли всю охрану, г-гражданин Люсон, п-поскольку в моей коляске вот—вот слетит колесо и п-погони она не выдержит…

— Если всех уже перестреляли, то и гнаться некому, — рассудил я. — Слава Республике, гражданин Демулен!

— В-вовеки аминь! Вопросы п-потом, уходим!

Он схватил меня за локоть и потащил куда-то за угол.

— Погодите, Камилл! — я попытался вырваться, но безуспешно. — Знаете, в моей компании сейчас может быть опасно.

— Д-да? — Синие глаза блеснули. — П-правда? Знаете Б-бастилию тоже было опасно брать, но я ее все-таки в-взял. Скорее, т-там коляска. Хорошо, что я — человек б-богатый. Иногда это может помочь…

За углом действительно обнаружилась коляска. Демулен подтолкнул меня, вскочил сам и кивнул кучеру.

— П-поедем к Шарлю. Там расскажете про свой ана-базис. Признаться, п-поражен. Как раз шел в-вас проведать в узилище…

— Так вы приехали из-за меня? — поразился я. Демулен лишь улыбнулся, и я почувствовал нечто вроде стыда. А если бы за решетку упрятали не меня, а этого симпатичного заику, смог бы я поступить так же? Он ведь знает, кто я!..

— Шарль хотел идти к Жоржу, — продолжал Камилл, похоже, не пришедший еще в себя от неожиданности. — Но Жорж сейчас даже не член этого д-дурацкого Комитета. Слушайте, Франсуа, вы что, б-бежали?

— Меня выгнали, — сообщил я не без гордости. — За дурное поведение. Поэтому мне сейчас нужно найти место тихое — и желательно очень спокойное…

— Устроим! — Демулен махнул рукой. — Это как раз не п-проблема. К сожалению, проблема в д-другом…

Его тон мне внезапно не понравился. Что-то случилось — и не со мной.

Дверь нам открыл Вильбоа. Увидев меня, он растерянно моргнул и, кажется, хотел перекреститься — но раздумал.

— Вы? — На бледном лице мелькнула улыбка. — Впрочем, вопрос дурацкий, можете не отвечать… Камилл, как тебе удалось?

— Мне?! — Демулен хмыкнул. — Я встретил нашего г-гражданина «аристо» мирно гуляющим в-возле Сен-Пелажи, к-как будто так и должно б-быть!

— Хорошо! — Лицо Вильбоа сразу же стало серьезным. — Проходите.

Да, что-то случилось. И не со мной. Вернее, не только со мной. Я окончательно убедился в этом, когда дверь в комнату отворилась, и в полутьме коридора блеснули знакомые очки.

— Добрый день, гражданка Тома! — произнес я как можно веселее. — Каким ветром?

Девушка не ответила, лишь лицо ее странно дрогнуло. Да, похоже, дело плохо!..

Когда мы разместились в креслах, я достал из кармана последнюю папелитку и повернулся к Вильбоа:

— Кто?

— Ну, прежде всего, вы, — невесело усмехнулся он. — Вас арестовали вчера днем, а вечером…

— Они взяли Альфонса, — тихо проговорила Юлия. — Он в Консьержери. Я узнала только два часа назад.

Я чуть было не спросил, за что, но вовремя сдержался. За что — ясно. Вопрос в другом…

— В чем его обвиняют? Официально?

— Еще н-не знаем, — так же тихо ответил Демулен. — К сожалению, в Консьержери просто так не п-пускают. Это даже не Сен-Пелажи.

Я кивнул. Объяснения были излишни. Консьержери — прихожая. Прихожая, ведущая прямо на площадь Революции.

— Сделаем т-так, — продолжал Камилл. — Вы, Франсуа, останетесь здесь и не к-кажите носа, пока я не вернусь. А мы с Юлией поедем к Жоржу. Н-надо получить пропуск в этот ад.

Никто не спорил. Демулен улыбнулся и кивнул Юлии. Девушка встала, но у дверей внезапно обернулась:

— Я рада, что вы живы, Франсуа Ксавье! В прошлый раз мы плохо с вами поговорили. Простите…

Я не успел даже ответить — Юлия исчезла. Демулен коротко поклонился и последовал за ней. Хлопнула дверь в коридоре.

— Вот так, — негромко произнес Вильбоа. — А теперь пусть мне кто-нибудь объяснит — хотя бы вы, — что происходит?

— Почему аристократ дю Люсон не в Революционном Трибунале? — понял я. — Шарль, не могу — пока не могу. Рискну лишь заявить, что за свободу я не платил чужими головами. Очень надеюсь, вы мне поверите…

Вильбоа ответил не сразу.

— Пожалуй, поверю. Скажите, Франсуа, тот ангел, что отверз вам врата темницы, не может проделать то же для д'Энваля? Я не очень люблю этого молодого человека, но сейчас не до подобных сантиментов. Кроме того, он жених Юлии, а ей, как вы знаете, я обязан такой безделицей, как жизнь.

Оставалось задуматься. Мой чернявый ангел из Комитета общественной безопасности не из тех, кто без особой нужды совершает добрые дела. Но с другой стороны…

— Я попытаюсь, Шарль. Мне нужно пару дней. Надеюсь, в Революционном Трибунале накопилось достаточно дел…

Вильбоа кивнул:

— Обычно гражданин Тенвиль не спешит, так что время у нас есть. Признаться, я куда больше боялся за вас, Франсуа… Кстати, не успел поблагодарить. Спасибо!

— За что? — удивился я. — Пока за мною добрых дел не замечалось.