Андрей Валентинов - Дезертир

Я догадывался! Я почти догадался, когда увидел страх в глазах Пьера Леметра. Поэтому так и не решился спросить о себе…

Приближался вечер, и я понял, что не застану Великого Инквизитора дома. Впрочем, найти его было просто. Всесильные комитеты гнездились в правом крыле Тюильри, и окна кабинета гражданина Вадье выходили как раз на сквер, возле которого лейтенант Дюкло строил свою роту.

Меня пропустили сразу. На якобинском Вольтере был знакомый черный парик, смотревшийся вкупе с темной мантией несколько странно. Всесильный глава Комитета безопасности внезапно напомнил мне провинциального нотариуса.

Вадье был не один. В углу верхом на стуле пристроился чернявый Амару, а возле окна стоял кривоногий коротышка в густо напудренном парике. Увидев меня, он дернул длинным носом, широко раскрыл рот и внезапно попятился.

— Слава Республике, граждане! — сообщил я, без спросу усаживаясь в кресло как раз напротив Великого Инквизитора.

— Слава! — вздохнул Вадье. — Прошу знакомиться…

— Да мы, кажется, знакомы, — я смерил взглядом коротышку, поспешившего захлопнуть рот и нахмуриться. — Гражданин… Шовелен, если я не ошибаюсь?

— Это он! Он! Он!!! — коротышка подпрыгнул и внезапно ухватил себя за нос — не иначе от избытка чувств. — Стража! Скорее зовите стражу!

— Помилуйте, зачем? — Вадье переглянулся с чернявым, тот пожал плечами. — Мы с маркизом де Руаньяком прекрасно потолкуем без всякой стражи.

— Охотно! — улыбнулся я. — Господин Вадье, мне нужны четыре приказа на освобождение из Консьержери. Со всеми подписями, но чистые — без имен.

Великий Инквизитор кивнул.

— Взамен, дорогой маркиз?

— Имя. В течение трех дней. С вами свяжутся…

— Он… Он! Не верьте! — вновь возопил гражданин Шовелен. — У него кинжал… Пистолет… Мушкет…

Великий Инквизитор бросил беглый взгляд на Амару. Чернявый понял все без слов. Минута — и схваченный за шиворот гражданин Шовелен с воплями вылетел в коридор.

— Отменно. — На губах Инквизитора мелькнула истинно вольтеровская улыбка. — Дорогой маркиз! Назовите хотя бы одну причину, почему мы обязаны вам поверить…

— Две, — тут же отозвался я. — Шпион передал нам фальшивые сведения. Коронады Греноваля на самом деле вдвое мощнее, чем он сообщил. Мы — народ мстительный, господин Вадье. И кроме того, ваши разборки доставляют нам, верным слугам Его Величества, истинное наслаждение. Надеюсь скоро увидеть оба ваши комитета на площади Людовика XV. Простите, на площади Революции.

Комитетчики вновь переглянулись.

— Коронады Греноваля… — медленно проговорил Вадье. — Господин де Руаньяк, как вы думаете, «Лепелетье»… Это чудище… поплывет?

Он не шутил. Похоже, Вольтера в черном парике действительно интересовало мое мнение.

— Если этим занимался сам Гаспар Монж, — осторожно начал я. — То почему бы и нет? Вадье покачал головой:

— Увы, я скептик. Машины Уатта… Не знаю, не знаю. Впрочем, мы это обсудим с вами за обедом. Надеюсь, вы не забыли об индейке?

Он порылся в Монблане бумаг, заваливших стол, достал небольшую серую папку.

— Вот бланки. По всей форме, с номерами. С подписями хуже. Должны расписаться Шометт, Робеспьер и я. За мной задержки не будет…

— Вы не поняли, господин Вадье, — перебил я как можно мягче. — Мне нужны четыре бланка. Со всеми подписями. Со всеми! Понимаете?

Великий Инквизитор вздохнул, словно мольеровский Гарпагон, и протянул мне несколько листков со знакомым грифом «Единая, Неделимая».

— Здесь подписи Шометта и моя. Гражданин Робеспьер не подписывает пустые бланки. Можете, конечно, попытаться…

Спорить я не стал. Похоже, Вольтер говорил правду. Ну что ж, значит, для меня еще осталась работа…

— Удостоверение сдайте. — На губах Великого Инквизитора сияла самая очаровательная улыбка. — А то, знаете, неудобно как-то. Да и не выпустят вас отсюда…

Я достал страшный документ и положил на стол.

— Чудесно, чудесно… Кстати, мой коллега Шовелен очень беспокоится о здоровье национального агента Шалье…

— Пусть не беспокоится, — уверенно заявил я. — Этому мерзавцу здоровье уже ни к чему.

— Которому? — хмыкнул Амару, и мы дружно рассмеялись. Да, приятная собралась компания! Душевные люди, граждане инквизиторы!

…Я не помнил, что именно случилось с Шалье. Но тот, кто иногда подсказывал мне, был уверен — предатель мертв. И убил его я — маркиз де Руаньяк. В тот яркий солнечный день, когда толпа собиралась на площадь и палачи уже пробовали на беззащитных овцах собранную с вечера гильотину…

— Думаю, горевать вы не будете, — добавил я, когда мы отсмеялись. — Шалье был двойным агентом. Похоже, деньги он получал не только в вашем Комитете.

Об этом я начал догадываться еще в дороге, когда изучил удостоверение. Лишняя, агенту его ранга не полагающаяся, подпись, конечно, могла быть случайностью. Но появление Бархатной Маски поставило все на свои места.

— И еще одна мелочь, — заметил я самым наглым тоном. — По поводу денег. Мне их, кажется, обещали. Во всяком случае, жалованье национального агента я отработал честно.

Вадье кивнул чернявому, и тот протянул мне тяжелый сверток. Я взял каиново золото не колеблясь. Мне оно ни к чему, но если Юлию удастся выручить…

— Не забудьте про индейку, — услыхал я уже в дверях. — Приятно, знаете, побеседовать с умным человеком…

Я шел по улице — широкой красивой улице Сент-Оноре. Шел страшной дорогой, не имевшей конца. Консьержери, Сент-Оноре, площадь Революции, Вечность… В этот час улица уже опустела — сестры и братья мадам Вязальщицы разошлись по домам, обсуждая очередную «связку». Город Смерти, самое место для такого, как я. Я тоже не жалел пота на ее кровавой ниве. Маркиз де Руаньяк не щадил врагов. «Белые» убивали «синих», «синие» убивали «белых» — страшное колесо катилось дальше. До тех пор, пока в яркий солнечный день я не понял, что надо уйти…

Привратник приоткрыл дверь, но пускать меня не собирался. В этом доме не любили посторонних. Впрочем, маркиз де'Руаньяк не был тут посторонним. Дом Дюпле — адрес, стоявший последним в моем списке. Я не стал ждать, пока плечистый парень достанет пистолет, оттягивавший карман ливреи, и попросил позвать гражданку Элизабет Дюпле.

— Вы? — Бархатная Маска растерянно улыбнулась. — Но… Мы же не договаривались!..

— Обстоятельства, мадемуазель, — улыбнулся я. — Доложите обо мне.

Сейчас на ней не было ни маски, ни роскошного наряда. Скромное серое платье, белоснежный чепец, передник. Такой и должна быть девушка из народа. Скромная девушка, достойная невеста Вождя Революции гражданина Максимилиана Робеспьера. Сам зеленолицый тоже присутствовал здесь — в виде мраморного бюста, презрительно щурившегося на незваного гостя.