Андрей Валентинов - Овернский клирик

– Конечно! Это легко проверить – Лабруа рядом, – нетерпеливо перебил итальянец. – Но он что-то скрывает! Иначе зачем ему выдавать себя за басконца? И эта Роза…

Наверное, мы бы еще долго обменивались впечатлениями, но внезапно крики усилились, дико завизжала женщина, и тут же ударил колокол. Артигат встречал нас похоронным звоном, теперь же на звоннице били в набат.

Я вскочил, осматриваясь по сторонам в поисках клубов дыма – обычно в набат бьют при пожаре. Но черепичные крыши деревни выглядели совершенно безмятежно. Значит, что-то другое.

– А вот и брат Петр! – Ансельм хмыкнул, указывая в сторону домов, стоявших неподалеку от леса.

Достойный нормандец спешил, путаясь в длинной ризе. За все годы в Сен-Дени я еще ни разу не видел Пьера спешащим – даже на обед. Оставалось удивиться и подождать, дабы наш собрат разъяснил все сам.

Подбежав к скамейке, Пьер не без труда остановился, подняв целую тучу пыли, затем взмахнул рукой:

– Демон! На опушке! Страшный!

Я вновь оглянулся. Набат гремел, по улице уже бежали обитатели славной общины Артигата, вооруженные кольями и дубинами.

– Храбрые вилланы! – пробормотал Ансельм, вставая. – Вроде наших тосканцев.

– Отец Жеак брать крест, – сообщил Пьер. – Брать святую воду…

– Ну, держись, злая сила! – итальянец потянулся. – Отец Гильом, не сходить ли нам?

Я кивнул, и мы быстро направились к опушке. Там уже собралась толпа, посреди которой находился отважный отец Жеак с большим медным крестом в руке. Увидев нас, он явно обрадовался и махнул рукой, призывая на военный совет.

Как тут же выяснилось, демона обнаружил мальчишка, искавший в лесу орехи. Сорванец поднял дикий крик и пустился наутек. Получив от родителей несколько увесистых подзатыльников, он все же уговорил их зайти в лес, после чего вопили уже вчетвером – он, его младшая сестра и отец с матерью. Затем завопили подбежавшие соседи, кто-то позвал священника, который и объявил крестовый поход.

Я предположил, что под впечатлением криков и, конечно, набата демон скорее всего уже ударился в бега или вообще растворился на месте, но меня уверили, что проклятая нечисть не собирается никуда уходить, заняв надежную позицию за ближайшими деревьями.

– Ладно, – решил я. – Пойду посмотрю.

Отец Жеак и Пьер тут же предложили составить мне компанию, нормандец с большим пылом, бородач же – явно с меньшим. Но я вспомнил ночь на поляне, когтистую лапу, сломавшую меч, как щепку, и велел всем оставаться на местах. Храбрые дураки опасны – прежде всего для самих себя.

…Я ждал, что мой косматый знакомый прячется за первым же деревом, но в лесу было тихо. Пройдя немного вглубь, я невольно остановился, почувствовав себя не лучшим образом. На что я надеялся? На кипарисовый крест, который остановил нелюдя той ночью? Или… Или на что-то другое, что я начал чувствовать в себе после случившегося у архиепископского дворца?

Рядом хрустнула ветка. Я резко обернулся, рука дернулась к поясу, где когда-то – очень давно – был пристегнут меч. И тут же я еле сдержался, чтобы не согрешить, высказавшись на родном овернском наречии.

– Отец Гильом! Что случилось?

Анжела стояла под высоким деревом, держа в руках шапку, наполненную орехами. Плащ, снятый с чучела, смотрелся на ней весьма нелепо. В таком наряде, да еще с остриженной головой, жонглерка куда более напоминала мальчишку, чем прежде, в монашеской ризе. Худой нескладный мальчишка с испуганными глазами…

– Вы зря покинули свое убежище, дочь моя, – негромко, дабы не накликать косматого гостя, начал я. – Сейчас здесь будет вся деревня.

– Орехи… – девушка поглядела вверх, на дерево, возле которого стояла. Это действительно был орех, причем гигантский.

– Орехи, – повторил я. – Один юный следопыт тоже пошел за орехами и встретил демона.

– Демона?

– Да, дочь моя. Худой такой демон в краденом плаще и с очень симпатичной рожицей, которому я с удовольствием надрал бы уши.

Анжела покраснела до кончиков только что упомянутых ушей.

– Я… Я сейчас уйду! Я незаметно…

– Стой здесь! – теперь уже было не до шуток. – Наш ночной гость, кажется, решил проведать Артигат. Дошло?

– Но… Этот…

Кажется, дошло. Я кивнул ей, показывая, что лучше спрятаться за дерево, и, уже не оглядываясь, пошел дальше. Лес казался пустым, даже птицы умолкли, лишь сзади доносились голоса перепуганных обитателей Артигата. Еще шаг, еще… Внезапно я замер – сзади послышался легкий шорох. Кажется, охотник подобрался к дичи. Правда, трудно определить, кто из нас кто.

Я медленно обернулся. Сердце екнуло – мой косматый знакомый был рядом. При свете дня он действительно походил на медведя – громадный зверь, покрытый черной шерстью с рыжеватыми подпалинами. Только голова была не медвежья, не по-звериному смотрели большие круглые глаза, да и не на каждом медведе можно увидеть богатый, расшитый золотом пояс с фигурной пряжкой в форме Феникса!

С минуту мы смотрели друг на друга, не двигаясь. Нелюдь был в двух шагах, и ему ничего не стоило достать меня громадной лапой с кривыми черными когтями. Но он не двигался, и в темных глазах читалось такое знакомое мне чувство. Знакомое – потому что я испытывал то же самое – страх. Мы оба боялись. Я – удара когтистой лапы, он…

– Ну что? – звук собственного голоса немного подбодрил. – Со свиданьицем?

В ответ послышалось негромкое ворчанье. Чудище покрутило страшной ушастой головой и внезапно начало медленно отступать. Я усмехнулся и положил руку на грудь, где висел отцовский крест. И тут случилось неожиданное – нелюдь зарычал, отступил на шаг, и в его лапе – или руке? – оказался странный предмет. Две небольшие ровные ветки, грубо сплетенные обрывком веревки. Оружие? Но чудище не нападало. Оно отступало, держа это странное изделие перед собой, словно щит. Амулет? Но эти две нелепые палки похожи… Я почувствовал, что ноги начинают прирастать к земле.

Крест! Оборотень защищался от меня крестом!

– Давай разберемся! – Я отошел немного назад, чувствуя, что начинаю сходить с ума. – Я – брат-бенедиктинец, я – верный сын Церкви…

Нелюдь наклонил голову, вслушиваясь в мою речь, и внезапно рыкнул. Лапа с крестом метнулась в мою сторону, затем чудище ударило себя по груди и указало на меня. Странный, нелепый жест – мохнатая лапа прикоснулась ко лбу, затем к левому плечу…

– Ты это брось!

До сих пор никто еще не защищался от меня крестным знамением. Стало не по себе. Я принимаю его за оборотня, а он меня…

Лапа протянулась ко мне. Я наконец понял – чудище указывало на мою грудь.

– Крест, – кивнул я. – А чего ты ждал?

Ушастая голова качнулась из стороны в сторону – чудище понимало. Понимало – и хотело что-то объяснить.