Андрей Валентинов - Преступившие

От незнакомца несло таким букетом, что у Келюса на мгновение перехватило дыхание. Полковник был тоже весьма в духе, но заметить это становилось возможным только после внимательного осмотра.

– Я приношу свои… То есть, виноват… В общем, поручик… То есть господин комиссар Лунин…

– Понятно, – уразумел наконец Келюс. – Не пощадили правнука, барон? Куда его? На диван, что ли?

Пока тело водружалось на диван, Корф пытался объяснить, что не виноват, а если и виноват, то не только он.

– Ну кто же его знал, поручик? Говорит: сделай ему «Русский флаг»! Я и сделал… Правда, спирту, похоже, слегка перелил, но ведь это же «Русский флаг»! Да, Николай, моего пр… правнука, то есть д-двоюродного… Или, отставить… Троюродного брата зовут Мик. То есть он, конечно, Михаил, но у них теперь такие имена. А я его д-двоюродный брат из э-э-э… провинции Квебек…

– Троюродный, – поправил Лунин, справившись с телом Мика, наконец-то уложенным на диван. – А почему из Квебека?

– А бес его знает, – с достоинством ответствовал барон и направился в ванную, напевая: «А я, друзья, Канады не боюся! Канада – тоже русская земля…»

Келюс вздохнул и прикрыл слабо стонущего Мика пледом.

Корф долго плескался, а затем, промаршировав по коридору строевым шагом, свернул в спальню и рухнул на кровать. Лунин вновь вздохнул и принес второй плед.

Фрол пришел около полуночи. Николай, под впечатлением только что увиденного, с подозрением поглядел на дхара, но тот был трезв и задумчив. Впрочем, от чая он, как всегда, не отказался.

Чай пили молча. Затем Лунин рассказал о подвигах барона, но дхар остался безучастен.

– Чего такой мрачный? – не выдержал Келюс. – Тоже нашкодил?

– Не-а, – помотал головой Фрол. – Чего там шкодить? Репин, Суриков, маньеристы, в карету их… Погуляли чуток…

Келюс выразительно поглядел на часы.

– А-а! – понял его дхар. – Не, мы с ней часов в шесть разбежались. В общем, не помнит она ничего. Родители врача привезли, тот говорит – лунатизм, елы. Химию какую-то прописал. Я, конечно, посоветовал: перемена обстановки, речка, лягушки, елы. В общем, чтоб уехала. А она все – выставка, выставка… Я уж думал все рассказать, а потом побоялся – еще за психа посчитает…

– Это точно, – усмехнулся Николай. – А где тебя потом носило?

– В Теплом Стане…

Место гибели Сени Прыжова Фрол разыскал быстро. Это оказалось немудрено – весь поселок только и говорил о гибели молодого парня. Милиция уже успела обшарить все кругом, но без всякого успеха. Приезжали и люди в штатском: очевидно, гибель сотрудника Института Тернема привлекла внимание. Слухи ходили разные. Видели, как за Прыжовым шли двое крепких парней в черных куртках, заметили большую собаку, пробегавшую неподалеку от места убийства. Впрочем, кое-кто считал, что погибший – жертва очередного маньяка, который уже два раза был замечен в Теплом Стане.

– В общем, посмотрел я, – подытожил дхар. – Были там ярты, Француз. След в воздухе… Биополе, в карету его!.. Про Волкова не скажу, у него след какой-то другой, а вот его бандюги – точно были…

– Что и требовалось доказать, – вздохнул Лунин. – Жалко парня! За него мы Волкову лишнюю пулю всадим, гаду…

Фрол кивнул, хотя и подозревал, что такая возможность может и не представиться.

– Ну, а я, воин Фроат, тоже путешествовал. Догадайся, где?

Дхар вопросительно взглянул на Лунина, тот внезапно закатил глаза и щелкнул зубами:

– Похож на вурдалака?

– Не очень, – спокойно ответил Фрол, – у тех фэйсы умнее, елы.

– Ну вот, обидели… – расстроился Келюс. – А был я, воин Фроат, на Головинском. Мысленно, бином, не дергайся. У меня однокурсник есть, Серега Лученков. Так вот, его отец – известный краевед. Как раз занимается столичными кладбищами. Ну, конечно, в основном Новодевичье, Ваганьково, Донское, но и прочие держит под контролем. Там у него картотека – прямо как в морге, бином, покойник к покойнику. Хочет издать «Некрополь Столицы». Я сегодня к ним в гости заглянул. Вот…

Келюс повел дхара в кабинет, где на столе лежала принесенная им пачка бумаг.

– Гляди, жертва суеверий. Вот план… Ксерокопия, но разобрать можно… Фотки…

Дхар разглядывал документы без всякого удовольствия. Даже фотографии вызывали у него смутное ощущение опасности.

– Кладбище относительно новое, – рассказывал Лунин. – Первые могилы появились там в начале тридцатых, когда Столицу стали расширять, и старые кладбища закрыли. Головинское считалось престижным, но не для высших бонз. Чуть ли не половину места зарезервировали вояки: там полно генералов, даже есть пара маршалов. Кстати, там похоронен Федоров – конструктор первого автомата. Ну, это древняя история…

Он пододвинул ближе план и ткнул карандашом в изображенный прямо возле ворот большой четырехугольник:

– Вот! Склепов там нет, ни один порядочный упырь не спрячется. Но здесь, у входа, стоит какое-то странное сооружение. В тридцатых оно задумывалось как ритуальный зал, но там был то ли склад, то ли еще что-то… Так вот, там есть подвал. Очень глубокий, смекаешь?

– Смекаю, – Фрол стал очень внимательным.

– И не просто «угу», воин Фроат! В конце тридцатых там накрыли крупную банду. Ее малина была именно в этом здании. Традиции, а? Сейчас там вроде пусто, используется только пара комнат под сторожку, да еще песок хранят. А что в подвале – неизвестно. Якобы засыпан… А еще одну комнатку сдали под кооператив «Мемориал» – тот самый.

– Ага! – дхар даже привстал. – Сходится, елы! А ты говорил – гипноз…

– А сейчас и про гипноз будет… Дело в том, воин Фроат, что этот мужик, который по кладбищам спец, мне еще одну байку рассказал. Тогда, в тридцатых, когда эту банду накрывали, большой шум был. Убили какую-то актрису, говорят, сам Сталин приказал разобраться… В общем, шумели, а потом – стоп. Прикрыли… И знаешь почему? Упыри, да?

Келюс помолчал, предвкушая эффект и закончил:

– На Головинском, якобы, была база спецгруппы Осназа. Вот они эту актрису и убили: слишком много знала. А когда сыскари на убийц вышли – сверху приказ. Вот так, бином! Вот тебе и все концы: группа «Бета», Фраучи, кооператив «Мемориал»! Волков использует старую базу НКВД! И вся мистика, бином…

Дхар задумался. То, что узнал Лунин, действительно объясняло почти все. Почти – потому что оставалась Кора, «черные» оборотни и то, что случилось с самим Фролом. Но дхар понимал: убедить Келюса будет трудно.

– Сам видишь, Француз, – заговорил он наконец. – Соваться туда нельзя. Были бы просто бандиты, елы, а тут эта «Бета»!

– Да ведь они уже не «Бета»! – возразил Келюс. – Они же дезертиры, Волкова ищут! Если мы их накроем, нам еще спасибо, бином, скажут.

– Вот тебе Китаец лично и скажет, елы, – подытожил дхар. – Присмотримся сначала. Тут еще этот, как его…