Андрей Валентинов - Преступившие

– Узнаешь? – сержант указал на перевязанного.

– О Господи! – только и смог произнести Лунин, до которого наконец дошло, кто перед ним.

– Не боись, Француз, – послышалось из-за бинтов. – Мне только фейс поцарапали.

– Может, в больницу? – с сомнением предложил один из милиционеров.

– Да, елы, какая больница! – возмутились бинты. – Денек полежу – и порядок. Спасибо, что подбросили.

– Какой-то псих на девушку напал, – принялся рассказывать Лапин. – А твой приятель, Лунин, как раз мимо проходил. Вступился, стало быть…

Из слов сержанта Келюс уяснил, что Фрол по неизвестной причине очутился среди ночи в районе проспекта Мира, где как раз некий маньяк пытался напасть на девушку. Подоспел патруль, по преступника задержать не удалось, поскольку он оказался вооруженным и весьма мобильным. Фрол отделался несколькими глубокими царапинами, которые перевязали в ближайшей дежурной аптеке.

Милиционеры, записав адрес Келюса, откозыряли, поблагодарили дхара за проявленный героизм и, пожелав ему скорейшего выздоровления, укатили восвояси.

– Извини, Француз, – вздохнул Фрол, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Вечно я тебя, в карету его, подставляю.

– Ладно, пошли, – махнул рукой Лунин. – После покаешься.

Барон ждал их на лестничной площадке с револьвером наготове. Увидев Фрола, он буркнул привычное «однако» и выжидательно замолчал. Но дхар, виновато повторив, что опять из-за него у всех неприятности, поплелся на кухню, где поставил на плиту чайник и сел за стол. Барон и Лунин устроились рядом. Несколько минут все молчали.

– У Лидки был? – не выдержал Николай.

Фрол безмолвно кивнул. Келюс не стал расспрашивать дальше, и за чаем разговора не получилось.

Наутро поговорили всерьез. Лунин признал, что недооценил опасность, предложив пойти к художнице и посоветовать ей немедленно уехать из Столицы. Фрол не возражал, но заметил, что девушка, скорее всего, ничего не помнит о случившемся: она все время находилась в каком-то странном трансе. Убедить ее, а тем более родителей, будет нелегко. Так ни на чем не остановившись, Келюс предложил на сегодня все походы отменить и сидеть дома. Заодно он решил проявить и напечатать пленку из разбитого «Пентакона» – пропавшие документы не выходили у него из головы. В свою очередь, барон намеревался всерьез заняться таинственной книжкой с инициалами «В.В.». Вечером же Корф собрался отлучиться: он не оставлял надежды повидать Михаила Плотникова – своего тезку и, волею неизреченной судьбы, родного правнука.

Николай долго возился в ванной, проявляя пленку и налаживая фотоувеличитель. Фрол, воспользовавшись тем, что остался в одиночестве, содрал, морщась, бинты и принялся изучать располосованное лицо.

Дхар был не особенно доволен собой. Он недооценил врага, рассчитывая на схватку с черным псом или, в крайнем случае, с кем-то из красномордых бандитов Волкова – и невольно растерялся, увидев перед собой существо, отдаленно напоминавшее пантеру, вставшую на задние лапы. Получив сильный удар по руке, в которой держал топор, и второй – по лицу, Фрол откатился в сторону, чуть было не потеряв сознание. Нечто, бывшее за миг до этого собакой, бросилось на него, но дхар успел все же вскочить, увернуться и вновь подхватить топор. Высокая черная фигура с горящими круглыми глазами, рыча, шагнула к нему. Дхар понял – одного точного удара когтистой лапы будет с него вполне достаточно. Он хотел метнуть топор, но тут ночную тишину разорвал милицейский свисток, послышались голоса, и чудище, злобно проревев, растворилось к темноте.

К счастью, с милицией долго объясняться не пришлось. Патруль сержанта Лапина уже не первые сутки караулил очередного столичного маньяка, и рассказ Фрола, умолчавшего, естественно, о черных лапах и волчьей тени, вызвал полное доверие. Лиду, которая так и не пришла в себя, доставили домой, и дхара после перевязки отвезли к Дому на Набережной.

Итак, он чуть не погиб, причем по своей собственной вине. В прошлый раз, легко обратив в бегство четвероногого соглядатая, караулившего у подъезда Келюса, дхар уверился, что нечисть его побаивается. Оказалось, и на него имеется управа. Ни топор, ни браунинг не могли защитить от того, с чем Фролу пришлось встретиться ночью. Оставался Истинный Лик – то, о чем дхар вовремя не вспомнил. Но в этом случае выходило, что против монстра должен драться не человек, а еще более страшный монстр! Дхар вспомнил жуткие мохнатые лапы – его руки, превратившиеся невесть во что, и вдруг осознал, что действительно не такой, как другие люди. И слова майора Волкова о чугах, которые не должны вмешиваться в людские дела, вновь остро резанули Фрола. Варфоломей Кириллович назвал его мудрым – и ошибся. Ничего не только мудрого, но и просто толкового на ум не приходило.

Между тем, Келюс, не ведая о мрачных размышлениях приятеля, возился в ванной, печатая фотографии. Документы из двух первых папок вышли удачно, а вот с третьим кадром, где была запечатлена таинственная карта, ничего не выходило. Вместо горного ландшафта проступило какое-то серое пятно. Похоже, рука Келюса, державшая в момент съемки аппарат, слегка дернулась.

Барон, сидя в кабинете, листал «Историю гражданской войны», время от времени тихо ругаясь. Прочитанное явно не вызывало у него положительных эмоций.

Вывесив свежие фотографии на бельевую веревку и закрепив их прищепками, Келюс удовлетворенно вздохнул и направился в спальню, где в ящике шифоньера над стопкой свежего белья хранилась записная книжка в черной обложке. После этого он присоединился к барону, и они принялись за работу.

Корф предложил начать со схемы. Помудрив над нею, он предположил, что здесь изображено не одно помещение, а два. Первым и был собственно «Карман» – нечто четырехугольное, имеющее пять выходов или пять дверей. На одну из них и указывала стрелка. Эта дверь вела в какую-то длинную извилистую галерею, имевшую также несколько выходов, один из которых был обозначен звездочкой, но не простой, а перевернутой. Все остальные пометки и значки казались зашифрованными или совершенно непонятными.

Немного дали и страницы, исписанные тарабарщиной. Тут уже отличился Келюс, предположив, что некоторые из них содержат адреса и телефоны – об этом говорило расположение букв. Еще на одной страничке имелось нечто, напоминающее список фамилий, возле каждой из которых стояли какие-то пометки.

На помощь позвали Фрола, но дхар, сославшись на полное неведение, предпочел заняться приготовлением обеда.

Полковник, вновь внимательно просмотрев каждую страницу, наконец, резюмировал полученное. Список с фамилиями, по его мнению, мог быть перечнем подчиненных Волкова – его «черных курток». В списке их оказалось одиннадцать. Проглядывая предполагаемые адреса, он приметил нечто, упущенное ранее. Рядом с одной из записей стояли значки, не похожие на кириллицу. Присмотревшись, барон и Келюс пришли к выводу, что это ноты.