Василий Панфилов - Улан. Экстремал из будущего

Тимоня осклабился хищно, послание командира всем любителям бегать по чужим бабам вполне понятно.

Остались двое, и Игорь откровенно издевается над ними, отбивая удары, стоя на месте. Ну да – это пятеро сильных фехтовальщиков для него серьезно – особенно если это братья, понимающие друг друга без слов. Действуя, как единый организм, они могли бы уничтожить и более серьезного противника. Могли бы…

Чуть погодя оставшиеся Орловы падают на землю, один – с рассеченным бедром, второй – с проткнутым животом. Князь отходит, поднимает с земли рубаху и камзол, одевается неторопливо… И из рядов заговорщиков следует выстрел, и Грифич хватается за правое плечо.

Вместе с майором они быстрыми шагами бегут назад.

Рана оказалась неопасной, ну что такое свинцовая пуля практически на излете… Так – болезненная «вавка», не более. Однако сторонники Петра возмущены. Точнее даже, они в ярости. Мало того, что те подняли мятеж против законного государя… Это еще можно понять, с оговорками. Но вот такое поведение на дуэли…

Переглядываясь с командиром семеновцев, Рюген одними губами сказал:

– Удалось.

Еле заметный кивок в ответ и улыбка.

Довольный воин сидел и с улыбкой слушал выкрики своих. Удалось, он сделал себе громкое имя в очередной раз и фактически обезглавил гвардейцев-мятежников. Орловы-то были самые харизматичные… Ну а эпизод с дуэлью… Это шедевр – не принять вызов нельзя и принять нельзя. Как ни посмотри, все одно удар по репутации. А что мятежники сейчас расстроены – это к гадалке не ходи.

Внезапно раздался рокот барабанов со стороны порта…

– Миних! – ликующе закричали солдаты. – Миних пришел!

Возвращение Миниха оказалось триумфальным, мятежники просто бежали. Кто-то попрятался в городе, кто-то поехал в поместья, чтобы делать затем невинный вид и заявлять: «Меня тут не было», кто-то поскакал в сторону границы, ну и большинство просто принялось умолять о прощении.

– Не знаю, как, – в один голос твердили допрашиваемые, – рассудок помутился.

Рюген тоже участвовал в допросах по горячим следам, и он первым обратил внимание на фразу «Рассудок помутился». Вспомнился ему собственный опыт походов в ночные клубы еще там и предупреждения знакомых:

«Отвернулся от бокала с алкоголем – не пей».

Вообще-то такое касалось, скорее, девушек, но… В Москве двадцать первого века случаи бывали разные…

– Бурхард, а может, их и правда опоили? – спросил он у Миниха.

Фельдмаршал живо уцепился за это предположение, ну в самом деле, не заниматься же массовыми казнями знатных дворян! Можно, конечно, только вот долго после это не проживешь…

Проверили бочонки с алкоголем, из которых поили гвардейцев. Поскольку с химическим анализом в настоящее время дела обстояли… никак, то вопросом занялся сам Ломоносов и ряд других ученых мужей.

– Есть какая-то зараза, – устало сообщил Михайло Васильевич, тяжело падая в кресло, больные ноги мешали нормально ходить.

Игорь начал рыться в принесенных бумагах – образцы ученым давали под номерами, чтобы меньше было соблазнов исправить результат.

– Есть! – И с этим возгласом он побежал к Миниху. – Смотри, образцы с опиатами из английского посольства!

Фельдмаршал с хрустом сломал тяжелую трость все еще могучими руками.

– Ошибок быть не может? – мертвым голосом спросил он. Князь отрицательно замотал головой:

– Ни малейшей! С опиатами и какой-то неопознанной дрянью аналогичного типа есть в шести образцах, и в четырех можно четко проследить английский след.

Старик грязно выругался и уставился на Игоря:

– Ты понимаешь, что должен молчать? Что решит Петр, я не знаю, а пока… Я к нему, когда вернусь, тогда и поговорим.

Грифич прекрасно понимал остроту ситуации, если проблему обнародовать, то придется идти на обострение с Англией – самой могущественной державой на сегодняшний день. Если не обнародовать… То очень может быть, что попытка повторится.

Петр был в ярости. Попытка переворота и так тяжело на него повлияла, а тут еще и такое откровенно наглое поведение посла. Как многие интеллигентные люди, он совершенно озверел, столкнувшись с опасностью для себя лично. Английское посольство взяли штурмом, сотрудников арестовали, как и все бумаги.

Здесь Миних взял удар на себя, и Грифич нигде и никогда не фигурировал как человек, помешавший англичанам, к великому его облегчению. Старый фельдмаршал достаточно откровенно сказал:

– Детей и внуков моих не тронут, а сам я стар. Да и нужно как-то извиняться за то, что украл у тебя победу над заговорщиками.

Здесь он был прав. Остался у князя небольшой осадочек, все-таки барабаны тогда только подстегнули желания мятежников бежать, победа уже была за сторонниками Петра.

У английского посла Роберта Мюррея нашли интереснейшие бумаги, в том числе и те, в которых говорилось о выданных Екатерине суммах. Суммы эти были совершенно чудовищные, только незадолго перед мятежом свыше ста тысяч рублей [116] В РИ была именно такая сумма. , да были документы и о меньших суммах. Были документы, прямо говорящие об измене Екатерины во время войны с Фридрихом и передаче ей секретных сведений противнику… [117] Такие данные есть и в РИ. Ну а что вы хотите, деньги никогда не давали просто так.

Нашлись и странные составы одурманивающего действия, и доказательства, что составы эти и в самом деле подливались в алкоголь гвардейцам. Узнав последнюю новость, попаданец облегченно выдохнул, казнить гвардейцев было рискованно, а так… Так они и их семьи сами озвереют, узнав, что их опаивали. О верхушке заговорщиков, конечно, речи не идет – там уже все серьезно, а рядовых можно и помиловать – повод-то серьезный.

Вылавливание заговорщиков продолжалось почти неделю, своих войск было мало, и хотелось как следует вычистить Петербург. Ну а принц воспользовался ситуацией и перевешал всю воровскую братию, расплодившуюся в столице и окрестностях просто в неимоверных количествах. Система оповещения «свой-чужой» была предельно простой: есть следы от кандалов, клеймо или рваные ноздри, и нет внятного объяснения? Повиси-ка, дружок… Пойман откровенный вояка, и тоже нет объяснений? На просушку…

Современники такие действия могли бы посчитать жестокими, но, учитывая начавшиеся на фоне мятежа грабежи, насилие и мародерство, горожане так не считали. Рюген железной рукой утихомирил разбойный мир. Ну и главное, всех, в ком были хоть какие-то сомнения, Игорь не вешал, а приказал сгонять в импровизированные лагеря на нескольких свободных островах города. Потом разберется.

Въезд Петра Федоровича в Петербург был триумфальным, горожане выстроились по пути следования и радостно приветствовали его, они уже на своей шкуре почувствовали, что же такое переворот. Ну а потом – умелый пиар сторонников императора и факты, обличающие мятежников в самом скотском облике. Их хватало, так ничего и не пришлось выдумывать.