Василий Сахаров - Степные Волки (СИ)

Удивительно, конечно, снег в самом начале лета. Но опять же, для обычных людей. А вот жрецам было ясно одно — в ближайший месяц, как проводники божественных сил, они бесполезны. Все они выложились полностью, перенапряглись и пожгли свои внутренние магические каналы. Ничего страшного, каналы в течение месяца восстановятся, и битва божественных сил вспыхнет вновь. Но пока отдых, и полное отсутствие какой бы то ни было магии в радиусе ста километров. Жрецов, что Белгоровых, что Ятгве, оттянули в глубокий тыл, и можно было сказать, что первая магическая битва этой войны прошла вничью. И из всех служителей веры только Фриге Нойм задержался, ибо решил навестить своего старого знакомца виконта Борюса. Тем более повод был достойный, сорокалетие виконта.

К началу празднества он не успел, но зато застал самое интересное. Как это водится в армейской среде, что ни праздник так спортивный, что ни отдых, так активный. Вот и виконт Борюс решил приурочить свой юбилей к подвигу, провести разведку боем и показать проклятым захватчикам, кто в этих местах хозяин. Еще затемно подразделения пехотного линейного батальона, которым он командовал, выдвинулись к реке и расчистили заграждения. А затем, чуть только забрезжил рассвет, в полном молчании, штангордцы перешли брод и ударили по не ожидавшим такого подвоха вражеским наемникам.

Все складывалось хорошо. Батальон рассыпался по вражеским позициям, и началось избиение противника. Месиво, рубка, панические крики вражеских наемников — все это так грело и радовало душу старого солдата виконта Борюса, что он увлекся и промедлил с отходом. На помощь почти уничтоженным легким степным кавалеристам, подошли горцы–гарля и, теперь уже штангордцы не могли выйти из боя, поскольку противник повис на их плечах и не давал спокойно переправиться. Еще какое–то время держались бравые герцогские пехотинцы, отмахиваясь от озверевших горцев короткими клинками катцбальгеров. Однако все же не устояли и, вытаскивая на себе раненого комбата Борюса, устремились на родной берег.

Вот здесь инициатива уже перешла на сторону горцев, которых было раз в десять больше чем бойцов изрядно поредевшего штангордского батальона. После чего, поднимая со дна реки муть, ил, грязь и куски изломанных водорослей, масса людей, не разбирая, кто, где и чей, ломанулась на правобережье.

До расположения штангордского пехотного батальона оставалось около трех километров, когда едущий на невысоком и уставшем от жизни крестьянском коньке жрец Фриге Нойм услышал отдаленный шум боя. А потом навстречу ему из зарослей кустарника выскочил испуганный невысокий солдатик и, чуть не попав под копыта, резко шарахнулся в сторону. Фриге Нойм не был большим специалистом в армейской иерархии. Однако, судя по нашивке на мундире солдатика, изображавшей черпак и ложку, это был ротный кашевар.

Пришпорив конька, Нойм догнал воина и, чуть перегнувшись с седла, слегка толкнул его вперед. Испуганный солдат упал на сырую землю, пропахал ее носом и взвыл:

— Не убивайте меня! Сдаюсь! Я только кашевар!

Фриге Нойм спрыгнул с коня и, держа одной рукой повод, другой встряхнул солдата за воротник форменного серого мундира:

— Что случилось!?

Солдат приподнял взгляд, узнал жреца и быстро затараторил:

— Горцы на наш берег прорвались. Все побежали и я побежал.

— Кто все!? — выкрикнул жрец.

— Ну, наши, обозные…

— А остальные?

— На баррикадах засели, отбиваются от горцев.

— Другие отряды рядом есть?

Кашевар приподнялся и взмахнул рукой в сторону тропы, уходящей вдоль берега вправо:

— Там конный эскадрон наших лучников, — солдат посмотрел на жреца и страдальчески простонал: — Бежать надо, господин жрец.

— Тьфу на тебя, позорище, — жрец сплюнул в сторону и, взгромоздившись на конька, помчался по тропе.

В расположение эскадрона конных лучников, Фриге Нойм влетел через несколько минут. По всему лагерю метались встревоженные бойцы, прислушивающиеся к еле слышному шуму в расположении соседнего батальона, а командир, молодой капитан, увидел жреца и тут же подбежал к нему.

— Достопочтенный, — с надеждой в голосе, спросил он, — вы знаете, что происходит?

— Батальон виконта Борюса в опасности, ему нужна помощь, капитан. Поднимай эскадрон!

— Но как же без приказа, достопочтенный? — капитан сомневался.

— Меня зовут Фриге Нойм, и я доверенное лицо верховного жреца Хайтли Дортраса. Беру всю ответственность на себя. Посылайте срочно гонцов за помощью, а сами вперед, на выручку пехотинцам. Если рахи получат на этом берегу плацдарм, туго нам придется. Решайтесь, капитан, и если ваша помощь окажется своевременной, то быть вам представленным к награде, я за этим прослежу.

— По коням! — зычный голос капитана разнесся по рощице, в которой стоял эскадрон, предназначенный для патрулирования берегов Саны.

Больше сотни конных лучников, все как один в кожаных доспехах, войлочных шапках с кокардами, у каждого по тугому боевому луку, небольшой круглый щит на боку и сабля, вскочили на коней и, со всей возможной скоростью, устремились на помощь погибающему в неравной схватке батальону пехотинцев.

Когда эскадрон капитана, которого звали виконт Сагина, вылетел на небольшое поле перед речным бродом, то стало ясно, батальон не спасти, ибо уже некого спасать. Около двух тысяч горцев–гарля растаскивали баррикаду, за которой пряталось несколько десятков израненных пехотинцев, и остатки заграждений, перекрывающих проход к реке. Еще несколько минут, горцы поймут что победили, и рванутся вперед, выходя на оперативный простор и закрепляясь для обороны. А если гарля дать возможность очистить берег, то им на помощь незамедлительно подойдет подкрепление со стороны степного берега.

— Воины, спешиться! Коноводам увести лошадей! — выкрикнул капитан, и когда конники исполнили его команду, дал следующую: — К бою!

Воины немного приподняли луки и застыли в ожидании следующей команды. Коноводы шустро отводили лошадей в тыл, за невысокий холмик, а кто–то из горских командиров, видимо, осознав, что сейчас они попадут под обстрел, и уничтожение лучников более приоритетная задача, чем добивание пехотинцев, направил своих бойцов на них. Поле, на котором происходило действо, было не очень большим. Один рывок и гарля растопчут конных лучников массой. Но они опоздали.

— Бей! — выкрикнул капитан и больше сотни стрел, одним залпом, одновременно, ударили в скопище людей на берегу.

Промахнуться было невозможно. Залп за залпом, по команде капитана, накрывал горцев, одетых только в тяжелые дубленые шкуры и, задевая уцелевших пехотинцев Борюса. Тяжелые стрелы пробивали тела и калечили их. Множество мертвых, а еще больше раненых валялось на грязной и раскисшей земле. Стальная метель — так определил для себя происходящее жрец.