Василий Сахаров - Степные Волки (СИ)

Повернувшись в сторону соседней комнаты, Штенгель выкрикнул:

— Эй, воины, сколько там золота в сундуках?

— Мало, господин полковник, — ответил показавшийся в дверях Ринтелен, — около двух сотен золотых.

— Где остальное? — полковник вновь обратился к местному градоначальнику.

— А вы найдите! — выкрикнул тот со злобой. — Поищите! Давайте!

— Дурак ты, тутуки. Мы ведь все равно найдем, и даже не будем тебя пытать да мучить. Понятно же, что городская казна где–то рядом. Что тебе рахи, ты ведь чимкент? Зачем их золото оберегаешь? Дурак!

Бойцы «Молнии» принялись методично простукивать стены и срывать с пола ковры, а несколько человек направились во двор. Через полчаса были найдены два схрона, один в глинобитной стене, а второй в полу, прямо под раненым тутуки. И общая сумма добытого составила пять тысяч золотом. Очень неплохо, как ни посмотри.

Диверсанты вывели из конюшни во дворе лошадей, запрягли в две повозки, и уже к утру были готовы покинуть разграбленный Шамтари. Однако, теперь предстояло самое трудное — собрать разгулявшихся и дорвавшихся до грабежа рейдеров в кучу. Три раза отрядный сигнальщик дул в свою трубу, и за пару часов к выезду из города собрались триста пятьдесят человек. Остальные или не слышали, или надеялись, что их подождут. Но не тут–то было. Сигнальщик еще раз протяжно дунул в свою трубу, а затем нагруженное добром жителей Шантари войско покинуло город и двинулось в сторону бухту Салей.

— Эй, десятник Бузан! — слышался голос виконта Бертра. — Где половина твоих бойцов?

— Вина перепились, наверное, — откликался тот. — Они местную забегаловку нашли, после того как мы казарму кочевников подпалили, и в ней присели.

— Десятник Киран, — вновь спрашивал командир первой сотни, — а твои где!?

— Трое погибли, сам видел, а еще трое в городе где–то, гуляют в гареме какого–то купца. Там девки красивые и податливые, никому не отказали.

А рядом слышался голос командира третьей сотни мэтра Самбини, прихватившего из города сразу два десятка телег, доверху набитых всем, чем только возможно:

— Фредерик, ткани с того склада, что у реки, взяли?

— Взяли, мэтр, — пробасил его доверенное лицо и первый десятник, бывший брачный аферист Фредерик Здоровяк.

— А вино, я не вижу вина, — беспокоился Самбини. — Где оно?

— Мы кувшины и бутылки тканями обернули, вы же сказали, что это очень ценный груз.

Штенгель ехал на невысоком степном коньке, захваченном в конюшне тутуки города Шамтари и, слыша все это, думал о своем. Там, позади него, в разрушенном и разбитом Шамтари оставалось еще около сотни его солдат, но он бросил их. Время поджимало, и многие беженцы разбежались по окрестным укромным балочкам. А кто–то из них, наверняка, уже и в кочевья чимкентов добрался. Так что пройдет пять–шесть часов и здесь будет несколько тысяч конников, нельзя было терять время, выискивать перепившихся и не догулявших свое бойцов. Война — суровое занятие, и те, кто уцелеет в этом походе, запомнят навсегда, что только исполнение приказа спасло их в этот день от гибели и принесло добычу.

В бухте Салей, войско Штенгеля оказалось через три часа. Погрузка людей и транспортировка грузов на каракк началась сразу же. Все устали, но понимали четко и ясно, надо торопиться. Поэтому эвакуировались достаточно быстро, всего за пару часов. Пока шла работа, из города подтянулись еще три десятка рейдеров, все на лошадях. А остальные, кто прочухался, медленно тянулись по дороге к морю. Однако они не успели. Каракк снялся с якоря и, поднимая паруса, направился домой, к родным берегам. И тут же появились передовые сотни конных чимкентов, идущих на выручку Шамтари. Степняки опоздали — основные силы рейдеров ушли. Но те из налетчиков, кто попался им в руки, мучились очень долго. Война продолжалась.

Когда Курбат проснулся, было уже светло, и он начал осматриваться. Его глаза искали Эльзу. Но любимой девушки в комнате не было. Сквозь сон он слышал, как она вставала с постели, а затем быстро и тихо одевалась. Но поскольку опасности рядом не было, пресыщенный ночными любовными играми, он вновь заснул.

Курбат встрепенулся, стряхивая с себя сонливость, сладко потянулся и прислушался. На кухне что–то звякнуло, и парень улыбнулся — вот оно его счастье, совсем рядом. После чего он резко сел, откинул в сторону одеяло и, одевшись, подошел к окну.

Парень и девушка уже неделю жили вместе на квартирке, которую Курбат снял для них, и каждый день, проведенный рядом с любимой, был для молодого бури незабываемым. Еще тогда, при первой встрече в полуподвале Косого, когда он увидел ее, Курбат сразу понял — это его женщина, и он, не раздумывая, бросился вперед, на ее защиту. Жаль, конечно, что Пламен оставил жить эту сволочь — Косого. Однако он вожак, и ему видней. И позже, когда Эльза, какое красивое и звучное имя у любимой, разглядела его, он ожидал услышать в отголосках ее чувств тревогу, жалость, гнев, презрение — все то, что он улавливал от других людей. Однако Курбат услышал в ее душе совершенно другое: тепло, доброту и, что самое невероятное, любовь.

Как это могло случиться? Ведь он горбун, уродец, и как его можно не только жалеть, но и любить? Раз за разом, он вслушивался в чувства молодой и красивой девушки, и слышал одно и то же — любовь. Из всех троих братьев–бури он лучше всех сканировал людей без способностей. Но здесь он засомневался и привел на очередное свидание с Эльзой своих братьев. После чего оба подтвердили, что да, Курбат, девушка к тебе неравнодушна.

Помнится, Пламен тогда обнял его за плечи и прошептал:

— Рад за тебя, брат. Ты нашел свое сокровище.

А Звенислав только хмыкнул и подмигнул, мол, не теряйся, воин.

Им то что, у них горба нет. За минувший год оба сильно вытянулись и в плечах раздались. Так что девки, которые в «Отличном Улове» работали, от них не отходили, а парни этим пользовались вовсю.

Итак, как же все происходило? После драки в подвале Курбат отвел девушку в ее каморку на втором этаже трехэтажного каменного здания. И здесь их встретила ее мать, усталая от жизненных тягот измученная женщина, а так же пятилетний брат, забавный и смешливый, но сильно исхудавший мальчонка.

Когда они вошли в тесное помещение с одной только койкой в уголке и маленьким обшарпанным столиком в центре, мать Эльзы резко вскрикнула и бросилась вперед. Она подумала, что этот молодой парень с некрасивым горбом, что–то сотворил с ее дочерью, и бросилась на защиту своего ребенка. Но ситуация быстро разрешилась, и мать девушки присела на кровать, уткнулась в колени головой и тихо заплакала. Впрочем, она быстро оправилась и, встав, сказала Курбату: