Хиллари Клинтон - Тяжелые времена

За день до начала саммита я призвала Кофи Аннана не отступать от выдвинутых им принципов:

— Я понимаю, можно сделать незначительную поправку здесь, пояснение там. Я могу с этим согласиться. Но основная идея, которой должна завершиться встреча, заключается в том, что все международное сообщество, включая Россию и Китай, выступает за политическую передачу власти, что позволит в дальнейшем перейти к демократическому правлению. Вот это должно быть неприкосновенно. Подробности можно и опустить, но основа должна остаться.

Кофи полагал, что в конечном итоге Россия тоже готова поддержать идею передачи власти.

— Мне дали понять, что передача власти возможна, но все должно проходить организованно, — сообщил он мне. Я была настроена не так оптимистично, но согласилась, что стоит попытаться.

В Женеву я прибыла 30 июня, было уже глубоко за полночь. Я прилетела из России, где принимала участие в экономической конференции стран Азиатско-Тихоокеанского региона. В течение долгого ужина в Санкт-Петербурге я настоятельно твердила Лаврову о необходимости поддержать усилия Кофи Аннана и привести сирийский конфликт к завершению. Я понимала, что русские никогда не станут в открытую призывать Асада оставить свой пост, но с нашей помощью Кофи Аннану удалось придумать изящное решение этой проблемы. Он предлагал создать переходное правительство национального единства, которое возьмет на себя всю полноту исполнительной власти. Полномочия этого правительства будут самыми широкими и всеохватными. Однако в его состав не будет входить «тот, чье дальнейшее присутствие и участие подорвет доверие к передаче власти и поставит под угрозу стабильность и примирение». Это было завуалированное условие исключения Асада из данного процесса. Русские хотели, чтобы в тексте были затушеваны разногласия между нами (наше требование: «Асад должен уйти», требование России: «Мы не собираемся заставлять его уходить») и чтобы сирийская сторона сама решала, как с этим поступить.

Лавров занял жесткую линию. Он утверждал, что Россия хочет политического урегулирования, но не стал соглашаться ни с чем, что могло бы сделать это урегулирование возможным. Я подчеркнула, что, если на следующий день в Женеве мы не сможем договориться на основе предложения Кофи Аннана по упорядоченной передаче власти, дипломатические усилия под эгидой ООН окажутся бесполезны, экстремисты получат преимущество, конфликт обострится. Арабы и иранцы будут поставлять еще больше оружия. Межконфессиональная напряженность и растущий поток беженцев будет еще больше дестабилизировать соседей Сирии, особенно Ливан и Иорданию. Я считала, что Асад в конце концов все же падет, но одновременно обрушится и Сирия как государство, да и весь регион в целом. Такой сценарий вряд ли будет служить интересам России и не поможет ей сохранить свое влияние. Но Лавров ни на йоту не изменил свою позицию. Поднимаясь на борт своего самолета, направлявшегося в Швейцарию, я осознавала: необходимо будет по-прежнему оказывать давление на Россию, равно как продолжать убеждать остальные страны подписаться под предложенным текстом заявления.

В Женеве я сначала встретилась с британским министром иностранных дел Уильямом Хейгом и министром иностранных дел Франции Лораном Фабиусом для того, чтобы суммировать, чего мы хотим добиться на конференции. После этого мы с Хейгом провели переговоры с Хамадом бен Джасимом (Катар) и министром иностранных дел Турции Давутоглу, которые настаивали на том, что рассматривать вопрос об оказании военной помощи повстанцам нужно вне зависимости от результатов переговоров в Женеве. Они знали, что Соединенные Штаты и Великобритания не были готовы сделать этот шаг, но хотели, тем не менее, чтобы их мнение прозвучало.

Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун председательствовал на открытии совещания, которое он (оптимистично) называл «Рабочей группой по Сирии» с участием министров иностранных дел пяти постоянных членов Совета Безопасности, а также Турции, Ирака, Кувейта, Катара и Европейского союза. Ни Иран, ни Саудовская Аравия приглашены не были.

В начале встречи Кофи Аннан обозначил свои цели следующим образом: «Мы здесь для того, чтобы согласовать принципы и рекомендации процесса передачи власти политическим путем под контролем самих сирийцев, что соответствует законным чаяниям сирийского народа. Мы здесь также для того, чтобы согласовать действия, которые каждый из нас должен предпринять, чтобы действительно воплотить эти цели в жизнь, при этом четко осознавая последствия невыполнения своих обязательств». Он представил документ, который помог бы закрепить передачу власти, которую он предлагал провести.

Я приветствовала план Кофи Аннана, который прокладывал путь для перехода к демократии и будущему «после Асада». Соединенные Штаты разделяли его стремление к созданию демократической, плюралистической Сирии, в которой будет утверждено главенство законности и уважения всеобщих прав человека и всех групп людей, независимо от этнической принадлежности, веры или пола. Мы также были согласны с тем, что было очень важно поддержать целостность Сирийского государства и его институтов. Особенно необходимо было сохранить некоторое количество подразделений сил безопасности, достаточное для того, чтобы предотвратить в стране хаос, подобный тому, который мы наблюдали в Ираке после падения Саддама Хусейна и роспуска иракской армии и правительства. Я заявила, что для действительной реализации нового соглашения потребуется принятие резолюции Совета Безопасности ООН, в соответствии с которой «при несоблюдении этого соглашения возникали бы реальные и немедленные последствия для соответствующих стран». Кроме того, те страны, которые имели влияние на противоборствующие стороны, должны были оказывать на них давление, чтобы вынудить их принять и поддержать передачу власти. Это означало, что Россия должна была использовать свое влияние на режим, в то время как арабы и Запад должны были поступать аналогичным образом в отношении повстанцев, чтобы все в итоге пришли к согласию по этому пункту.

Мы предпочли бы использовать более жесткие формулировки, чем те, которые предлагал Кофи Аннан по определенным пунктам (например, мы бы предпочли более прямолинейное определение для пункта о том, что Асад обязан покинуть свой пост и страну). Однако в интересах упрощения действий и достижения консенсуса мы согласились принять этот документ в том виде, в котором он был составлен, и призвали все другие государства последовать этому примеру.

Открытая часть международных заседаний, как правило, проходит по заранее определенному сценарию. Каждая страна и организация излагает свою позицию, и это может быть довольно скучно. Активная фаза переговоров обычно начинается, когда пресса покидает зал заседаний. Так было и на этот раз.