Владимир Поселягин - Осназовец

Что меня удивляло, так это количество присланных бомбардировщиков, мало того что все они были «СБ», так еще их было не двадцать — максимум тридцать, а пятьдесят штук, не меньше. Точно у меня просто времени не было подсчитать.

— Горит? — крикнул один из бойцов, вроде по голосу второй наш снайпер, с позывным Стриж.

Посмотрев наверх, я в просвет голого леса действительно разглядел, что один самолет, дымя мотором, уходил следом за остальными.

— Приготовиться! — крикнул я и, как только раздались последние бомбовые разрывы, скомандовал: — Вперед!

Мы бегом направились обратно. Тут и там с травы поднимались фигурки в форме противника, поэтому то и дело звучали выстрелы. Я сам свалил одного здоровяка с нашивками фельдфебеля на шинели.

— М-да-а, вот что значит, полк отбомбился, — пробормотал я, когда мы вышли на опушку.

Фактически от взлетной полосы и стоянки самолетов ничего не осталось, только изрытая воронками территория, что воняла сгоревшей взрывчаткой. На ходу бойцы прикрытия, то есть моя группа, залегли, выискивая выживших врагов, а остальные вышли под открытое небо, держа кто винтовки, а кто и пистолеты в руках. Началась зачистка. Посмотрев в сторону огромной воронки, вокруг которой были разбросаны ящики из-под бомб и снарядов, я пробормотал:

— Так вон что там так рвануло.

Сам я стоял на опушке, наблюдая за зачисткой и поглядывая в сторону «Шторьха». Тот лежал на спине, выставив в небо шасси, но на вид был целым. Видимо, взрывной волной его лишь перевернуло. Когда бойцы начали собираться и я выслушал доклады, то спросил курсанта, что зачищал территорию в той местности, о «Шторьхе».

— Нет, товарищ лейтенант, не целый он. Рядом воронка от бомбы, его не только перевернуло, но и изрешетило всего, — обломал он меня.

— Ясно, — кивком принял я информацию к сведенью. — Значит, так. Михаил, отправляй своих к лагерю, пусть забирают все наше имущество, Томскую и Змея и возвращаются сюда. Толик, продолжай съемку уничтоженного аэродрома, мне нужны лучшие кадры, вы двое займитесь техникой, что уцелела. Нам нужен хотя бы один грузовик. Остальные в прикрытии. Расходимся.

Я сел на обломок крыла и стал писать донесение, сообщая об уничтоженном аэродроме противника и потерях, которые они понесли от нас и от летунов, подтверждая, что тот полностью уничтожен. А два штурмовика, что почти уцелели, подожгли уже мои ребята. Когда Михаил начал отправлять шифровку, я направился к Гусеву и Семену, которым поручил разобраться с уцелевшей наземной техникой. Гусев, когда работал на ткацкой фабрике, оказывается, числился автомехаником, а Семен так, в поддержку.

— Ну как? — спросил я, подходя к этой парочке.

— Один грузовик из восьми цел, уже заводил, пробовал, сейчас скаты поменяем — у него три пробито, и можно ехать, — вытирая руки тряпкой, сказал Гусев. — Еще там бронетранспортер с зенитным пулеметом на боку лежит, он, конечно, весь изрешечен осколками, но я посмотрел, двигательный отсек цел, вполне возможно его завести. Только на гусеницы поставить надо.

— Ясно, — посмотрев в сторону бронетранспортера, где кучками лежали убитые немцы, кивнул я. — Сейчас курсанты подойдут, помогут.

В это время подошел Михаил, поправляя лямки радиостанции, что висела у него за спиной.

— Передал?

— Да, — кивнул он, — и просьбу отблагодарить летунов за отличную работу тоже.

— Молодец. Вон, твои появились нагруженные, как мулы, давай принимай командование и помоги Гусеву с транспортом, нужно уйти отсюда как можно дальше. А то, не ровен час, пришлют узнать, что тут наши бомбили или почему радиостанции этой части молчат. Еще пара человек пошли трофеи собирать — мне нужны карты и документы.

— Хорошо, — кивнул тот и направился встречать своих подчиненных.

Посмотрев на Толика, он чуть дальше фотографировал стоянку штурмовиков, я еще раз осмотрелся и направился к Томской. Нужно узнать, что там со Змеем, который хоть и сам шел, но все же опираясь на бойца.

Та доложила, что ранение у курсанта легкое, задеты мягкие ткани на боку, пуля прошла навылет, операции не требуется, она уже почистила оба пулевых отверстия и наложила повязку. Ранение легкое, но стесняло бойца при движении. Теперь Змею требовалось меньше двигаться и питаться побольше.

К этому времени мы набрали трофеев, нагрузили их в кузов грузовика, там было восемь пулеметов с бое припасом, калорийное летное питание и по мелочи, Томской, вон, в виде подарка пытались вручить один из «вальтеров», но не получилось, та сама похвасталась «люгером». Девушка мне доложила, что когда слышала начало боя, а потом и бомбардировку, к ней в овраг скатился немец в летном комбинезоне и с «люгером» в руках. Не всех мы тогда цепью тормознули, прорвался один, возможно и несколько. Томская была напугана, но наган держала готовым к бою и сразу же трижды выстрелила, один раз промазав с четырех метров — руки дрожали, но потом дважды попала, видимо случайно. Змей, что чуть позже подошел в сопровождении бойца, помог снять с тела кобуру и вручил ее вместе с пистолетом нашему медику. Та была бледной, но уже гордо поглядывала вокруг, не обуза, мол, и на ее счету появился первый немец, а то на остановках и отдыхе только и разговоров были, как парни вели бой.

Наконец, спустя двадцать пять минут после боя мы погрузились в грузовик, влезли все, а бронетранспортер мы так и не смогли завести и направились по дороге подальше от места уничтожения части люфтваффе.

За рулем сидел весело насвистывающий Толик в форме рядового немецкого солдата, я же сидел рядом в шинели офицера и фуражке и, закрыв плащом разбитое боковое окно со своей стороны, изучал карту. Куда ехать, я уже прикинул, и мы выдвинулись туда на колесах. До вечера нам нужно было преодолеть порядка пятидесяти километров. Если повезет, конечно.

Дело в том, что у одного офицера, видимо пилота «Шторьха», была в планшете карта с пометками, куда он летал. И вот одна пометка привлекла мое внимание. Там была еще одна летная часть немцев, туда мы и ехали. Уничтожать колонны — это одно, а вот ликвидировать летные подразделения при полном господстве немцев в воздухе — это другое. Мы уже получили шифровку из Центра, где нас благодарили за работу. Так что думаю, их порадует еще одна возможность нанести удар по люфтваффе.

— Так это транспортная часть, — пробормотал Молчун, который сопровождал меня в этом разведвыходе.

Вчера мы двигались до самой темноты и пре одолели порядка сорока километров, но дальше двигаться было невозможно, иначе нас бы обнаружили. Мы бросили грузовик — столкнули в очередной овраг, дальше направились пехом, как нам и было привычно. Вечером, когда окончательно стемнело, я отдал приказ встать на ночевку в небольшом овраге и отправил на разведку двух курсантов. Те доложили, что аэродром они обнаружили, но из-за темноты не смогли определить, что именно там расположено. На карте тоже не было пометок, поясняющих, что тут за аэродром, но зато это место пилотом «Шторьха» было обведено кружочком. Это и привлекло мое внимание. Ну а утром, перед рассветом, мы выдвинулись к аэродрому. Тут всего пару километров оставалось, и теперь мы с небольшого, поросшего кустарником и невысокими деревцами холма наблюдали за аэродромом.