Павел Дмитриев - Анизотропное шоссе [СИ]

— Много нагрузили?

— Трешку. Перед тем еще год на Шпалерке промариновали.

— На траву тебе рвать не резон, проще отпыхтеть, — почему-то повеселел Князь. И неожиданно перейдя на нормальный язык, спросил прямо и в лоб: — Может быть, ты помнишь какие-нибудь клады, что в будущем отыщутся?

— Увы, — пришла моя очередь расстраиваться. — Что-то в новостях мелькало, но никаких подробностей…

— Кражи знаменитые? Аферы? Убийства?

— Только политиков, разве что, — чуть покопавшись в памяти, выложил: — Вот Кирова в 34-ом грохнуть должны, как-то глупо причем, из ревности. Но народу под это дело репрессируют эшелоны. А еще Маяковский в 30-ом застрелится.

— Без мазы, — поморщился Гвидон. — И нужный номерок в скачках или в лотерее ты конечно не знаешь.

— Слишком давно, пожалуй, даже в интернете не найти.

— Что же еще? — пахан совсем по-простому почесал затылок, не обратив особого внимания на новое слово. — С авиаторами что-то намутить?

Это он уже от отчаяния, — понял я. Нет, самолетная тема в СССР действительно очень популярна, чуть не в каждой второй газете пишут то про иностранцев, добирающихся на крыльях аж до самой Австралии, то про нашего Громова, облетевшего всю Европу. [131] С середины 20-х годов и до середины 30-х репортажи о рекордных полетах не сходили с первых полос газет всего мира. Например, М. Громов осенью 1926 преодолел маршрут Москва — Кенигсберг — Берлин — Париж — Рим — Берлине — Вена — Прага — Варшава — Москва. Вот только как на этом заработать хоть копейку? Тем не менее, я без особой надежды выложил единственный застрявший в памяти факт:

— Чкалов через Северный полюс до Штатов доберется, но это уже позже, году в тридцать пятом. [132] Этот перелет состоялся только в 1937 году. Рекордным по «беспосадочной» дальности он не был.

— И как ты жить думаешь с эдаким капиталом? — подозрительно вкрадчиво поинтересовался пахан.

Похожие вопросы я задавал себе не раз. К сожалению, ничего дельного в рамках прокрустова ложа социализма не выходило, собственно, именно поэтому мне и приходилось держать политический вариант продажи информации о будущем как основной и даже единственный. Но некоторые слабые идеи все же имелись:

— Можно вложиться в картины, я помню несколько авторов, ставших знаменитыми. Но результата так можно достичь только лет через двадцать-тридцать. Или подождать оттепели с десятком-другим старых икон. Еще на денежных реформах немного заработать, но это уже только после войны. Хотя… Все же надежнее производством заняться, есть варианты с лапшой быстрого приготовления, туристическим снаряжением, ксерографией, [133] Данное изобретение имеет давнюю историю — патент получен в 1939 году, а офисный «ксерокс» «model A» серийно производился с 1948 года. полупроводниками или аквалангом…

Князь принял этот детский лепет молча, пауза затянулась, так что я поспешил ее разбить последним отчаянным рывком:

— Вот в Соединенных Штатах реализовать мои знания намного проще. Я неплохо представляю себе технологии будущего, так что можно запатентовать какие-нибудь изобретения, а то и еще проще, заняться игрой на бирже.

— Биржа, значит? — наконец-то встрепенулся Гвидон и сразу уточнил, выказав неожиданные познания: — Но ты же курсов не можешь помнить!

— Разумеется, — я постарался скрыть радость от «поклевки». — Но зато хорошо представляю основные направления развития науки и техники. Если видеть названия компаний, виды продукции, фамилии, что-то непременно всплывет в памяти. Да и политику всякую со счетов нельзя сбросить. Сразу миллионов не получится, но потихоньку денежка потянется.

— Складно, — неожиданно задумался авторитет, выскреб из-за уха вошь и щелчком раздавил ее между ногтями. Затем продолжил как бы сам с собой: — Рвануть нитку непросто, лягавые ее хорошо забили. Готовиться надо, основательно, такое сразу трелить [134] Трелить — обсуждать, требовать долю. надо.

И замолчал минут на пять. Я уже думал он специфически, по уголовному задремал сидя с открытыми глазами — все ж болел недавно, и прикидывал, как половчее попрощаться, да пролезть на свое место на нарах, но тут лидер шайки наконец громко хмыкнул, и… как ни в чем не бывало занялся моей подготовкой к существованию на Соловках. Не иначе, решил поднять мои шансы на выживание в последнюю ночь перед Кемью.

Скоро передо мною развернулась широкая панорама из лагерного быта со всей его беспощадностью, знаменитым зоновским блатом, административной структурой, расстрелами, зачетами, довесками, пайками, жульничеством, грабежами, охраной и прочими «мелочами».

— Дербанки не боись, но зевать не думай, — терпеливо поучал меня Князь. — Серьезным людям шепну, а шелупень сам гони по пи…де мешалкой. Но буреть не думай, не по масти тебе, тем более против лягавых. Да, серяк [135] Серяк — шинель или полувоенное пальто. приличный справь, в рванье уважать не будут. Катать не садись, паек под пашню не сдавай, [136] Сдать под пашню — продать вперед паек. хотя, — он посмотрел на мою не особенно худую физиономию, — тебе не в падлу. Главное, не вздумай втыкать [137] Втыкать — работать. на общих работах. Оно завсегда в стаде проще кантоваться, и пайку вкуснее бросают. Но захлестнет работа, жилы вытянет, а случись какой шухер с хавкой, или перекинут куда на усиление — ярмо не скинешь и загнешься как фраер под комлем на делянке. Так что сразу болячку замастырь, нарядчику лукни [138] Лукнуть — дать взятку. или вообще затихарись на дальняке под перекличку. Короче, не боись халявы, вашего «брата-телигента» в начальстве много, поговори по душам с одним да с другим, вытащат на подработки по счетам щелкать. Особенно к КВЧ [139] КВЧ — Культурно-воспитательная часть. приглядись, там контриками под крышу забито…

Более-менее довольный сотрудничеством с преступным элементом, я вернулся «к себе» уже далеко за полночь. Но едва растолкал соседей и добрался до законных двух вершков, неугомонный Михаил Федорович чуть слышно, но отчетливо проворчал:

— Обманет он тебя. Вот не знаю, о чем вы договаривались, и знать не хочу, но я таких сволочей в достатке видел, в любом случае обкрутит вокруг пальца, а потом еще поглумится.

— Ложечки вроде бы нашлись, — неожиданно для самого себя выдал в ответ я. — Но…

Правда, где осадочек? Так его и искать не надо, плавает по поверхности! Как-то незаметно и подозрительно легко с решения глобальной проблемы выживания страны я перестроился на путь корысти, да еще не сам для себя, а в сомнительной компании уголовника. И это не вся проблема, ведь если сбросить шелуху наставлений молодому зэку, кто я для Князя? Инструмент! Не получу ли я вместо богатства и славы темный подвал, побои, а потом, когда выжмусь досуха и принесу достаточный капитал, результирующий нож в печень? Прямо холст, масло: «спаситель отечества» достойно применил на практике знания будущего.