Марина Линник - Реинкарнация

– Прикажи оседлать мою лошадь. Я еду в Хивер.

– Но, милорд, может, лучше карету?

– Ты что, меня не услышал? – грозно спросил Генрих герцога, сверкнув глазами. – И скажи спасибо, что твоя голова пока еще на плечах, но еще один проступок, и я не буду церемониться с тобой. Ступай!

Генрих остался один. «Кто же мог так поступить? Кто посмел поднять руку?» Он встал с кресла и направился обратно в спальню, где его с нетерпением ожидала Катерина, уже осведомленная о происходящем.

– Ну наконец-то ко мне вернулся мой могучий лев. Милый, твоя киска заждалась тебя, – замурлыкала Кэтрин при виде короля.

– Не сейчас, Кэтти, – мрачно отмахнулся Генрих. – Я пришел сообщить, что уезжаю и, вероятно, сегодня не буду присутствовать на празднестве. Вообще, его следовало бы отменить.

– Как не будешь? Куда уезжаешь? Почему отменить? – восклицала удивленная королева. – Что ты хочешь этим сказать?

– Сегодня ночью был пожар во дворце Ричмонд, пострадала сестра, и мне нужно срочно ехать.

– Но, милый, ты же можешь и завтра ее навестить, – попыталась уговорить его Катерина. – Что за спешка? Ну пожалуйста, останься! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Сегодня такой большой день – День Всех Святых! Утром мы сходим на службу, а вечером…

– Ты забылась, Кэтрин, – сухо произнес Генрих, глядя на нее в упор немигающими глазами. – Это Я король Англии! К тому же я уже предупреждал тебя, чтобы ты не лезла в мои отношения с Анной. И, как я сказал, так и будет!

Король круто развернулся и вышел из комнаты, оставив пораженную словами мужа Катерину в полной растерянности. «„Прогноз самый неутешительный“, – повторила она про себя слова фрейлины. – Да пусть она вообще сдохнет! Ведьма!»

Замок Хивер располагался в графстве Кент, что на юго-востоке Англии. Первые упоминания о нем относятся примерно к 1270 году, когда здесь был построен массивный дом, окруженный стеной. Вокруг стены был глубокий ров с водой, и для того чтобы попасть на территорию замка, охрана всякий раз приводила в действие механизм деревянного разводного моста. До того как замок достался Анне Клевской в качестве отступных или подарка (как выразился сам король), Хивер принадлежал покойной Джейн Сеймур, впрочем, так ни разу и не появившейся здесь, а до того – семье Анны Болейн. Сюда Генрих не раз наведывался в период бурного романа со своей второй женой. Сейчас он ехал по знакомой дороге и, вольно или невольно, вспоминал о радостных днях давно минувших лет. «Боже, как же много событий произошло за это время, – горестно усмехнулся король, – а кажется, что все было только вчера. Время… время летит так быстро. Я старею, и остановить это не может никто, даже сам Господь Бог. Сколько еще отвел он мне? Успею ли я очистить мою душу от грехов? Тело еще требует движения, бурных чувств и страсти, но душа уже просит покоя. Вот в чем и состоит моя беда – противоречие между душой и телом. Вопрос только в том, как найти гармонию?»

Внезапное появление короля взбудоражило весь замок. Слуги непрерывно сновали туда-сюда, пажи и лакеи, застыв в почтительных поклонах, ожидали распоряжений Генриха. Но тот молча прошел мимо них и направился прямо в опочивальню, оборудованную специально для принцессы Анны. Войдя в комнату, он обнаружил сидевших там фрейлин принцессы и своих дочерей. При его появлении все вскочили со своих мест и присели в почтительном реверансе. Едва взглянув на них, король перевел свой взор на широкую кровать, украшенную бордовым балдахином. На ней возлежала Анна. Ее изможденное лицо было пепельно-серым, губы посинели, а золотистые чудные волосы, словно ореол, окружали лицо бедной принцессы, утопленное в подушки. В белых одеждах она была похожа на задремавшего ангела… Бледного измученного ангела.

У Генриха комок подступил к горлу от жалости. Этому сильному, гордившемуся своей мужественностью и уверенному в себе человеку, который был безжалостен к тем, кто его разочаровывал, никогда еще не приходилось испытывать чувства сострадания. Но именно беспомощный вид Анны заставил дрогнуть это черствое сердце. Что это было? Укор? Или, быть может, в глубине этой души еще осталась человечность? Знал это только Генрих Тюдор, могучий, воинствующий и суровый правитель Англии.

– Как она? – спросил он у стоявшей рядом дочери.

Мэри грустно покачала головой, и слезы потекли по ее бескровному лицу. Она смахнула их рукой и тихо проговорила:

– Мы не знаем, как это произошло. Я, Лизи и Эдуард спали в другом крыле. Ночью услышали крики и громкие голоса. Выбежав из спален, почувствовали запах гари. Я сразу же приказала слугам отвести в безопасное место Лизи и брата, а сама побежала к Анне. Но когда я пришла, она была уже в бессознательном состоянии, как сейчас. Как мне рассказали, она пыталась вытащить леди Бассет из горящей комнаты, но с потолка упала деревянная балка и накрыла их обеих.

– Она спасла мне жизнь, – тихо проговорила Анна Бассет и заплакала. – Я никогда себе не прощу, если ценой собственной жизни…

– Оставьте нас! – строго приказал Генрих.

Все незамедлительно покинули комнату, оставив короля с названной сестрой наедине.

– Моя храбрая, смелая девочка, – присев на край кровати, у изголовья, произнес Генрих. Он погладил Анну по голове и печально улыбнулся. – Кто бы мог подумать, что ты готова на самопожертвование ради спасения другого человека? Признаюсь, я совсем тебя не знаю. С каждым разом ты открываешь для меня все новые и новые грани своего характера. Я… я удивляюсь себе, что не смог их разглядеть раньше. Что ни говори, а первое впечатление всегда обманчиво. Иногда внутренний мир может быть намного красивее внешнего, только люди не догадываются об этом, предпочитая довольствоваться картинкой. Но картинка со временем поблекнет и выцветет, потеряет былой лоск, а внутренняя красота, дающая радость бытия, так и останется насыщенной, яркой. И глупец тот, кто так и не поймет, что за внешним блеском нет ничего, только пустота, а все главное – там, во внутреннем мире… Я очень жалею, что не в силах повернуть время вспять и начать наше знакомство с самого начала. Вероятно, моя судьба сложилась бы по-другому, и в твоем лице я нашел бы не только преданную супругу, но и задушевного друга. У нас бы появились дети, и мы стали бы самой счастливой семьей в мире… Увы, прошлое нельзя исправить. Я во многом виню себя, ведь будь я рядом, с тобой ничего такого не случилось бы. Господи! Только не забирай ее! Не сейчас, она так мне нужна! Дай мне возможность исправить свои ошибки!

Генрих закрыл глаза и стал молиться. Еще никогда он не обращался к Господу так истово, как теперь, прося его помочь оправиться Анне. Еще никогда он не был так искренен в своей мольбе. Ему нужна была помощь, и король страстно желал, чтобы Господь внял его молитве.