Марина Линник - Реинкарнация

Король недоверчиво смотрел на советника и ничего не отвечал. Коварные замыслы его извечных врагов не нуждались в дополнительных подтверждениях. Короне решительно требовалась поддержка, и, по словам Кромвеля, женитьба на представительнице рода Клевских была единственным разумным вариантом.

– Хорошо, – после долгих раздумий произнес Генрих. – Пошли моего художника к Клевам, пусть нарисует портреты девиц.

– Уже сделано, Ваше Величество, – низко кланяясь, ответил Кромвель.

– А вы слишком быстры, Томас, – усмехнулся король, испытующе вглядываясь в склонившуюся перед ним фигуру советника.

– Ваше Величество уже как-то обвиняли меня в нерасторопности, – уклонился от прямого ответа Кромвель.

– Покажите! – властным голосом приказал Генрих, тяжело усаживаясь в кресло.

Томас Кромвель аккуратно положил портреты двух девиц на стол. Советник короля не стал вдаваться в подробности и скрыл, что Гольбейн, придворный художник, писал портреты не с живой натуры (ему так и не удалось увидеть девиц), а сделал копии старых портретов. Такое самоуправство могло стоить Кромвелю жизни, и советник знал об этом, но все же решил рискнуть.

Нельзя сказать, что дамы произвели хоть какое-то впечатление на Генриха. Внешность их совсем не соответствовала принятым тогда в Англии канонам женской красоты. Тяжело вздохнув, король отложил первый портрет и внимательно посмотрел на второй. На нем была изображена бледная изящная красавица лет шестнадцати, с роскошными длинными волосами, грустными глазами и чуть длинноватым носом. Тонкие губы придавали лицу некоторую строгость, но в целом в нем было нечто такое, что приковало внимание Генриха. Ганс Гольбейн изобразил на портрете добрую, нежную и романтичную особу, и король, как ему показалось, уловил в ней многообещающую, манящую тайну женственности.

– Вот эта вроде как покрасивее, а, Томас? Как вы считаете? – разглядывая портрет незнакомки, осведомился король у советника. – Как ее зовут?

– Анна, Ваше Величество.

– Анна… – глядя на портрет, в задумчивости произнес Генрих, душа которого требовала романтики. – Во что бы то ни стало добейтесь согласия на этот брак. И запомните, господин Кромвель: если что-то пойдет не так, головой за это ответите!

– Как прикажете, Ваше Величество…

Если бы Кромвель знал, что слова короля станут для него пророческими, то наверняка не стал бы настаивать на этом союзе. Но, увы, никому не дано заранее знать о своем будущем…

Религиозные перемены захлестывали Европу. Католический мир рушился на глазах, несмотря на все попытки Папы обуздать еретиков. Казни и гонения самых активных проповедников нового учения только подливали масла в огонь. Посеянные ими зерна уже дали обильные всходы. Антикатолически настроенные прихожане и их лидер Мартин Лютер решительно осуждали прежде всего упадок нравов в самой Римской церкви и неуемные аппетиты Папы Римского, желавшего полностью подчинить себе светскую власть.

Открытое противостояние началось в 1520 году, когда Лютера, написавшего 95 тезисов, поддержал саксонский курфюрст Фридрих Мудрый. В Германии начались мятежи и смуты, на словах сурово осуждаемые Лютером. Но в то же время он всячески поощрял конфискацию церковных земель, погромы католических храмов и монастырей, уничтожение католической церковной утвари и изгнание лояльных Риму священников.

Благодаря Лютеру и его проповедям, в которых он открыто осуждал индульгенции [1]и обличал Римскую церковь в превышении полномочий (говоря, например, о присвоенном ею эксклюзивном праве прощать грехи), протестантство в начале XVI века стало не только духовным, но и политическим движением, охватившим Европу. Встревоженный Рим начал наступление, но Реформацию было уже не остановить. Волна протестантизма охватывала все новые и новые государства, где верующие были готовы с оружием в руках защищать свое право на новую организацию духовной жизни. Англия была в их числе…

…Новая резиденция герцога Клевского, по сравнению со Шваненбургом, пришедшим в упадок после переезда хозяина и всего его двора, была не столь роскошной, да и откровенно требовала ремонта. Но воспитанный в строгости и приученный к максимальной рачительности, Вильгельм Клевский счел такой переезд правильным и своевременным. Более того, переехав в родовой замок в Дюссельдорфе, он рассчитывал превратить этот захудалый городок в центр либерального католицизма, где процветали бы гуманитарные науки. История показала, что Вильгельм Клевский – человек неординарный, талантливый и наделенный незаурядными способностями – сумел воплотить в жизнь задуманное.

После роскоши английского двора и собственных владений и Кромвель, и английский посол в Германии Кристофер Монт (чьей задачей было договориться о заключении брачного союза между Генрихом VIII и Анной Клевской) были поражены аскетичностью замка, открывшейся перед их взорами. Англичане сочли такую простоту дурновкусием. Да и сам двор Вильгельма выглядел безнадежно отсталым (именно так его потом описывали английские послы). Несуразные, сшитые из грубого материала платья женщин и мужчин, на их взгляд, выглядели нелепо, а отсутствие утонченных манер делало придворных герцога в глазах англичан чуть ли не варварами.

Герцог Клевский, в свою очередь, встретил послов весьма и весьма прохладно. Молча выслушав их, он резким тоном заявил, что ему нужно время для обдумывания столь щекотливого дела. Ждать послам пришлось около месяца. Каждый раз Вильгельм находил все новые и новые отговорки и отклонял всякие попытки урегулирования этого столь важного для Англии вопроса. Генрих, торопивший Кромвеля в своих бесконечных письмах, начал уже выходить из себя из-за этой вынужденной волокиты. Наконец, из-за нависшей угрозы физической расправы, которой грозил король, если тот не получит ответа в ближайшие дни, Кромвель перешел в решительное наступление.

– Ваше Высочество, – дипломатично начал Томас Кромвель, – мой король, в чьем лице вы всегда найдете доброго соседа и союзника, не раз уже предлагал руку и сердце вашей сестре Анне. Он был бы крайне рад, если бы вы, оценив по достоинству его стремление соединить два старейших в Европе рода, наконец-то дали согласие на этот брак. Его Величество готов в знак дружеского расположения отказаться даже от приданого вашей сестры. Он не желает, чтобы между ним и госпожой Анной возникали хоть какие-то препятствия для заключения священного союза.

– Отказаться от приданого? – на лице герцога отразилось крайнее изумление. – С чего бы это король Генрих решил так расщедриться?

– Желание поскорее повести под венец госпожу Анну, а также чувства, которые он питает к вашей сестре, сделали моего короля до такой степени великодушным.