Василий Панфилов - Кавалергард. Война ва-банк

— Ваше Величество! — подлетел возбужденный победой шведский офицер, — переговорщики!

Рюген поморщился…

— Блюхеру скажи, пусть он с ними говорит.

Разговор был недолгий — хотели забрать раненых и убитых. Легкораненых пруссакам не отдали — не к чему, через пару-тройку недель те выздоровеют и начнут стрелять в венедов… В вот кто потяжелее — да ради всех богов, забирайте! Эвона — даже медицинскую помощь оказали, причем добротную. Ну и что, что силами студентов?

— Настаивали забрать убитых, кстати — больше восьми тысяч — доложил Блюхер, — но я отказал. Сказал — могилы для них давно выкопаны, так что просто оттащим и закопаем. Дескать — следующую партию будем хоронить отдельно, не беспокойтесь.

Раздались смешки — ответ был не только остроумным, но и правильным. Стремление хоронить своих убитых самостоятельно, было вызвано не человеколюбием и патриотизмом. Все проще: похоронным командам в таких случаях принято оставлять тела в мундирах и сапогах — обычай… То есть обмундирование покойников пошло бы прусским новобранцам. Ну и конечно — банальный шпионаж, ведь несколько сотен пруссаков перед укреплениями смогут запомнить их очень недурно. На хрен.

Предприняв еще несколько попыток взломать венедский лагерь, Фридрих запасся терпением и приготовился к вялотекущей войне. Приготовился к ней и Владимир — но получше.

Прежде всего — он был на своей территории. И пусть она стала такой буквально вот-вот, но в результате РЕЗКОГО снижения налогов и направлениях их прежде всего на внутренние нужды общин, население поддержало его. Не безоглядно, с оговорками… Но поддержало. По крайней мере — какие-то партизанские действия редких патриотов Пруссии пресекали обычно сами жители.

Редких патриотов — потому что Пруссия стояла на «военных рельсах» вот уже более полувека, вынуждая постоянно «затягивать пояса»— все туже и туже… Но если раньше… очень давно… была надежда, что эти жертвы вот-вот окупятся и пруссаки заживут привольно и богато, то после неудачной для них Семилетней войны надежды поугасли. Да и в нынешней компании всем здравомыслящим людям было очевидно — Пруссия выиграть не может. Точнее — она может… теоретически, выиграть войну, но плоды победы будет пожинать Франция.

Люди опустили руки — опять жить на грани голода, опять идти в солдатчину, которая давно уже стала принудительной [119] Стала принудительной — в РИ в прусской армии хватало добровольцев. Пусть там было небольшое жалование и могли забить насмерть в процессе обучения, но зато кормили досыта — на «гражданке» такая роскошь, как сытная еда, была доступна немногим немцам… Плюс — ореол победителей, какие-никакие трофеи. Так что пусть большая часть прусской армии формировалась на принудительных началах, но определенный процент добровольцев тоже присутствовал. . И тут — Померанский, который ничего не просит и не требует, не забирает сына/брата/мужа в армию, сокращает налоги… И всего-то требуется — сменить подданство! Присягали целыми городами, с радостью!

Помимо поддержки местных жителей, которых если и мобилизовали, то исключительно на строительство укреплений, был еще один весомый аргумент — кавалерия. Почти равная прусской по численности, померанская значительно превосходила последнюю по качеству. Так что доставка любого обоза в глубь померанской территории потребовала бы от Фридриха совершенно героических усилий без какой-либо гарантии.

Так что сидеть Рюген мог дооолго… А вот Фридрих — до тех пор, пока у него не закончатся припасы. Наверное, у прусского короля были какие-то планы, но их перечеркнула эпидемия «злого поноса», приключившегося в немецком стане. «Языки» уверенно описывали симптомы — не холера, а именно эпидемия дизентерии. Факт немаловажный — она значительно менее опасна для окружающих.

«Закладка» с похоронами французов сработала и… Нет, совесть Грифича не мучила — в принципе. Это была его земля, его люди — и он принял, пусть и негласно, приписываемый Макиавелли лозунг — «Великая цель оправдывает любые средства» [120] «Великая цель оправдывает любые средства» — знатокам: не спешите меня поправлять, вариантов этой фразы достаточно много. И еще раз: я — не мой герой, не путайте. ГГ прожил в 18 веке больше 25 лет — с соответствующей личностной деформацией. .

Противник терпел, пытаясь перебороть дизентерию стандартными методами — кипятить воду, добавлять в нее уксус и так далее. Были и попытки наладить снабжение водой из другого источника — хрена, померанские войска пресекали их безоговорочно. Ну а сами венеды проблем не испытывали — они брали воду из другого водоема…

«Великое сидение» затянулось до самого конца августа, но похоронив около пятнадцати тысяч умерших от болезни, Фридрих все же двинулся назад. Большая часть солдат болела в большей или меньшей степени — еще и потому, что подвоза свежих продуктов не было, а сидеть исключительно на муке, крупах и подтухшей (лето!) солонине… Да тут и отравленная вода не нужна — как еще холера не началась!

Нельзя сказать, что противостояние ударило исключительно по пруссакам — около трех тысяч венедов погибли от разных причин. Все-таки славяне не сидели в лагере безвылазно и постоянно устраивали какие-то гадости немцам — ну и в обратную попадало… Но вообще — пруссаки пострадали гораздо сильней. Несколько неудачных штурмов, дизентерия, другие болезни от скученности и плохой пищи/воды… В общей сложности враг потерял около тридцати пяти тысяч людей.

Второго сентября Фридрих начал отступление. Полз медленно, огрызаясь короткими, но ожесточенными контратаками, стараясь вытащить всех больных и раненых. Но последнее не всегда получалось и «кусочки» обоза иногда захватывали померанские и шведские войска. Бывали в этих «кусочках» и раненые, больные. Если сопротивления не оказывалось, то у пруссаков просто отбиралось оружие (а заодно и золото-серебро-медь) и под минимальным конвоем их препровождали в глубь страны.

— Обязательно фильтровать, — убежденно сказал Рюген нахохлившемуся Юргену, — у меня на них разные планы. Но особо стараться не надо.

Почти две недели венеды бульдогом висели на прусском хвосте, не давая тем выбирать удобные маршруты для отступления, возможность пополнить припасы или как-то еще облегчить свое положение. Наконец Фридрих не выдержал и «откусил лапу», а проще говоря — бросил большую часть обоза. В том числе и ту, где были раненые и больные. У самого прусского короля осталось около семидесяти тысяч солдат, но в большинстве своем это были битые ветераны, умеющие сражаться до последнего.

Обоз и пленных Померанский отправил вглубь страны под конвоем, снарядив на охрану практически все ополчение. Ну и разумеется — своих больных и раненых, которых к тому времени накопилось предостаточно. Хорошо еще, что выручали многочисленные медикусы, да и санитарно-гигиенические нормы были буквально вбиты в подкорку — иначе число умерших венедов было бы намного больше [121] Иначе число умерших венедов было бы намного больше — такая разница в количестве погибших и умерших у венедов и пруссаков не в последнюю очередь из-за медицины. Если кто не в курсе, то в средней европейской армии был ОДИН хирург на полк. И хирург в те времена — не врач. Это человек, который может отпилить конечность или вытащить пулю из ноги — с сомнительными шансами на выживание пациента. Вообще, солдаты в те времена гибли НАМНОГО ЧАЩЕ не на поле боя, а впоследствии — из-за заражений крови при ранениях. А ЕЩЕ ЧАЩЕ — из-за регулярных эпидемий, плохой пищи, скверной одежды (и последующего воспаления легких), обуви не по ноге — и кровавых мозолей с последующей гангреной… .