Михаил Маришин - Звоночек 3

Работало всё следующим образом. При выстреле одного из стволов, например, левого, газы толкали второй, правый, назад, к затвору, где на линию выстрела уже был выведен очередной патрон. При движении назад ствол, через коромысло, толкал вперёд сначала раму выстрелившего ствола, расцепляя тот с затвором, а потом и его самого, доходил до крайнего заднего положения и выступами на казённике запирался клиньями в затворе. Правый ствол, между тем, шёл вперёд. Происходила экстракция стреляной гильзы и снижение следующего патрона на линию выстрела. Когда правый ствол доходил до крайнего переднего положения, срабатывал УСМ левого ствола. Чтобы сменить стволы, достаточно было толкнуть рукоятку перезаряжания заднего вперёд, расцепляя его с затвором, выдвинуть ещё дальше вперёд уже оба ствола, выводя их из зацепления с рельсой и, движением назад и в стороны, удерживая за рукоятки перезаряжания, вынуть стволы из концевых колец направляющей.

Система питания была рассчитана на стальную ленту, применяемую в ВВС, но с разъёмным звеном, запираемым гильзой, через каждые 25 патронов. Механизм подачи ленты срабатывал от коромысла, обеспечивающего взаимодействие стволов. А извлечение патрона из ленты, после предварительного страгивания, осуществлялось толкателем, расположенным над лентой, в крышке механизма, и работающим из переднего положения назад при ходе любого из стволов вперёд. Его подпружиненная вилка одевалась на гильзу, упираясь в закраину, а в холостую — просто проходила над ней. Дополнял всё снижатель патрона на боевую линию, посаженный на продольную ось и поочерёдно обслуживающий каждый ствол. Таким образом, подача получилась двухтактной. Конечно, не ШКАС, но что-то похожее. Поэтому для перезаряжания оружия, надо было сперва двинуть сцепленный с затвором ствол до упора вперёд, потом назад, и ещё раз назад, но уже другой ствол. Только тогда патрон оказывался в патроннике.

Достоинствами пулемёта были компактность, всего 885 мм от кончика спускового крючка на затыльнике УСМ до конца выдвинутого вперёд ствола, но без надульника, и малый вес, чуть больше 10 килограммов, что хуже, чем у ПКМ, но в полтора раза лучше, чем у сверстников-соперников. Ведь сложная в производстве, прочная, а потому тяжёлая, воспринимающая отдачу ствольная коробка обычного пулемёта, здесь начисто отсутствовала, заменённая только одной штампованной пластиной-затвором. К недостаткам же следовало отнести то обстоятельство, что один из патронников всегда был открыт, что могло привести к загрязнению механизма и потребовало введения специальных подпружиненных крышек на окнах выброса гильз. Дополнительные меры пришлось принять, чтобы отработанные газы не попадали на взаимодействующие части механизмов.

Чтобы сделать пулемёт по-настоящему единым, а также, пусть формально, облегчить его, я воспользовался философией "Корда". То есть тело пулемёта отдельно — станок, какой бы он ни был, отдельно. Поэтому никаких рукояток удержания на оружии делать не стал. Достаточно двух внешних силовых выступов внизу на пластине-затворе и ещё одного, лёгкого направляющего, на переднем конце рельсы. До треножных станков у меня руки не дошли, скорее уже хотелось пострелять, а подрамник, с сошками, креплением коробки с патронами, пистолетной рукояткой и рамочным прикладом, потянул на полтора кило. Лента на 100 выстрелов в коробке тянула ещё на два. Итого, 13,5, неплохо. Вполне сравнимо с МГ. Тот, говорят, около 12 кило, но не знаю, с патронами или без. Зато мой на походе, если станок другой номер несёт, легче.

Первый образец ПЛ был полностью, до самой последней детали, изготовлен в опытном цеху завода ЗИЛ у Евстигнеева. А помнится, в 30-м году, здесь нарезные стволы не могли сделать, в Туле заказывать пришлось. Отстрел на работоспособность, в целом, подтвердил расчётные характеристики, правда, темп стрельбы всё-таки получился чуть выше, около 850 выстрелов в минуту, но не критично. Я тут же, на радостях, ведь это оружие было полностью моим, а не "утащенным из будущего" как винтовка Шпагина, заказал ещё четыре экземпляра и, после того, как все были готовы, на праздник 23-го февраля, поехал на курсы "Выстрел". Там подивились, но оружие обещали испытать досконально и беспристрастно, только попросили привезти вертлюг, чтобы можно было установить на станке Соколова.

Прокатавшись большую часть дня до Солнечногорска и обратно, я успел ещё выступить в детском саду, куда ходили Петя с Викой, рассказать о Красной Армии и Военно-Морском Флоте. Что за время такое? Выяснилось, что ребятишки знают все модели танков и броневиков, которые выпускает соседний ЗИЛ, что на судостроительном заводе строят ТКА. Чей-то папа даже проболтался, что в хозяйстве Белобородова бронекатер закладывают. Какая уж тут секретность — раздолье для шпионов. Спасает только то, что СССР вероятные противники всё ещё серьёзно не воспринимают, относясь к нему как к прежней дореволюционной России и даже ещё хуже.

Забрав детей из садика, вечером, уже дома в компании командиров-сослуживцев, отметил 23 февраля как надо. Мы хоть формально НКВД, свой праздник имеется, но в армии каждый послужить успел. К тому же я всегда относился с этой дате, как к Дню защитника Отечества, наплевав на ведомственную принадлежность.

Наотмечались на славу, даже чуть-чуть перебрали так, что голова с утра побаливала и из-за мрачного настроения хотелось сделать какую-нибудь гадость. Как выяснилось, не мне одному. С внешнего КПП поступил звонок, что прибыл не абы кто, а сам нарком обороны маршал Ворошилов. Подхватившись, заправляясь на ходу, побежал встречать высокого гостя, с бодуна решившего посетить своего любимого подшефного.

— Что, не ожидал? — хмуро сказал маршал, выслушав мой рапорт, судя по всему, голова у него тоже болела. — Я брат тоже, видишь, без спроса являться умею. Не всё тебе одному безобразничать. С утра думаю, что всё ты да ты ко мне ездишь, нехорошо. А поеду-ка я, посмотрю, как дела у капитана Любимова идут своим ясным взглядом. Лучше один раз увидеть, чем сто услышать. Говорят, ты чудо-пулемёт сотворил? Веди, давай, показывай.

— Товарищ маршал, нечего показывать, отвёз на "Выстрел" все образцы, — растерялся я.

— Всё равно веди, посмотрим твоё хозяйство, — буркнул нарком и пешком направился по дороге в сторону шлюза. — Самоходный лафет для дальнобойной пушки где? Сколько уже времени прошло?

— Готов, товарищ маршал, прошёл заводские испытания на СТЗ, но он в Сталинграде на заводе "Баррикады". Артиллеристы попросили не выставлять его пока на государственные, хотят какой-то новый ствол на него установить, чтобы испытывать всё сразу.

— Чего ждать? Весна на носу, распутица! — ворчал нарком, — До мая тянуть будете? Чтоб летом уже у меня хоть батарея была! Понял?!