Гилберт Честертон - Золотая коллекция классического детектива (сборник)

– Он успел поужинать?

– Да, – ответил директор.

– Дьёзи, потрудитесь-ка измельчить остатки макарон и раскрошить кусочки хлеба… Ничего?

– Ровным счетом ничего.

Мсье Дюбуи обследовал тарелки, вилку, ложку и нож, обычный тюремный нож с тупым лезвием. Повертел его рукоятку влево и вправо. Она поддалась и стала отвинчиваться. Рукоятка оказалась полой, и там был клочок бумаги.

– Не очень-то хитрая уловка для такого плута, как Арсен. Но не будем терять время. Вам, Дьёзи, придется сходить в ресторан и навести там кое-какие справки.

Потом он прочел:

«Я полагаюсь на вас, Н. Р. будет следовать на некотором расстоянии каждый день. Я выйду навстречу. До свидания, мой дорогой и нежный друг».

– Наконец-то можно считать, – воскликнул Дюбур, потирая руки, – что дело сдвинулось с места. Небольшое содействие с нашей стороны – и побег удастся… в той мере, в какой это необходимо для поимки сообщников.

– А что, если Арсен Люпен выскользнет у нас из рук? – возразил директор.

– У нас будет достаточно людей, чтобы этого не случилось. А если он окажется чересчур прытким, то, черт возьми, тем хуже для него. Что же касается его шайки, то, если главарь молчит, мы заставим разговориться сообщников.

Арсен Люпен и впрямь предпочитал держать язык за зубами. Уже который месяц следователь Жюль Бувье бился над ним, но все понапрасну. Допросы превратились в пустую перепалку между следователем и мэтром Данвалем, одним из светил адвокатуры, который, впрочем, знал о своем подзащитном не больше, чем другие.

Время от времени Арсен Люпен снисходительно бросал:

– Не стану отпираться, господин следователь: ограбление Лионского банка, кража на Вавилонской улице, выпуск поддельных банкнот, история со страховыми полисами, кражи со взломом в замках Армениль, Гуре, Амблевен, Малаки и Гроселье – все это дело рук вашего покорного слуги.

– В таком случае не могли бы вы объяснить…

– Не нахожу это возможным. Я признаюсь сразу во всем и даже в том, о чем вы и не подозреваете.

Доведенный до отчаяния, судья перестал его допрашивать. Но узнав о двух перехваченных записках, возобновил допросы. И теперь Арсена Люпена ежедневно, в полдень, доставляли из тюрьмы в префектуру полиции в тюремной карете, вместе с несколькими другими заключенными. Они возвращались в Санте часам к трем-четырем.

И вот однажды Арсену пришлось проделать обратный путь в одиночку, потому что остальных заключенных еще не успели допросить. Он поднялся в пустую карету.

Эти тюремные колымаги, называемые в просторечии «корзинками для салата», разделены внутри продольным коридором, в который открываются двери десяти отсеков – пять слева и пять справа, – отделенных друг от друга параллельными перегородками. В каждом отсеке – узкое сиденье для одного узника. Муниципальный надзиратель, сидящий в конце коридора, наблюдает за всеми отсеками.

Арсена поместили в третью клетушку справа, и тяжелая повозка тронулась. Он понял, что они миновали Часовую набережную и сейчас проезжают мимо Дворца правосудия.

Подождав, когда карета окажется посреди моста Сен-Мишель, он попробовал нажать правой ногой на заднюю перегородку своего отсека. Тотчас же раздался щелчок, и перегородка мало-помалу сдвинулась в сторону. Арсен увидел, что он находится как раз между двух колес.

Он выжидал, все время поглядывая в образовавшийся проем. Колымага поднималась по бульвару Сен-Мишель. На перекрестке Сен-Жермен ей пришлось остановиться – впереди пала кляча, запряженная в подводу. Движение застопорилось, фиакры и омнибусы запрудили проезжую часть.

Арсен Люпен просунул голову в проем. Рядом стояла еще одна полицейская карета. Он подался вперед, нащупал ногой спицу большого колеса и спрыгнул на землю. Заметив его, кучер соседнего экипажа расхохотался, а потом опомнился и поднял крик. Но голос его потонул в грохоте экипажей, которые возобновили движение. Впрочем, Арсен Люпен был уже далеко.

Пробежав несколько шагов по левому тротуару, он огляделся по сторонам, словно выбирая нужное направление. Потом, решившись, сунул руки в карманы и с беззаботным видом не спеша зашагал вверх по бульвару.

Стояла благодатная и свежая осенняя пора. Кафе были переполнены. Он уселся на веранде одного из них.

Заказал пива и пачку сигарет. Потихоньку осушил кружку, выкурил одну сигарету, начал другую. Потом поднялся и попросил гарсона позвать управляющего.

Когда тот подошел, Люпен сказал ему достаточно громко, чтобы слышали все окружающие:

– Весьма сожалею, сударь, но я забыл бумажник дома. Быть может, вам знакомо мое имя и вы могли бы предоставить кредит на несколько дней? Я – Арсен Люпен.

Управляющий уставился на него, приняв все это за шутку. Но Арсен повторил:

– Я – Арсен Люпен, заключенный тюрьмы Санте, в настоящее время нахожусь в бегах. Смею надеяться, что мое имя внушает вам полное доверие. – И удалился под смех собравшихся. С него и не подумали требовать денег.

Он перешел наискосок улицу Суффло и, свернув на улицу Сен-Жак, не спеша зашагал по ней, останавливаясь перед витринами и покуривая сигареты. Но, добравшись до бульвара Пор-Рояль, огляделся, спохватился и пошел прямо к улице Санте. Вскоре перед ним замаячила высокая и неприветливая тюремная ограда. Пройдя вдоль нее, он направился к стоящему на часах стражнику и, сняв шляпу, спросил:

– Это и есть тюрьма Санте?

– Ну да.

– Я хотел бы вернуться к себе в камеру. Я вышел из тюремной повозки по дороге и не хотел бы злоупотреблять случившимся…

– Идите своей дорогой, – проворчал стражник, – нечего вам тут задерживаться.

– Прошу прощения! Дело в том, что моя дорога лежит как раз через эти ворота. И если вы не пропустите в них Арсена Люпена, вам это может дорого обойтись, друг мой.

– Арсена Люпена? Что за чушь вы порете?

– К сожалению, у меня нет с собой визитной карточки, – сказал Арсен, хлопая себя по карманам.

Ошарашенный стражник смерил его взглядом. Потом, ни слова не говоря, дернул за шнурок звонка. Железные ворота приоткрылись.

Спустя несколько минут в тюремную канцелярию ворвался директор. Он размахивал руками и задыхался от притворного гнева. Арсен улыбнулся.

– Послушайте, господин директор, не разыгрывайте передо мной эту комедию. Подумать только! Меня словно бы по случайности оставляют одного в карете, подстраивают небольшой затор и воображают, будто я тут же во всю прыть помчусь к моим друзьям. А как же быть с двумя десятками переодетых полицейских, которые сопровождали меня пешком, в фиакрах и на велосипедах? Что они мне готовили? Да я бы из их рук не вышел живым! Так что скажите мне, господин директор, не на это ли вы рассчитывали? – Он пожал плечами и продолжал: – Попрошу вас, господин директор, больше обо мне не беспокоиться. Когда я сочту нужным бежать, мне не потребуется ничья помощь.