Гилберт Честертон - Золотая коллекция классического детектива (сборник)

– Почему же вы теперь уверились в его ненормальности?

– Потому что у него появилась странная идея фикс. Он, видите ли, убежден в том, что профессор Аддисон – светило, сделавшее открытие мировой важности. Я, правда, многого не понимаю из этих разговоров, но все-таки уловил, что речь идет о теософии, спиритизме, гипнозе, раздвоении личности, переселении душ и телепатии. Я лично абсолютно не верю в то, что один человек может заставить другого видеть то, что случилось или случится с каким-нибудь третьим лицом зачастую за тысячи верст. Аддисон называет этот будто бы возможный фокус «раздвоением личности» и указывает на своего медиума – девушку, такую же обманщицу и негодяйку, как и он сам, – как на феномен, обладающий этой способностью. «Раздвоение личности» – ведь придумал же такое название! В своих рекламах этот негодяй говорит, что если бы он жил лет за триста до нашего времени, то его сожгли бы на костре, как колдуна. По-моему, его и теперь следует повесить на первом попавшемся фонарном столбе, чтобы он не выуживал денег из карманов доверчивых дураков!

– Вероятно, Аддисон хочет выманить известную сумму денег у вашего деда? – осведомился старик.

– Он, правда, не говорит об этом, – последовал ответ, – но я уверен, что это ему удастся. Этот, с позволения сказать, профессор нарисовал такую заманчивую картину, что возбудил алчность в старике. Видите ли, на свой капитал дедушка получает шесть, семь и даже восемь процентов, но этого ему мало! Аддисон же уверил старика, что открыл способ, посредством которого можно чуть ли не за неделю удвоить состояние. Конечно, это не более чем шантаж. Я далеко не умен, но мои мозги все же работают достаточно, чтобы видеть, что этот Аддисон перворазрядный плут.

– В чем состоит способ Аддисона? – спросил старик.

– Ах! Тут все дело, видите ли, в этом самом раздвоении личности! Мерзавец убедил дедушку, что при помощи своего медиума он может заранее предугадывать повышение и понижение курса. Вы можете себе представить, как ухватился за это дед? И вот он хочет все свое состояние пустить на эту игру. А его состояние заключает в себе больше миллионов, чем у меня пальцев на руках.

Лично мне безразлично – потеряет ли дед капитал или нет! Я уже достаточно пожил жизнью тунеядца и завидую людям, умеющим приобретать и зарабатывать. Но меня охватывает ужас, когда я представлю себе сестер! Что ожидает их? Все их образование не позволит им заработать себе щепоть соли к хлебу! Они умеют только хорошо одеваться и есть! Горе тем, кто женится на них! Если у них нет состояния или если дедушка не снабдит внучек «приличным» приданым – жизнь этих несчастных будет адом. Насколько они не знают жизни, показывает следующий факт. Несколько дней назад я увидел счет. За две блузки и такое же количество шляпок для одной из сестер следовало уплатить ни много ни мало как восемьсот пятьдесят долларов! Я отозвал сестру в сторону и заявил ей, что если дедушка умрет, не написав завещания, то нам придется чуть ли не голодать и уж во всяком случае забыть и думать о такой безумной расточительности. Вы знаете, что мне на это ответила сестра? «Ах, боже мой! – возразила она. – Если у меня не будет денег, то будет большой кредит!» Вот вам плоды полученного ею, да и всеми нами, воспитания и образования.

Я повторяю: меня охватывает ужас при мысли о матери и сестрах. И я так рад, так счастлив, что, когда в клубе я подошел к вам, вы согласились выслушать меня и помочь мне, если можно.

– Все это так, – задумчиво произнес старик. – Но буду ли я в состоянии помочь вам, это большой вопрос. Во всяком случае, сделаю все, что могу.

– В таком случае я, значит, все же в большой выгоде. Счастье уже и то, что нам удалось получить два билета на спиритический сеанс этого Аддисона. Конечно, сеансы эти совершаются под видом самых безобидных собраний в частном доме… Но и они приносят мерзавцу громадный доход, ведь каждый билет стоит ровно двадцать долларов. Многие говорят так: «Э! если все эти усыпления и ясновидения и обман, то все же одна возможность полюбоваться медиумом стоит двадцати долларов». Девчонку эту в Нью-Йорке уже прозвали «прелестный жучок». Она изящна, как лилия, глаза ее – как горное озеро… Где он подцепил ее, я не знаю, но абсолютно не верю в то, что вся та чушь, которую она городит будто бы во сне, есть откровение свыше. Это не более чем перепев того, что заранее напоет ей негодяй!

– Н-е-ет. Я бы этого не сказал, – задумчиво произнес старик. – Есть действительно в природе некоторых людей нечто необъяснимое, до чего пока еще наука додуматься не может.

– Может быть, это и так, но только не в данном случае. Я стою на своем: Аддисон плут, затеявший все свои сеансы исключительно для того, чтобы ловить на удочку простаков вроде моего дедушки.

– А вот мы и у цели, – закончил он, останавливаясь. – По всей вероятности, входных билетов будет достаточно, чтобы попасть на спиритический сеанс мистера Аддисона.

Оба пешехода стояли у подъезда четырехэтажного дома старинной архитектуры. Ни в одном из окон не видно было света, и только вестибюль был слабо освещен.

Поднявшись по небольшой наружной лестнице, Роберт Брент (так звали молодого человека) нажал кнопку электрического звонка. Дверь слегка приотворилась, и из-за нее выглянуло чье-то совершенно черное лицо. Но отворивший дверь не был негром, так как черты его лица не соответствовали особенностям этой расы. Вернее всего, это был араб или марокканец.

Когда он открыл рот, чтобы задать вопрос «что вам угодно?», старику, пришедшему вместе с Брентом, бросился в глаза недостаток многих передних зубов, тогда как негры обладают великолепными зубами, сохраняющимися у них до глубокой старости. Было очевидно, что за дверью стоит белый, тщательнейшим образом выкрасивший себе лицо, шею и руки.

Брент вынул входные билеты и передал их в отверстие двери. Ложный негр тщательно проверил их и сравнил со списком, лежавшим около дверей, на стуле. Только после этого он отстегнул дверную цепочку.

Вновь пришедшие сняли шляпы и пальто и поднялись по лестнице на второй этаж дома. При этом было заметно, что молодому, как говорят, было несколько «не по себе», тогда как старик держал себя совершенно свободно.

Наверху вошедших встретил другой слуга, который и провел их в зал. Зал этот имел очень мрачный, неприветливый вид. На окнах были опущены тяжелые, не пропускающие света шторы, а газовые рожки, висевшие на стенах, были настолько привернуты, так что места отыскивать приходилось чуть ли не ощупью.

Сам зал был сделан путем разборки стен нескольких комнат.

В момент прибытия Брента и старика в зале было человек пятьдесят.