Алексей Борисов - Смоленское направление. Кн. 3

Разлетевшаяся на щепки оглобля выскочила из крепления с сухим треском. Телега дёрнулась и немного развернулась, а стоявший рядом арбалетчик отлетел в сторону, забирая с собой четырёхметровое копьё, торчащее из груди.

— Пернач, — пронеслась в голове Рукли мысль, но тело, доведённое до автоматизма многодневными треннировками, уже всё сделало само. Правая рука потянулась к оружию.

Выхватив из петли булаву, литвин тут же опустил её боевую часть на голову, убегавшего от него возничего, расшиб череп противника и направил лошадь к центру лагеря, где стоял большой белый шатёр. О шлем что-то звякнуло, возможно, даже одна из литвинских стрел, и перед Руклей появился новый противник. Два пехотинца выставив перед собой копья, прикрывали третьего, одетого в одну рубаху с мечом в руках.

— Немецкая свинья! Смерть тевтонцам! — Закричал венецианский вельможа.

Через секунду, стоящий по левую руку от венецианца солдат с копьём попытался ткнуть Руклю, а второй напал на лошадь, рассчитывая, что белая попона у той — единственная её защита.

Наконечник копья проткнул ткань и заскользил по броне, разрывая белую материю, пока не застрял в креплении пластин. Мгновенье, и ясеневое древко вырывается из рук, отлетая в сторону, а копьеносец оказывается под левым передним копытом коня. Второе копьё угодило в щит, ловко подставленный литвином. Оруженосец, нападавший на рыцаря, в свой успех особо не верил, он отвлекал всадника. И когда лошадь вместо того, чтобы рухнуть на землю, пошла вперёд, как будто ничего не случилось, солдат растерялся. Всё, что он смог успеть, так это отпрыгнуть в сторону, оставляя вельможу в рубашке один на один с закованным в сталь всадником. Но Рукля до него не добрался. Оказавшийся рядом Витовт всадил в вельможу копьё и протащил венецианца по земле несколько метров, как раз, к пологу шатра.

Потерявшая скорость первая тройка отходила в сторону. Её место заняла вторая, потом третья и когда центр лагеря превратился в бойню, раздалась трель свистка. Всадники начали отход, освобождая поле боя для третьей волны. Единственное место, где охрана каравана сумела организовать отпор, было у крайней к лесу повозки. Там расположились три рыцаря с оруженосцами, присоединившиеся к каравану в Гнезно.

Младшие сыновья жмудинских князей решили попытать счастья в войне на стороне короля Белы. Их отцы, за обещанную венецианцами плату отправили своих отпрысков сопровождать караван, пообещав подготовить добровольцев. Жмудины спали одетыми, охране не доверяли и выставляли свой караул. Поэтому, после сигнала тревоги, быстро сумели построиться возле повозки, прикрывшись щитами и выставив копья. Меркурьевцы смяли бы их, но родная речь, лившаяся в виде нецензурной брани от оборонявшихся — смутила. Этот островок людской массы не атаковали, да и они в ответ ничего не предпринимали, особенно после того, как запутавшись в полотне шатра Витовт, выдал свою многоэтажную фразу.

Свиртил в бой не вступал. Меркурьевцы чётко следовали своему Уставу, который гласил: 'Командир руководит боем, и лишь в случае серьёзной опасности, может принять участие в сражении'. И ему показалось, что внутри разгромленного лагеря наступила какая-то заминка. Пришпорив коня, литвин поскакал к повозкам.

Картина, которую он обозрел, была странная. Девять человек: трое в кольчугах и шлемах, остальные в меховых куртках, сбились в кучу возле опрокинутой повозки, из которой выкатились валуны. На лежавшие в траве камни смотрели все: и меркурьевцы и оставшиеся в живых защитники.

— Стрелки! Цель! — Отдал команду Свиртил.

Едва конные лучники натянули луки, как из рядов оборонявшихся раздался голос.

— Братья! Предки смотрят на нас! Не посрамим!

— Стрелки отставить! — Свиртил снял шлем и подъехал вплотную к заваленной повозке, — Бросить оружие! Не хватало мне ещё родичей резать. Откуда вы?

— Какая тебе разница, предатель? Что, Саула ничему не научила? — Ответил Свиртилу воин в кольчуге.

— Я то, как раз в день Жямине* с Викинтасом в одном строю стоял, а вот, что ты в это время делал, раз с врагами нашими снюхался?

(22 сентября 1236 года, когда произошла битва при Сауле, был день осеннего равноденствия. Литвины посвящают его богине Жямине — Матери-Земле).*

— Я снюхался? — Возмутился воин, — Это на мне крест упырей намалёван?

Свиртил ухмыльнулся, пусть думают, что мы тевтонцы. В этот момент к нему подъехал Витовт и прошептал на ухо:

— Ребята в возках пошурудили, везде камни, ничего ценного.

— Потери есть?

— Все целы, синяки не в счёт. Свиртил, может, это не тот караван?

— Эй, языкатый, — Свиртил вновь обратился к горстке людей, так и не сложивших оружия, — Вы, где венецианцев повстречали? Скажешь — отпущу.

— В Гнезно.

— Это тот караван Витовт, к сожалению, тот. Собери оружие, коней, мы уходим.

Через полчаса меркурьевцы покинули разорённый лагерь. Девять оставшихся в живых наёмных жмудинов, так и остались стоять, ещё не веря в чудесное спасение. Настроение у Свиртила было ужасным, неужели Лексей обманул его? А может, он сам не знал, что этот караван для отвода глаз, а настоящий, где-то идёт по другой дороге? Да и охрана оказалась слабовата. Десяток, возможно и были воинами, остальные же, судя по отзывам, оружие, держали первый раз в жизни. Из всей добычи один меч, пять арбалетов, да три дрянные кольчужки. Лошадки, правда, хороши, но разве может всё это сравниться с золотом? Проели на большую сумму, чем добыли. Грустные размышления прервал звук рога, разносящий тягучий рёв по лесу.

— Стой! Витовт, пошли кого-нибудь на поляну, пусть разведает.

До Дерпта Рихтер добрался на четвёртые сутки после побега. Своего покровителя, епископа Германа он не застал, тот уже укатил в Бремен, зато хорошо его знавший Энгельберт был на месте. Ему-то и поведал лжерыцарь всё, о чём он сумел узнать, находясь в плену. Особое внимание, он просил уделить последним событиям из его рассказа.

— Третьего числа к Штауфену прибыло подкрепление. Пятьдесят тевтонских рыцарей, без обоза и оруженосцев. У многих сарацинские мечи, вооружены превосходно. Гюнтер им праздник устроил. Принимал как старых знакомых. Так вот, когда они пьянствовали, то о каком-то караване говорили, что из земель италийских идёт.

— Подожди Рихтер, ты точно это слышал? — Прервал собеседника Энгельберт, — Или тебе показалось?

— Своими ушами слышал. Они перехватить его собрались.

— Проклятье! Кто-то сболтнул, — вырвалось из уст Энгельберта, — Что ещё удалось узнать?

— Это всё. Как они в поход ушли, так я сразу и сбежал. Энгельберт, этот Штауфен как медведь. Он с каждым днём обрастает жиром и становится сильнее. Его замок строят сто человек. Ты бы видел его жену — ведьма.