В. Бирюк - Не-Русь

— Ля… ля..

— Ля иляха илля-Ллах.

«Нет бога, кроме Аллаха» — единственная фраза на арабском, которую я твёрдо знаю. Поскольку муэдзины орут громко. И противно. Хотя должны быть с красивыми голосами. А теперь повернутся в сторону Мекки, взяться за мочки ушей большими и указательными пальцами и завопить… Факеншит! Только бы не заблеять! И мизинцами — пятачок из носа делать не надо…

— Алди ми? (Понял?)

Потрепал мальчишку по голове, стал одеваться… А моя сегодняшняя… подружка — тоже. Сидит на полу, гляделки вылупивши, ротик открывши. Повторить, что ли?

Тут она «пала на лицо своё». И тоже — ля-ля… А задница — торчит… Так — повторить? Не, нынче не осилю. После сегодняшнего штурма, нервотрёпки с мостиком… Пусть часок подождёт.

Наверное, я чего-то неправильно делаю. Другие-то попандопулы… Даже первой суры не знают! А как жить в России без Корана?! Почти как без нагана — тяжело. Я не говорю — «верить». Верить нельзя никому, а уж из пророков — особенно. Но четырёх первых калифов… как двенадцать святителей — каждого поимённо!

Конечно, смерду это не надо. Но попандопуло, хоть как-то, а на «кочку» забирается. Надо быть в теме. «Вятшие» постоянно общаются между собой цитатами из священных текстов. Если у тебя такого запаса цитат нет — всё, как Черномырдин без мата. Улавливается только общее эмоциональное состояние.

Не надо думать, что я изначально предвидел необходимость плотного общения с мусульманами. Я вообще ничего не предвидел! Наоборот: был уверен, ислам — лишнее. В эту эпоху «Святая Русь» не имеет границ с мусульманскими странами. Но вот же — занесло в единственное место с мечетями в окружении Руси! В самое близкое: всего-то — тыща вёрст.

Эпизод с Ану показал мою неподготовленность к контактам с магометанами. Корана — не знаю, сур по памяти — не могу, арабским — не владею. Отупение после Бряхимова, не мешало ни гребле, ни «остроумию на лестнице»: прокручивались прошлые и возможные в будущем ситуации, формулировались и оттачивались какие-то фразы, весьма умозрительного применения. «Молотилка», хоть и неосознанно, без явной цели, но продолжала молотить. Я смотрел, думал. А жизнь создавала ситуации, где применение моих заготовок оказалось уместным.

Наглый, покровительственный тон Володши вывел меня из себя.

— Что-то он мне много задолжал.

Конечно, я не сказал это вслух. Но фраза постоянно крутилась в моей голове, постоянно тупо повторялась.

Последние дни я снова начал видеть мир, реагировать на окружающее. И тут в моё поле зрения снова вторгалась эта… говорящая самоходная куча дерьма. Пора с этим что-то… А что, есть вопросы? А как…? А голова на что? Молотилка моя со свалкой…

Вечером — очередной «пир победы». Разница с Бряхимовским — за столами, а не на земле. Застолье развернули на свежем воздухе, на склоне этого Лба. Воинский лагерь частью свернули, люди в городок перебрались. Но шатёр Боголюбского и ещё многие — по-прежнему за стенами стоят. А сюда натащили из Янина досок, поставили козлы и лавки.

Дело к вечеру, солнышко садится. Большой буквой «П» стоят столы по некрутому склону. Наверху, в середине «перекладины» — князья. Здоровенная толпа «со-пирников», человек триста — по обе стороны от них. Нас с Чарджи посадили на «правой ножке буквы», с внутренней стороны, в середине. Не из самых верхних, но и не в конец стола, к слугам. Что называется: «попали глубоко в п…». «П», как я уже сказал — большое.

Андрей первый тост толкнул — «за победу». Потом — «за павших»:

— И чтоб им всем… земля — пухом.

Потом он сел, и там многие по старшинству пошли величальные провозглашать. За князей, за родину, за веру… Штатный набор.

А я… Это не было заблаговременно детально распланировано. Просто чувство появилось: «пора давить гниду». Пришло время… ассенизировать и дезинфиктировать. Без подробностей. Но пить я перестал. Так только — «губы помочить за компанию». Чарджи уловил, задёргался… и тоже.

Небо темнеет, народ хмелеет, разговор веселеет… Пошло награждение отличившихся. Похоже — поход к концу подошёл: награды раздают. Презентов уже меньше требуется, часть героев… уже того. Пухом наслаждается.

Или это поддержание воинского духа перед предстоящим побоищем с тремя армиями эмира? Типа: однохренственно всё пропадёт?

Награждают кого — как. Больше — оружием. Сабли, кинжалы. Из одежды разное: дорогие пояса, шапки. Тут бирюч кричит:

— Награждается! Славный боярский сын! Иван Рябина! Из Смоленска! Который своей охотой привел добрую хоругвь под руку… та-та-та… и явил… та-та-та… За что ему даруется княжья милость: перстень с лалами с ручки славного и хороброго князя тверского Володши Васильковича.

Во как! Офигеть. Сам бы Володша, конечно — «не в жисть!». Но Боголюбский сказал «награди» — Володша отрабатывает. Милостивец…

Выхожу в середину этого… «П», которое — пир наш честной, подхожу к княжескому столу, Володша на меня глядит-ухмыляется. Пьяненький, сытенький, нагленький. Развалился на сидении и, сняв с белой ручки своей перстенёк, швыряет его в меня. Так это… гламурненько. Типа: фу, противный, ну так уж и быть…

И лыбится маслянно.

Я-то перстенёк, как муху — на лету поймал. К себе прислушался… Странно — должен же кипеть. Гневом, обидой… Этот хмырь мне мало что не в лицо принародно плюнул. За все мои геройства, соображение и доблести воинские. Ан нет — внутри очень спокойно, сосредоточенно, равномерно и… и безыскусно.

Привыкаю? — Обязательно. «С волками жить — по-волчьи выть» — русская народная мудрость. Будем… выть по-волчьи.

Поглядел цацку на ладони к свету и ответствую степенно:

— Спаси тя боже, добрый князь Володша Василькович. Уж как я тебе за милость твою, за подарок дорогой благодарствую. А уж жёнка твоя, княгиня Самборина-то, как благодарна-та будет. Как вернёмся в Тверь-то… Ты-то, княже, на ложе-то супружеском… слабоват, не допахиваешь. И вяловат-то у тебя и ростом мал. А вот эта вещица в самый раз для княгининого ублажания будет. Коли забить его твоей жёнке в потаёнку… Воротцы-то — нараспашку, только створки попусту хлопают… А вот с твоим подарочком, с таковым-то набалдашником… Ох и продерёт. Киску до писка. И цветом к тем родинкам, что крестом православным у княгини на сраме — очень даже подойдёт.

Откуда что всплыло?! Когда Рыкса в своей усадьбе над Волгой болтала без умолку, трепалась про свои детские воспоминания, как она у Гданьской княжны Самборины в подружках была, как они вместе в баньку ходили-парились — я себе и представить не мог такое… применение знаний.