Ольга Елисеева - Российская империя 2.0 (сборник)

Но голоса! Их присутствие становилось мучительным. И еще взгляды. Бесцеремонные, волнующие, внимательные, они сновали по ее телу подобно хлопотливым тараканам. Ей припомнились женщины Афганистана в длинных, до пят одеяниях и платках. Там внимательный, нескромный взгляд считается оскорблением. Нина оглянулась. Нет, такой одежды здесь не купить, а жаль. Голоса не умолкали, и Нина невольно заслушалась.

– Дева-воительница, – говорил первый голос, женский.

– Ты имеешь в виду камуфляж, дорогая? – отвечал второй голос, принадлежавший мужчине. – Мне не нравятся девушки в такой одежде. Странная мода. Да устойчивая к тому же! Зачем скрывать под такой невзрачной одеждой прекрасную фигуру.

– Она слишком худая. Слава богу, мода на худобу миновала в середине Большой Войны. Даже если эта девушка хорошо питается, поправиться намного сложнее, чем похудеть. Я сочувствую ей. Она так несовременна!

– Но одежда, милая моя! Все закрыла, все спрятала! Где, спрашиваю я тебя, ложбинка между грудей? Где округлости попы и бедер? Где колени и лодыжки? У нее длинные ноги и прямая спина – этого не скроет даже балахон военного покроя. Но как рассмотреть все остальное? Она ничего не показывает!

– Посмотри на меня, милый, и ты все это увидишь!

Нина осторожно обернулась. Сладкая парочка расположилась за одним из столиков кофейного магазина. Обоим чуток за сорок – сущие дети. Мужик лощеный, в возмутительно красных штиблетах. Баба – сильно накрашена и полуобнажена. Вот уж у кого и коленки, и ложбинки – все напоказ. А еще имя Божье всуе упоминают!

– Эх, показать бы тебе, пидорок, мои достоинства. Да пощажу, пожалуй. Не ослеп бы от восхищения! – пробормотала Нина, поворачиваясь к прилавку.

Там на полках были выставлены различные сорта бразильского кофе. Молодая девушка в фартуке и косынке подавала ей раскрытые короба. Нина нюхала, стеснялась, пытаясь совершить мучительный выбор между лучшим и хорошим.

– Да вы возьмите разного понемножку, – заметив ее сомнения, предложила продавщица. – Я запакую хорошо. Товар не выдохнется. Довезете до дома в сохранности. Вы ведь не москвичка?

– Я? Нет! – просто ответила Нина и, помедлив, добавила: – А что, так заметно? Я последую вашему совету и возьму всего понемногу. И чаю тоже.

Продавщица вежливо улыбнулась в ответ и принялась паковать товар.

– А те двое, за столиком – мужик и баба – они москвичи? – поразмыслив, спросила Нина.

– Не волнуйтесь.

– Я не волнуюсь. Сколько нужно заплатить?

– Два рубля.

– Сколько? – изумилась Нина. – Я, конечно, приехала из дальних краев, и, наверное, это заметно…

Она не успела договорить, почувствовав появление Проводника. Сейчас все разъяснится! Проводник поможет!

Продавщица в фартучке щебетала про кассовые проводки и необходимость внести символическую плату, чтобы какая-то хитрая машина сработала в штатном режиме. Проводник приблизился, встал рядом, у ее правого плеча. Нина полной грудью вдохнула аромат ладана, и невыразимая, одуряющая тяжесть одиночества, настигающего человека среди слишком плотного многолюдства, свалилась с ее плеч.

На силиконовый коврик с логотипом кофейни – деревцем кофе, густо увешанным красненькими плодами – упала монета с двуглавым орлом. Девушка в переднике, опасливо посматривая на Проводника, поясняла свои туманные резоны.

– Мы соблюдаем правила. Товар порубежникам предоставляется бесплатно, но я же должна провести через кассу, потому…

– Это кофе для Матери, – пояснила Нина, не оборачиваясь.

Люди были повсюду. Их стало много, все чужие, незнакомые, разные лица: открытые и замкнутые, беспечные и омраченные какими-то глубоко личными, непостижимыми для Нины заботами. И ни одна пара глаз не оставила ее без внимания. Каждый считал своим долгом любопытствовать, прислушиваясь к их беседе. Их голоса навязчиво лезли в уши.

– Порубежница, солдатка…

– Так вот они какие! Никогда не доводилось видеть!

– Я слышал, они никогда не расстаются с оружием. А у нее нет ни кобуры, ни портупеи.

– Пистолет спрятан под курткой…

– Ее разоружили при въезде в Москву. А как же иначе? Не натворила бы чего…

– Они убивают силой мысли…

– Не фантазируй! Солдаты не умеют думать. Они только выполняют приказы…

– Она долгоживущая. Суди сама. Перед тобой совсем юная девушка, но все же что-то с ней не так.

Нину накрывало душной волной паники. Становилось трудно дышать. Она шарила руками по груди. Пальцы постоянно натыкались на тесемки рюкзака. Там, на дне, завернутая в шелковую пижаму, лежала граната. Но ее еще надо достать! И она только одна. Совсем одна. Нина дрогнула, когда кто-то взял ее руку. Теплое рукопожатие развеяло панику, помогло совладать с собой. Продавщица в переднике перегнулась через прилавок, чтобы вложить в ее ослабевшие руки ароматный сверток.

– Мы восхищаемся вами! – горячо проговорила она. – Не так уж часто приходится видеть долгоживущих. Вы сторонитесь нас. Не привыкли к большим городам. Но мы восхищаемся и уважаем. Оборона Донецка, взятие Дамаска, операция «Афины». Да мало ли всякого! Я люблю читать книги о Третьей мировой.

– Третья мировая еще не закончена, – проговорила Нина заученную с детства фразу. – Америка не побеждена.

Девушка, улыбаясь, сжимала ладони Нины своими ладонями, помогая удерживать сверток с кофе. Нина украдкой покосилась на Проводника. Тот тоже улыбался.

Нина наконец нашла в себе силы посмотреть в лицо продавщицы. Так и есть. Совсем юная особа, не более двадцати лет. Книги, информация, передаваемая по каналам новостей, – вот все, что ей известно о войне.

– Мы мало знаем о войне, – произнесла девушка, словно услышав ее мысли. – И это благодаря вам. Мы гордимся, поверьте.

Они вышли на тихую улицу. Ряды пожелтевших деревьев вдоль дороги. Под ногами опавшие листья, над головой чистая голубизна глубокой осени. Дорога широкая, гладкая. В середине проезжей части проложен монорельс. По нему бесшумно движется пестро раскрашенное двухъярусное чудо. Движется бесшумно, будто плывет над полотном дороги. Прохожих немного. Мобили движутся медленно, парят низко над дорогой. Вот один запарковался рядом с ними, качнув плоскостями. Тонированная дверь отъехала в сторону.

– Прошу! – сказал Проводник, и Нина отважно закинула рюкзак на заднее сиденье мобиля.

Уличные шумы не проникали в салон. Наверное, люди лгут, утверждая, что над Москвой днем и ночью висит гул. Говорят, будто привыкшему к тишине жителю захолустья в столице империи уснуть вовсе невозможно. Наверное, и это ложь. Мобиль плыл по широким улицам, где оживленное движение заставляло мобили двигаться в несколько эшелонов одни над другими. Нина с интересом наблюдала за маневрами лихачей, то взмывавших в вышину, то подныривавших под днища самого нижнего эшелона. Она следила и за продуманными манипуляциями водителя их мобиля, неизменно находившего лазейки в плотном потоке движущихся транспортных средств. Заметив ее интерес, водитель обернулся, одарил улыбкой.